Мертвая голова

— Просто вы похожи на тех двоих, что приходили позавчера, — пояснил другой бородач. — Прямо как братья.

— Кто бы говорил, — буркнул Иванов.

— А мы и есть братья, — сказал Сергеев, показывая свою красную книжечку с золотым гербом. — Братья по оружию.

— Мы бы хотели побеседовать с Лаврентием Жребиным, Климентом Пряхиным или Антоном Неизбежиным, — сказал Иванов.

— Давай — беседуй, — разрешил один бородач. — Лаврентий Жребин — это я и буду.

— Климент Пряхин, — представился другой. И, не оборачиваясь, показал большим пальцем себе за спину. — А вон тот неразговорчивый товарищ — Антон Неизбежин.

Антон Неизбежин никак не отреагировал на то, что за последнюю минуту его имя было произнесено дважды.

— Небось про Копфлоса станете спрашивать, — угадал намерения федералов Лаврентий Жребин.

— Совершенно верно, — сказал Сергеев, не удивляясь его проницательности. — Что вы про него можете рассказать?

— Да ничего, в общем, — ответил Лаврентий Жребин.

— Де морциус, — сказал Климент Пряхин, подмигнув Иванову левым глазом, — ниль низи бене.

Черт возьми, работники крематория были не так просты, как могло показаться с первого взгляда.

— Что, никаких «бене» про Копфлоса нельзя сказать? — не подавая виду, спросил Иванов. — Неужели такой плохой был человек?

— Знали бы чего сказать — сказали бы, — проворчал Лаврентий Жребин. — А так, что зря языком-то молоть…

— То есть?.. — начал было Сергеев.

— Вот именно, — перебил его Климент Пряхин. — Не знали мы ни его друзей, ни его врагов…

— И ничего не можем сказать по поводу его погибели, — прибавил Лаврентий Жребин.

— Вы и нашим коллегам так же отвечали? — спросил Иванов.

— Ну, не слово в слово, — сказал Климент Пряхин и посмотрел на Лаврентия Жребина. Жребин посмотрел на Пряхина и закончил: — Но смысл был тот же самый.

— И наши коллеги остались удовлетворены вашими ответами? — не поверил Сергеев; он знал, каким настырным мог быть Деревянко в расспросах.

— А нам-то откуда знать про ихнее удовлетворение? — вопросом на вопрос ответил Лаврентий Жребин. — Мы им только отвечали, а сами ни о чем не спрашивали.

У федеральных агентов имелся еще один вопрос к работникам крематория, но ни Иванов, ни Сергеев не осмеливались его задать, что-то их останавливало. Те смотрели на этих, эти — на тех. Пауза затягивалась.

Иванов наконец решился.

— Скажите… — произнес он — и осекся.

Доселе неподвижный Антон Неизбежин вдруг пошевелился, неторопливо повернул голову, явив на обозрение федералам великолепный античный профиль. Иванов отчего-то страшно испугался, у него перехватило дыхание, и вопрос застрял в горле. Сергеев пережил странное чувство зависания, словно в скоростном лифте, идущем вниз. А Неизбежин просто прислушивался к слабому отдаленному звуку: где-то за пару-тройку кварталов от крематория надсадно гудели лодочные моторы. Антон Неизбежин медленно поднялся на ноги, повернулся лицом к затаившим дыхание федералам.

— По-моему, вы хотели о чем-то спросить, — проговорил он низким глухим голосом совершенно без вопросительных интонаций.

— Нет-нет, — торопливо сказал Сергеев, пихнув напарника в бок.

— Да-да, — сказал Иванов. — Мы как раз собирались уходить.

Антон Неизбежин слегка опустил подбородок — вроде как кивнул.

— Я и хотел посоветовать вам уйти, — сказал он. Дело в том, что сюда направляются нахтфишеры. Они провожают в последний путь трех своих товарищей. Вам лучше избежать встречи с ними. Нахтфишеры не любят представителей власти.

— Мы уже уходим, — сказал Сергеев. — До свидания.

Иванов пятился назад, стараясь не поворачиваться к Антону Неизбежину спиной.

— До свидания, — попрощался Лаврентий Жребин.

— Заходите, если что, — сказал Климент Пряхин.

Антон Неизбежин ничего не добавил на прощание.

Спуск по лестнице больше походил на бегство: Иванов и Сергеев невольно старались обогнать друг друга, резво прыгая через несколько ступенек сразу и хватаясь за перила на лестничных площадках, чтобы вписаться в поворот. В этом своеобразном соревновании победил, конечно, Иванов — он первым выскочил из крематория на причал и принялся высматривать на улице свободную гондолу.

— Уф-фу, — пропыхтел Сергеев у него за спиной. — Иванов, ты плавать умеешь?

— Я надеюсь, ты шутишь, — недовольно сказал Иванов. Хотя шутка Сергеева вполне могла оказаться пророческой: задерживаться возле крематория не хотелось ни минуты. К тому же звук ревущих лодочных моторов становился все громче, нахтфишеры приближались.

— А вот и транспорт, — облегченно вздохнул Сергеев и замахал руками, запрыгал, словно робинзон на берегу необитаемого острова при виде долгожданного корабля. — Эй! Сюда!

Гондола, вывернувшая из-за угла здания на противоположной стороне улицы, быстро приближалась. Иванов узнал гондольера — тот самый, что доставил их к крематорию.

— Запрыгивайте, — скомандовал гондольер федералам, подогнав лодку к причалу.

Иванов и Сергеев не заставили себя упрашивать, оба быстренько заскочили в гондолу, гондольеру они были рады, как отцу родному.

— Спасибо вам большое, — прочувствованно поблагодарил Сергеев. — Вы нам очень помогли. Спасли, можно сказать…

— Да я знаю, — проворчал гондольер. — Теперь-то куда? В гостиницу?

— В гостиницу.

— Ну и слава богу.

Гондольер отвернул от крематория, стараясь поскорее скрыться с улицы, на которую на дальнем перекрестке уже выруливала траурная процессия. Сначала шли три моторки, небыстро, но очень шумно, за собой они тянули большую черную гондолу-катафалк. Следом, в кильватере, тянулась еще целая вереница лодок, не меньше дюжины.

— Нельзя ли поднажать, уважаемый? — спросил Иванов, обеспокоенно оглядываясь на нахтфишеров.

Гондольер обошелся без ехидных замечаний, ограничился кивком и поднажал, направляя гондолу в узкий просвет между двумя зданиями. Видимо, ему тоже не очень хотелось встречаться с нахтфишерами.

Про баркаролу гондольер, наверное в спешке, забыл.

ОТВЕТЫ БЕЗ ВОПРОСОВ

— Здрасьте, мальчики! — крикнула Сильвия.

Похоже, у нее выдался не очень занятой день, и она разгуливала на своем плоту возле входа в шатер.

— Виделись уже, — вяло отозвался Иванов, переходя с гондолы на гостиничный причал.

— Добрый день, — ответил Сергеев чуть более вежливо, но с таким же угнетенным видом.

— Что это вы такие грустные? — спросила Сильвия. — Заходите ко мне, повеселимся.

— Мы сейчас не в том настроении, чтобы веселиться, — отмахнулся Иванов.

— А поговорить у вас есть настроение? — спросила Сильвия с хитрой улыбкой.

Иванов был склонен ответить резким отказом, но Сергеев вдруг отчего-то заинтересовался новым предложением.

— Поговорить? — переспросил он, оживившись. — Отчего же не поговорить.

И Сергеев перепрыгнул с причала на плот Сильвии. Иванов остался на месте, взирая на напарника с некоторым недоумением. Сергеев поманил коллегу за собой.

— Я обожаю разговаривать.

«Тоже мне примерный семьянин, — саркастически подумал Иванов. — Видела б его жена, чем Сергеев занимается в служебных командировках…» Тем не менее он последовал за напарником — мало ли что, вдруг ему понадобится поддержка.

— Милости прошу к нашему шалашу, — проворковала Сильвия и откинула в сторону край полога, закрывавшего вход в шатер.

Федералы нырнули внутрь. Шатер внутри оказался не так уж и мал, и он был некоторым образом обустроен. Ветхая ширма делила внутреннее пространство примерно пополам; в передней половине стояли две банкетки, обтянутые черным дерматином и трюмо с большим, мутным зеркалом; за ширмой, очевидно, было место для любовных утех.

— Эй, — оглянулся Иванов. Сильвия, так настойчиво заманивавшая федералов в гости, сама осталась снаружи. — Не понял…