Наследники ночи. Парящие во тьме

Кроме того, на верхнем этаже жил Томмазо, возглавлявший Оскури ещё до рождения Николетты. Он был хорошим предводителем, рассказывал Кальвино, пока не подвергся преследованию австрийской военной полиции. Томмазо пришлось сражаться с молодым фельдфебелем, которому так и не удалось задеть противника саблей — во всяком случае так считал сам Томмазо. Оскуро не заметил, что острое лезвие сабли рассекло его плащ. Томмазо удалось вывести противника из равновесия и оторваться от погони. Он радостно мчался по крышам Венеции и, добежав до канала, прыгнул, чтобы пролететь над ним, но вместо этого рухнул на мостовую.

Братьям удалось спасти Томмазо и принести его назад в укрытие, но после этого он так и не встал на ноги.

Управление кланом взял на себя младший брат Томмазо, отец Кальвино. А Томмазо с тех пор жил здесь, в Арсенале. Он был ядром семьи, точкой, из которой тянулись все ниточки. Его память служила всем Оскури, поскольку записывать что-то было слишком опасно — письма могли попасть в чужие руки. Тайные знаки рано ли поздно расшифровывали. Поэтому Оскури постоянно меняли свои укрытия и лишь изредка навещали жён и дочерей, а затем возвращались в Арсенал или какое-то другое тайное место, и только Томмазо всегда знал, где можно найти каждою члена их семьи и каковы дальнейшие планы Оскури. Ноги отказали ему ещё несколько десятков лет назад, но разум бывшего падре Оскури по-прежнему был острым и ясным. Он никогда ничего не забывал! Поэтому Николетта первым делом направилась к Томмазо, чтобы узнать, где сейчас может быть её отец. Девушке повезло: в комнате Томмазо она нашла не только сидящего на диване Кальвино. Здесь также были её дяди Леоне и Микеле, брат Эдоардо и кузены — Маттео и Габриэле. Старшие Оскури о чём-то говорили с Томмазо, а младшие оттачивали свое умение обращаться со шпагой.

Брат заметил Николетту в то мгновение, когда она бесшумно появилась на пороге комнаты.

— Смотрите-ка, наша заблудшая овечка вернулась домой, — лениво произнес Эдоардо.

Радости в его голосе не было.

Кальвино вскочил на ноги и поспешил к дочери, чтобы сжать её в объятиях. По лицу Леоне тоже было видно, с каким облегчением он воспринял появление Николетты. Кузены опустили шпаги.

— Я знал, что она рано или поздно объявится, сказал Эдоардо. — Не стоило так волноваться.

Кальвино ещё раз прижал дочь к себе, а затем провёл её к одной из мягких подушек, заменявших здесь стулья. Вся комната Томмазо была оформлена в восточном стиле.

— Что стряслось? — спросил Кальвино. Почему тебя так долго не было?

— Стряслось? — ответил вместо Николетты Эдоардо. — Скорее всего, ей просто стало скучно, и она нашла себе более увлекательное занятие, чем стоять на доверенном ей посту...

— Нет, мне не было скучно, — перебила брата Николетта. — Во всяком случае, не настолько, чтобы я бросила свой пост. Как вы, наверное, уже заметили, о нашем плане было известно не только нам. Нас поджидало несколько вампиров. Одному из них удалось взять меня в плен.

— Ты позволила вампиру застать тебя врасплох? — с презрением спросил Эдоардо.

— Да, потому что вампиры обладают магическими способностями, и они намного сильнее нас, — оправдывалась Николетта, глядя в удивлённые лица мужчин.

Ей было стыдно за то, что произошло. Разве Оскури не называли ларвалести — мимолетными тенями которые никто не в силах поймать.

Но это касалось людей, а не вампиров!

— Ну и что? Наше оружие работает и против них. Магический порошок лишает вампиров сил.

— Но я не слышала, как подошёл этот вампир, — процедила сквозь зубы Николетта. Он свалил меня на землю и обездвижил, прежде чем я успела добраться до мешочка с пылью. Кроме того, у них есть шпаги, — добавила девушка, хотя видела клинки лиш в углу на чердаке, а Таммо не носил с собой оружия.

— К счастью, ты вернулась к нам целой и невредимой, — сказал Кальвино, и по тону главы Оскури было понятноЮ что он считает эту часть разговора завершённой.

Однако Эдоардо не унимался.

— За Микеле и за мной тоже гнались двое вампиров но мы смогли от них оторваться!

— И всё же вампирам удалось проследить за кем-то из Оскури до самого форта на острове, — ответила Николетта.

Мужчины изумлённо уставились на девушку.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Кальвино.

— Потому что я слышала их разговор. Трое из них были там и подслушивали.

Оскури угрюмо молчали. Тайник на острове всегда казался им самым надёжным. Они даже раздумывали над тем, чтобы перевезти туда ящики с драгоценностями и картинами, которые пока что хранились в палаццо Дарио. Теперь же об этом не могло быть и речи.

— Это плохо. Очень плохо, — пробормотал Леоне и посмотрел на Николетту. — Но если вампиры захватили тебя в плен, как вышло, что ты сейчас здесь?

— Известно как! Мне удалось сбежать, — ответила девушка, стараясь не смотреть Леоне в глаза.

— Да? И каким же образом? Я не считаю вампиров непобедимыми, однако они вовсе не глупы, — вмешался Эдоардо.

— Я заговорила с вампиром, который взял меня в плен, когда все остальные ушли, — ответила Николетта, поворачиваясь к брату.

Называть имя Таммо ей не хотелось это было чем-то вроде предательства. Кроме того, девушка боялась, что тем самым она может выдать свои чувства.

— Они не кровожадные монстры, — попыталась защитить вампиров девушка. — Всё, что они хотят, — это получить назад Клариссу.

— Клариссу? — спросил Микеле, морща лоб.

— Вампиршу, которую мы похитили из палаццо Дарио, -нетерпеливо пояснила Николетта.

Они даже имени её не знали! Кларисса была для Оскури всего лишь существом, оказавшимся у них на пути.

— Мы не можем отдать им то, чего у нас больше нет, — сказал Леоне.

— У нас нет, а вот у Николетты... — Эдоардо пристально посмотрел на сестру. — Это ты увезла её, верно?

— Если бы я и увезла её, то не жалела бы об этом. Уничтожив Клариссу, вы бы сделали нас убийцами.

— Но поскольку она жива, мы можем забыть об этом неприятном инциденте, — продолжил Леоне, хотя Николетта не утверждала, что она освободила вампиршу.

— Хорошо. Тогда нам нужно решить, как наказать Николетту за её самовольное решение, — не унимался Эдоардо.

Похоже, мысль о наказании для сестры грела ему сердце. Николетте хотелось влепить юноше пощёчину, но это было бы совсем по-детски. Эдоардо никогда не скрывал, что презирает сестру. Ещё больше чем Филиппо, который тоже не питал к ней братских чувств. Но за что они её невзлюбили? Николетта не помнила, чтобы она хоть раз поступила с ними дурно. К другим сёстрам они относились немного снисходительно, но дружелюбно, и с радостью навещали их в доме Леоне. Неужели причина их неприязни крылась лишь в том, что Николетте позволяли учавчтвовать в набегах?

На лице Кальвино внезапно появилось выражение усталости.

— Да, я накажу Николетту за её выходку, но это моё личное дело и оно не касается всей семьи.

— Очень даже касается! Её нужно окончательно отстранить от наших дел!

— Я тоже так думаю, — сказал Маттео, и даже брат Кальвино Микеле согласно кивнул.

—Такая жизнь не для девушки. Николетта уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж. И мы не раз об этом говорили. Отдай её в жёны Габриэле, и она будет жить в одном из лучших дворцов Венеции, обещаю.

— Нет! — воскликнула Николетта. — Падре, умоляю, не делай этого. Я не хочу замуж! Ни за Габриэле, ни за Маттео, ни за кого бы то ни было.

Кальвино вздохнул.

— Рано или поздно тебе, как и любой другой девушке, придётся стать чьей-то женой. Это обычный ход вещей. Ты обзаведёшься собственной семьей и подаришь мужу нескольких детей, которые продолжат славный родОскури.

Николетта подумала о Таммо.

— Нет! — упрямо сказала она. — Во всяком случае, не сейчас. Я ведь так много вам помогала. Вспомните. Я была такой маленькой и ловкой, что могла пролезть где угодно. Я была вам полезна, разве нет?

— Возможно, — ответил Эдоардо. — Но это в прошлом. Теперь мы не нуждаемся в твоей помощи. Ты никому не нужна, Николетта.