Да забыли про овраги #play_to_return

- Так-так-так, - заинтересованно сказал Комаров. - Ну?

- Непосредственно перед потерей сознания, Ломушкин смотрел какое-то видео, - сказала Оксана. - Просматривал он его, к сожалению, в шлеме, не выводя на экран, но увеличив картинку, я обнаружила, что пластик стола можно рассматривать, как своего рода зеркало. В его отражении видно светлое пятно под нижним краем шлема, которое меняется в зависимости от того, что показывают экраны внутри. Так вот, незадолго до того, как Ломушкин упал, это пятно мерцало с высокой частотой и явно меняло цвет.

- И что это по-твоему могло быть? - с интересом спросил Комаров.

- Не знаю, - честно сказала Оксана. - Похоже на музыкальный клип какой-то - слишком часто и разноцветно мерцала картинка. Но я подумала, что можно попробовать частично восстановить хотя бы основные характеристики этого мерцания и проанализировать, на что это могло быть похоже. Связалась с коллегами из управления, мне предоставили машинное время и хорошего кодера. Если получится, сможем хотя бы примерно понять, что смотрел Ломушкин перед впадением в кому. Ведь, наверняка, оно и будет причиной этой комы, верно, профессор?

- Не исключено, - задумчиво сказал Абрамов. - Тем более, раз вы говорите, что было видно разноцветное мерцание. Возможно, какая-то трансовая техника или впадение в транс произошло случайно.

- Не верю я больше ни в какие случайности, - сказал Комаров.

Тонкий вибрирующий сигнал, идущий из-под стола, заставил всех вздрогнуть.

- Прошу меня простить, - сказал Комаров. - Руководство желает срочно пообщаться. Ступайте вниз, к Ломушкину, а я к вам присоединюсь позже.

Понятливо кивнув, Абрамов поднялся и, пропустив девушку вперёд, вышел из кабинета и аккуратно закрыл за собой дверь. Только тогда Комаров нажатием кнопки заблокировал вход,  убрал в сторону деревянную панель и снял трубку с телефонного аппарата. В тот же момент засветился небольшой экранчик и на нём появилось изображение человека в генеральской форме.

- Здравия желаю, товарищ…, - начал было Комаров, но человек махнул рукой и добродушно сказал:

- И тебе не хворать, полковник. Давай сразу к делу. Поднял я кое-какие связи, и действительно, совершенно внезапно, нашёл интересную информацию по твоему запросу.

Комаров молчал, но глаза его горели, словно у охотничьей собаки вставшей на след.

- Программа вроде бы у них такая действительно была, и она, вроде бы реально закрыта, - продолжал генерал, - но вот только одновременно с ней запускалась ещё одна военная программа на ту же самую примерно тему. И о судьбе той, второй программы моим контактам ничего толком не известно. Обещали поузнавать, насколько это возможно.

- И что же это за вторая программа? - спросил Комаров.

- Первая, как ты сам знаешь, подразумевала копирование личности добровольца. А вторая подразумевала точно такое же копирование, но уже без малейших признаков доброй воли.

- Принудительное снятие электронной копии человека? - изумился Комаров. - Но зачем?

- Специалисты, принимающие участие во второй программе не собирались клонировать своих гениев. Они планировали воровать чужих.

- Но как?

- Какой же ты тугодум, полковник, - усмехнулся генерал. - Через интернет, естественно. Подумай на досуге о возможностях такого промышленного шпионажа. В общем, тема оказалась архиважной и крайне интересной. Я поднимаю вопрос о выделении ресурсов нашей резидентуры на её изучение.

- Несмотря на то, что её наверняка закрыли? - уточнил Комаров.

- Потому, что её, по всей видимости, никто и не думал закрывать.

- Мощный двигатель, - сказал я, сидя за столом и разливая по кружкам крепкий чай. - Это ключевой момент. Нам потребуется высокая скорость, чтобы найти и поймать Саурона.

Отремонтированный и заправленный всем необходимым "под завязку" бронетранспортёр, стоял в готовности к неожиданной отправке в бой. Но пока непредсказуемый балансир не выдернул нас на очередное задание, я решал важную конструкторскую задачу.

- Мы не сможем тягаться с Сауроном по броне и вооружению, - сказал я. - Значит, наше оружие - скрытность и скорость.

Я старался скрыть волнение, но, боюсь, голос мой иногда предательски подрагивал: Саурон, как и я, находился в игре с полным погружением. А это означало, что каждый день он в игру входил и каждый день - возвращался. Я мог вернуться домой в любой момент, но ключ к возвращению ещё требовалось найти, догнать и… взять каким-то образом в плен.

- Хороший движок, гусеницы и трансмиссия - наш единственный шанс, - важно сказал Ложкин, шумно прихлёбывая горячий чай.

Я опустил на лицо очки и "зарылся" в меню. Самый мощный двигатель, который только можно было поставить на бронетранспортёр, оказался настолько дорог, что я аж прокашлялся от неожиданности. Но задуманное требовало полной отдачи, да и отступать мне было уже некуда. Просмотрев разделы с гусеницами и трансмиссией, мысленно прикинул необходимую сумму, вздохнул, и принялся продавать накопленное ранее барахло.

Мой собственный неприятный опыт подсказал мне решение основной задачи. Судя по всему, Саурон в качестве члена экипажа не мог вернуться в ангар сам по себе. И тем более не смог бы это сделать, будучи оглушённым или серьёзно раненым. Но для повторного трюка с гранатами мне требовалось выжать из нашего бронетранспортёра всё, что он только мог дать. Но сперва на него надо было поставить самые лучшие, а значит и самые дорогие, узлы.

С весёлым звоном на счёт посыпались гайки, а ячейки внутреннего склада начали пустеть. Вскоре, из всего барахла, что загромождало внутренний объем ангара, у нас осталась разбитая самоходная гаубица и абсолютно целый и готовый к выезду бронетранспортёр. Но я ещё не закончил.

Памятуя свой прежний опыт модернизации техники, проверил требуемые габариты посадочных гнёзд в корпусе бронетранспортёра. Ранее мне уже пришлось увеличивать пространство, отводимое двигателю. Новый движок оказался ещё габаритнее и, раскрыв схему машины в разрезе, я убедился, что корпус необходимо модернизировать вновь.

По счастью, наградные гайки, за счёт которых можно было бы внести изменения в нестандартную раму, у меня ещё оставались. Лёгким движением пальцев я перенёс образ-габарит нового двигателя на носовую часть бронетранспортёра, а затем подогнал посадочные гнёзда под новый размер. Наградные гайки списались почти полностью, оставив мне лишь малую часть воспоминаний о щедрости других игроков, но зато новый движок встал в отсек, как родной. За ним последовали новые внутренности ходовой части. Последний десяток наградных гаек я потратил на загадочную "комплектацию салона люкс". Подтвердив изменения, я убрал схему, чтобы успеть полюбоваться процессом трансформации нашей машины.

Золотистая вспышка мгновенно изменила облик бронетранспортёра. Носовая часть его стала шире, сразу исказив силуэт, а на смену колёсно-гусеничному шасси пришли широкие гусеницы со сложным устройством составных роликовых катков, что, согласно описанию, резко повышало манёвренность, оборудованной ими, тяжёлой машины.

- Поздравляю, вы потратили на модернизацию одной машины, - сказал вдруг женский голос, звучащий, словно бы отовсюду, - рекордную сумму, превосходящую по объему  совокупный ремонт десяти ближайших ваших соседей. За это, каждый из модернизированных вами узлов получает бонусные опции.

Машина повторно вспыхнула золотистым светом, снова изменившись в мелочах, которые тяжело было оценить, но в целом бронетранспортёр теперь ещё и выглядел просто потрясающе.

Мой экипаж, побросав кружки и папиросы на столе, замер перед невиданным до сих пор образцом техники в благоговейном восхищении. За счёт изменившихся пропорций, в нём появилось что-то хищное, и он теперь куда больше походил на боевую машину, чем на обычный транспорт. Но с точки зрения игроков, определяющих уровень угрозы машины в прицеле через автоматические системы определения параметров вооружения, наш бронетранспортёр продолжал оставаться абсолютно неопасным.