Рапсодия гнева

– Вот редиска, – пробурчал он на ходу. – Как новые эксплойты для эн-ти посмотреть, так телефонной линии нет, а для какой-нибудь фигни найдет все, что угодно…

Вечер уже догорел в бездонной вышине над городом, и теперь зола черной ночи вымазала небесный купол от края до края. Только непокорные звезды, словно вызревшие в углях алмазы, светили ярко, отчетливо, споря с жалкими потугами городских огней. Фролов со скрипом отпер калитку, и в соседних дворах вразнобой залаяли собаки, будто разом проснулись и вспомнили, для чего живут на этой земле. Джек догнал его на еле видимой в потемках лестнице – недовольный, с компьютером под мышкой. Звезды, словно в насмешку, роняли капли света на линзы его очков.

С лестницы Саша свернул почти сразу и, как весенний медведь, вломился в густые кусты сирени, росшие среди покосившихся серых заборов и унылых, давно заброшенных домов. Он знал, куда шел, даже не задумывался. Листья сирени были тяжелые, даже какие-то влажные, истекавшие запахом только что раздавленной зелени и вездесущей дорожной пыли. Под ногами шуршала бумага, из травы выскочила и покатилась под уклон блестящая консервная банка, скрылась в жадных объятиях тьмы.

– Тут, – негромко сказал Фролов и присел на почти круглой прогалине среди кустов. – Помоги.

Джек положил компьютер в траву, бросил рядом свернутый в бухту провод и помог другу выворотить из пыльной земли тяжеленный чугунный диск люка, прикрывавшего сырую тьму телефонного колодца. Снизу пахнуло подземельным теплом, донесся шорох разбегающихся членистых ножек. Саша спрыгнул вниз, придержавшись руками за кромки колодца, и отчетливо шепнул:

– Давай свою шарманку.

Лишь на миг тьма выпустила из себя крепкую руку Фролова, и компьютер исчез вместе с ней, словно вывалился из этого мира в неизведанное параллельное пространство.

– Ну чего стоишь, как пень? – недовольно ухнула тьма. – Слезай, тут неглубоко.

Джек вздохнул и легко, как гимнаст, спрыгнул в зияющую бездну. Но дно у этой бездны все-таки оказалось, встретило мягко, не зло, стукнуло в подошвы толстым слоем сырой слежавшейся пыли.

– Блин, ну и потемки… – сощурился он. – Ты где?

– В Караганде… Фонарик давай.

Джек порылся в кармане джинсов, звякнули ключи, и тьма расступилась, разорванная тусклым светом электрического брелока.

– А если бы не взял? – хмуро поинтересовался юноша.

– Куда бы ты делся, – разматывая провод, усмехнулся Фролов. – Я еще не помню, чтоб ты вышел из дому без одежды. А если есть одежда и в ней есть карманы, то там у тебя всегда найдется ножик с открывалкой и фонарик.

– Блин, внимательный…

Джек нашел ровное местечко на бугристом полу, поставил компьютер и открыл монитор.

– Шнур давай, психолог, – уже настраиваясь на рабочий лад, фыркнул он.

Саша довольно сощурился – любил мастеров за работой. Он протянул свободный конец модемного шнура, а на другом, словно раздвоенный змеиный язык, висели два зажима-крокодильчика.

– Готов? – поинтересовался Саша.

– Как пионер. Пара точно рабочая?

– За кого ты меня принимаешь? Повел бы я тебя сюда, если бы не проверил…

Фролов зачистил кромкой зажима позеленевшие от времени провода заранее выбранной пары, подцепился к ним и для надежности обмотал зажимы несколькими витками проволоки.

– Все равно коннект будет паршивый, – уверенно заявил Джек. – Ладно, ничего лучше не придумаем. Как же ты раньше не сказал, что у тебя в колодце кабель прорублен и найдена рабочая пара? Гад ты, Фролов, вот что я тебе скажу.

– Ладно тебе ерепениться. Если бы ты знал о дырке сразу, я бы уже забыл, как ты выглядишь, а вот мокрицы и пауки в колодце обрели бы замечательную компанию на весь день и добрую половину ночи.

На это возразить было сложно.

– Линия, значит, у тебя есть, – сменил тему Джек. – Может, у тебя и местный аккаунт оплачен?

– Размечтался… Работай, работай, а то совсем расслабишься.

– С тобой расслабишься… – На лице юноши все больше проявлялась тень отрешенности, свойственная крупным спецам за работой.

Графических интерфейсов Джек не любил, поэтому самозабвенно принялся выбивать клавишами командные строки.

Строка.

Ввод.

Ответ.

Снова строка…

Прошел набор номера, загудели сигналом вызова динамики компьютера, модем свистнул и зашелестел сухим шершавым шипением.

Фролов наблюдал за ровно светящимся монитором с безмолвным почтением – компьютер не был для него темным лесом, но, может, именно поэтому он смотрел на работу сетевого администратора с неподдельным уважением.

– У вас есть что-нибудь, кроме sebastopol.ua? Хрен к ним проломишься… Тоже админы не дураки.

Работа шла.

– Есть тут один отросток юсовской сетки, – шумно почесался Саша. – Bios.iuf.net, он как раз Фондом Сороса оплачен.

– И кто там сидит?

– Институт биологии южных морей. Попробуй, это почти бесплатная контора, вряд ли у них особенно крутые спецы.

– Ха… Сейчас, сейчас… Давай номер телефона.

– 54-53-90.

– Теперь уж они почувствуют темную сторону моей Силы…

Это была любимая присказка Джека, беззастенчиво взятая из кинотрилогии «Звездные войны». Употреблял он ее часто, как только выдавалась возможность щегольнуть знаниями и умением. Но так он не расходился уже давно – не было возможности.

Модем набирал номер уже четвертый раз, но в динамиках слышался только сигнал занятой телефонной линии.

– Что за черт? – удивился Джек. – Может, номер не тот?

– Ага… Это тебе не Москва! Разжирели вы там до последней возможности… Это же почти халявный вход, чего ты хочешь? На десять каналов триста желающих дозвониться.

– У… Так до утра не войдем!

– Эх… Беда с вами, честное слово. У нас тут такое качество связи, что больше получаса никто не висит даже самые лучшие модемы отваливаются, как сытая пиявка от задницы. Подожди, чуть-чуть.

Модем наконец дозвонился, пробившись на свободный телефонный номер, динамики отозвались сначала длинным гудком, а потом засвистели, пошептались корявым хрипением и вдруг зашумели ровно и слаженно.

– А чего, неплохой коннект, – качнулся на корточках Джек. – Вполне можно работать.

Пальцы быстро застучали по клавиатуре. И глядя на него, можно было сразу понять, что живет он уже не в нашем привычном пространстве, а в том, где расстояния измеряются малопонятными «хопами», а скорость – битами в секунду. Он был похож на оператора боевой ракетной установки – собран, слажен, ни одного лишнего движения. Только вместо инверсионных следов в его измененном пространстве прочерчивались потоки информации, несущие в себе, словно боеголовки, тела готовых к бою программ.

«Все, отстрелялись… – с грустью подумал Фролов. – Теперь войны будут совершенно иными и умения для них понадобятся тоже другие. Вот они – воины. Спрятавшиеся, как за забралом, за линзами очков, с чуткими пальцами, не привыкшими к спусковому крючку, с гибким разумом и внимательным взглядом, не способным вычленить цель из пятен света и тени, но способным быстро и четко выделить нужное из однообразных, бегущих по экрану строк. А нас на свалку – поздно учиться. Отстрелялись…»

Саша подумал, что пройдет совсем немного времени, ну, может, лет сто, и грозные ракеты, несущие термоядерную смерть, станут менее опасным оружием, чем раскаленный до стапятидесятиградусной температуры процессор, посылающий команды точно в цель по невидимым каналам связи. И эти команды, пробившие виртуальную броню установленных программистами защит, смогут поразить любые электронные системы управления – от банкомата до коррекционных двигателей боевого спутника.

Это новое оружие, вот и все – еще один виток. Саша невесело усмехнулся, подумав, что чем древнее, чем проще были средства уничтожения себе подобных, тем они были честнее. Кроме внутренней, изначальной честности, все они четко и честно делились на оружие Добра и оружие Зла: меч – воплощенный луч света, искусственно созданный звериный коготь, с которым один на один, лицом к лицу, а яд – воплощенная подлость и хитрость, частица Тьмы, искусственно созданное змеиное жало.