Алая Завеса

— Ну куда он опять убежал? — продолжил отец и кинулся в снег что-то искать.

Через секунду он нашёл и представил в камеру какой-то маленький чёрный пушистый комочек, яростно пытающийся согреться в руках Вильгельма.

— Вот же он, — улыбнулся отец. — Это не какой-то там дворовый щенок. Это великий и ужасный вервольф! Так, ты что, уснул? Не смей! Тебе ещё предстоит позировать перед камерой.

Щенок приподнял свои красные глаза и посмотрел ими в камеру. Маленький вервольф на самом деле был очень милым созданием, только вот кем он вырастет…

— Итак, будущее поколение. Знакомьтесь, это вервольф Йозеф. Йозеф, это зрители, и я не знаю, как их зовут. Мы нашли Йозефа новорождённым. Его мать была убита, а из щенков выжил только он. Нам стало очень жаль малыша и мы забрали его и стали выхаживать. Смотрите, какой богатырь вырос!

Вильгельм снова попытался направить мордочку вервольфа в камеру, но тот принялся облизывать руку отца и тот в конечном итоге сдался.

— Проголодался, наверное, — сказал Уилл. — Ничего, малыш, скоро накормим. Наш маленький вервольф просто обожает мясо. Как-то раз я делился с ним стейком и Йозеф был просто в восторге. К вегетарианскому образу жизни я его не приучил. Поэтому вырастет из Йозефа жуткий монстр, который всех вас съест.

— А начнёт с тебя, — кинул Вильгельму оператор, но тот лишь отмахнулся:

— Не начнёт. Меня он любит и будет мне верен. Такой вот у нас сторожевой пёс. Ну, полай уже, пора учить тебя командам! Нет, лаять ему рановато. И, тем более, разговаривать. Но лет через пять сделаю из него человека. Будет у меня новый лучший друг!

— Ещё чего, — снова вмешался оператор.

— И вообще, тебя он тоже любит. Не так сильно, как меня, но, думаю, есть не станет. Если со мной что случится, то ты будешь за ним ухаживать!

— Да я его уже сейчас боюсь!

— Меня бойся. Оставишь Йозефа на произвол — вернусь и накажу.

— Убедил, Уилл. Убедил.

— Ой. Кажется, нас заметили. Выключай камеру, выключай!

— Волка прячь!

На этом видеоплёнка закончилось и картинка угрюмо остановилась. Столь печально и скоротечно, но ничего лучшего Юлиан не ждал.

— Ты впервые увидел его? — спросила Пенелопа.

Юлиан только что вспомнил, что она тоже здесь.

— Да, — грустно ответил Юлиан, проверим прежде, нет ли слёз на его глазах.

— Правда похож на тебя. Такой же весёлый и таинственный.

— И мёртвый, — взгрустнул Юлиан. — Зато теперь я понимаю, почему вервольф сказал мне, что я очень напоминаю Уильяма.

— Что ты понял?

— Мой отец вырастил волчонка и воспитал его. Наверняка, позже сдружился и с другими. Не думал, что у вервольфов могут быть друзья среди людей.

— Могут. В них же есть какая-то собачья верность. Вот и любили твоего отца как своего. Надеюсь, что мы убили не Йозефа.

— Не могли, — тоже понадеялся Юлиан. — Тот совсем молодой был, а Йозефу могло быть лет двадцать. Ривальда только. Она могла убить как раз Йозефа. Чтобы помешать ему сказать мне какую-то правду про отца. Йозеф же, судя по всему, многое про него знал.

— На плёнке указан 1989 год, — сказала Пенелопа.

— Значит, Йозефу было шесть лет, когда мой отец погиб. Наверное, особенный возраст для вервольфа.

— Они развиваются быстрее, а живут дольше.

— Люди и тут проигрывают, — усмехнулся Юлиан. — Пенелопа, подай мне вторую плёнку.

Однако, это обернулось разочарованием — плёнка оказалась пуста. Неизвестно, для чего Вильгель запрятал её в свой архив. Или же данные были удалены — это Юлиан вряд ли когда-то узнает. Во всяком случае, не сегодня.

— Пенелопа, можешь забрать записи себе? — попросил Юлиан. — Не хочу, чтобы миссис Скуэйн заметила, что я их брал. У тебя будут в безопасности. Как-нибудь ещё посмотрю на отца.

— Без проблем. Даю слово, не потеряю.

И Юлиан очень ей верил. Или надеялся верить. Всё-таки доверил ей самое важное, что имел на данный момент — частицу своего отца на киноплёнке. Это мало, но что-то — лучше, чем ничего.

11. Соучастник.

Несмотря на приближающийся ноябрь, листья в Зелёном Альбионе ещё не опали, окрасив его в приятный оранжевый цвет. Деревья в Зелёном Альбионе были в обильном количестве и являлись местным достоянием наравне с Департаментом и Парламентом.

Однако порой золотая осень нагоняла на душу ноющую тоску, которую могло снять только общение с близкими друзьями. Одиночество загоняло в полный тупик и являлось на данный момент злейшим и опаснейшим врагом, грозящим полностью разрушить психику молодого человека.

Поэтому Академия, к величайшему удивлению, стала не врагом, а другом, потому что была единственным способом спасения от угрожающего одиночества, которое начало преследовать Юлиана Мерлина в доме миссис Ривальды Скуэйн.

Она стала очень закрыта внутри себя после смерти Люция Карнигана. Хоть Юлиан активно подозревал её саму в этом злодеянии, скорбь она выражала очень правдоподобно. Кто кого обманывает — выяснять не приходилось.

— Ты снова не заметил меня! — угрожающим тоном воскликнула Хелен, словно из ниоткуда появившаяся в буфете и нарушив тем самым идиллию, которая сопровождала Пенелопу и Юлиана.

— Ты мне? — спросил Юлиан. — В смысле, привет. Присаживайся.

— Я стояла на крыльце, когда ты подъехал к Академии. Можешь себе представить, Пенелопа — он прошёл мимо меня, не обратив никакого внимания!

— Прости, — улыбнулся Юлиан, едва сдерживая смех. — В следующий раз обязательно буду внимательнее.

— Да-да, сколько раз я уже это слушала.

— Хелен, ну почему ты всегда мучаешь его? — пожаловалась Пенелопа. — Он же едва тебя знает!

— Надо же. Вы называете это «едва»? Мы все — братья по оружию. Или вы забыли тот случай с волками?

— Йохан тоже наш брат по оружию? — спросила Пенелопа.

— Да. Брат по оружию, но неудачник. Кстати, о волках… Он не погиб.

— Кто не погиб? — пристально прислушался Юлиан.

— Ну тот вервольф. Которого Йохан пырнул слоновой костью. Он сейчас находится в больнице и по-моему, у него всё хорошо.

— По-твоему или со слов твоей матери? — спросила Пенелопа.

— И то, и то. По крайней мере, он не в реанимации, а значит, идёт на поправку…

— Йохана ты уже обрадовала? А то он на измене весь сидит после того случая.

— Обрадовала, — ответила Хелен. — Сняла грех с его души. Только он всё равно напоминает унылую старую губку. Вы тоже замечали?

— Постой, — вмешался Юлиан. — Он там находится в обличии волка?

— Нет! Ты что, ничего не знаешь? Вервольфы могут на какое-то время обращаться в человека… Кстати, надо посмотреть на него. Вдруг симпатичный..

— Ты свихнулась, Холли? — остерегла её Пенелопа. — А что, если он тебя узнает?

Хелен недовольно фыркнула носом.

— Я же незаметно. Попрошу маму, даст мне халат…

— Не вздумай! — стояла на своём Пенелопа. — Если он нас узнает, то крышка…

— Постой, — сказал Юлиан. — Я бы очень хотел пообщаться с этим вервольфом. Пенелопа, ты понимаешь, о чём я, и что хочу узнать.

— Всё! — в голосе Пенелопы были замечены нотки нервозности. — Делаете, что хотите. Самоубийцы. Но меня во всё это не вмешивайте.

Юлиан уткнулся в тарелку. Ссориться с Пенелопой из-за какого-то юного вервольфа ему очень не хотелось. Оставлять своё любопытство неудовлетворённым тоже.

Но выбор он сделал:

— Хорошо. Ты права, Пенелопа. Бредовая идея. В конце концов — что я от него узнаю? Он же юный. Совсем не Йозеф.

— Йозеф? — спросила Хелен. — Кто это?

— Это старый друг Юлиана. Тебе о нём знать не положено.