Ведьмино отродье

щала, а наоборот, вопрошала. Фраза-вопрос была такая: "Когда Аль-Харибад придумал первый знак?" И больше ничего в том письме не было - ни подписи, ни адреса, ни даже запаха. Хотя зачем все это, когда и так было предельно ясно, откуда, кто и для чего прислал это письмо, - для того, чтобы...

Р-ра! А вопрос был простой. Вот на него ответ, в главе второй, части четвертой: пять тысяч двести тридцать восемь лет прошло с того самого дня, когда Аль-Харибад, придворный харлистатский звездочет, впервые начертал вот так, потом сюда, сюда, соединил, обвел... и получился знак "я", первый знак харлистатского алфавита. К этому первому, основополагающему знаку многомудрый Аль-Харибад вскоре придумал еще сто сорок три подобных знака, посредством которых можно было - и можно и поныне - отобразить все могущее возникнуть в любой голове мысли и чувства. Так в Харлистате появилась письменность. И вот, значит, каким должен быть полный, исчерпывающий ответ на вопрос: пять тысяч двес... Да и вот что еще интересно! За это свое величайшее открытие досточтимый Аль-Харибад не получил ровным счетом никакого вознаграждения, даже морального. И вообще, почти никто при его жизни так и не узнал об этом чуде разума - алфавите. Да и потом еще достаточно долго, в течение нескольких веков, великое искусство письменности харлистатские мудрецы таили от всех, от кого только можно, и уже только потом, по прошествии весьма и весьма продолжительного времени, дело дошло наконец до того, что без умения владеть "безмолвной речью" в благословенном Харлистате уже нельзя было представить себе ни чиновника, ни лекаря, ни морехода, ни даже самого распоследнего надсмотрщика на соляных рудниках - ведь даже и ему по долгу его службы постоянно приходилось считать да записывать. И посему уже не менее трех тысяч лет тому назад у них ввели закон, согласно которому каждый харлистатский юноша обязан закончить хотя бы начальную простонародную школу. И с той поры - представь, уже тридцать веков подряд! - у них и в градостроительстве, и на мануфактурах, на кораблях, на рудниках... ну и так далее, то есть везде весь Харлистат от мала до велика просвещен, а посему, так говорят они, и процветает. И также и Тернтерц, и Мэг, Даляния, Фурляндия и даже Горская Страна. А здесь? В Дымске, согласно реестру, восемьдесят восемь грамотных. И это в столице! А если глянуть на уделы? То-то же! Так что тут можно требовать от этой глухоты и темноты, погрязшей в извечном невежестве?! И оттого, от этого невежества, здешний народ такой дрянной, ленивый, завидущий. Вот и сейчас они позарились на золотые россыпи, как будто все здесь уже есть, вот только б им еще и россыпи... И ведь пойдут туда! И будут жечь ту Горскую Страну и льды ее растапливать, устраивать обвалы, чтоб ледники, срываясь вниз...

Ар-р! Хва! Рыжий вскочил... Нет, снова лег. Нет, вновь вскочил. Ар-р! Р-ра! И засопел, и даже зарычал в бессильном гневе! Так вот зачем, подумал он, Урван сперва дал ему Книгу, а после вдруг прислал это письмо - чтоб он теперь, когда