Единственный принцип - 1 (СИ)

— Следующую остановку мы сделаем уже у меня на родине, а там и до моего дома рукой подать, — сообщил Адам однажды утром, когда они снова тронулись в путь.

— И где же ваш дом? — из вежливости поинтересовался Кранц.

— Недалеко от Пребыля. Там у отца самое крупное поместье, вот наша семья и проводит там большую часть года, лишь в праздники и зимой приезжая в столицу. Городская суета никогда не была в почете в нашей семье.

— Где–то из тех мест и моя мать, — равнодушно заметил Карл, тогда как Адам удивленно уставился на него.

— Почему же вы никогда об этом не говорили? — спросил он, и в его голосе чувствовались даже нотки обиды.

— Вы не спрашивали, а я не придавал этому большого значения. Ведь я никогда не был на ее родине, да и она тоже, с тех пор, как отец подобрал ее во время одной из своих торговых поездок. Когда это случилось, она еще совсем юной умирала с голоду на улице.

— Выходит, ваш отец спас ее, — поинтересовался его собеседник. — Наверное, он был очень добрым человеком, если оказался способен на такой поступок.

— Я думаю, дело не в этом. Просто отец никогда не брал чужого, хоть и был торговцем, но и свое, то, что всегда будет принадлежать только ему, никогда не упускал. Думаю, в случае с моей матерью все обстояло именно таким образом, и надо отдать должное отцу, — он не ошибся. Хотя он вообще редко ошибался, разве что во мне. — Сказав это, Кранц предался каким–то видимо не совсем приятным воспоминаниям, так как тут же поспешил продолжить на другую тему. — Кстати, мать научила меня политанскому языку, а заодно и рутенскому. Так что думаю, проблем в общении у меня не возникнет, несмотря на длительное отсутствие практики.

Эта новость еще больше поразила Адама, особенно ее вторая часть.

— Рутенскому? — переспросил он.

— Оттуда родом ее родители. В Политании они оказались по воле своего помещика, там и умерли, не выдержав лишений, — объяснил ему Карл и окончательно сбил с толку. Собеседник не мог скрыть неприятного изумления. Но постепенно врожденная толерантность его характера взяла верх над предрассудками.

— Моя мать тоже из обедневшей и не самой знатной семьи. Но отец ни разу в жизни не пожалел о своем выборе, — смутившись и не совсем к месту сказал Адам. Только внимательно посмотрев на собеседника, Кранц понял, к чему тот клонит, и лишь улыбнулся в ответ.

Адам же, похоже, решил, что пришло самое подходящее время для откровений, и перешел к тому, что беспокоило его на протяжении всего пути.

— Кстати, мы пробудем у моих родителей совсем недолго. Потом мы отправимся как раз в Рутению. У вас появится возможность увидеть еще одну не чужую вам страну. Я думаю, вы знаете, что большая ее часть находится под властью Политании, хотя там сейчас очень неспокойно.

— За чем же мы туда отправимся? — равнодушно поинтересовался Карл, скорее для продолжения разговора. Но его спутник почему–то не спешил с ответом.

— У меня там невеста, — наконец смущенно сказал Адам и, заметив во взгляде спутника искреннее удивление, еще и покраснел. Не желая усиливать возникшую между ними неловкость, Кранц сделал вид, что что–то усиленно рассматривает за окном, но легкая улыбка все–таки скользнула по его лицу. Адам тем временем, продолжал свои объяснения, ожидая каверзных вопросов.

— У ее отца там небольшой замок возле Оттомской границы. Именно туда он сейчас и отправился с каким–то поручением короля, а меня в письме попросил присмотреть за дочерью, дожидающейся его возвращения в замке. Потом мы вместе вернемся в Политанию и она станет моей женой.

— Буду рад сопровождать вас вплоть до алтаря, — улыбаясь, остановил его Карл, и тактично надолго умолк.

Адам получил возможность привести свои мысли в порядок, и уже перед остановкой для отдыха благодарно посмотрел на спутника.

— А еще я хотел попросить вас написать портрет моей невесты, — неожиданно заявил он и, предупреждая сомнения Кранца по этому поводу, добавил. — Когда вы увидите Эвелину, вы сами поймете, что она того стоит.

— Зная ваши пристрастия, я в этом нисколько не сомневаюсь, — все–таки не удержался от скрытого намека Карл.

И это был единственный раз когда он хоть как–то напомнил о Глории. Тем более, что через несколько дней они прибыли в поместье родителей Адама, где подобные упоминания были уж совсем неуместны. А потом, после радостной встречи и короткого отдыха, их снова ждала дорога. В этот раз в путь они отправились верхом на лошадях и в сопровождении нескольких слуг для пущей безопасности. В том, что меры предосторожности оказались далеко не лишними, Кранц убедился уже спустя несколько дней путешествия по Рутении. Чем дальше они продвигались по незнакомой стране, тем реже Карл вспоминал о причине, побудившей его оказаться на этом пути, как и о цели их путешествия.

И еще одна вещь, казавшаяся совершенно обычной его спутникам, не ускользнула от внимания Карла, — чем тревожнее становилось вокруг, тем чаще говорили о вере. Он мог бы понять это, если бы речь шла о дивной природе этой страны. Бескрайние нетронутые степи, которые даже самому зависимому в мире человеку могли подарить ощущение свободы, стоили того. Но каждый раз разговоры о боге были так или иначе связаны с разрушением и смертью. Когда же следы того, о чем говорили, стали все чаще попадаться на их пути, Кранц стал задумываться над тем, не служит ли вера в этих краях лишь оправданием творящемуся на каждом шагу безумству. Вера в общего бога в этой стране порождала не любовь, а ненависть лишь потому, что кто–то делает это иначе.

— В Рутении большинство населения — догматики, тогда как Политания — страна каноников. Уже сотни лет длится вражда между двумя народами. — Решил, наконец, прояснить ситуацию Адам, видя, как реагирует на происходящее вокруг его спутник. — Наш король решил, наконец, прекратить ее, но лишь ухудшил положение. Он не придумал ничего другого, как под давлением могущественной догматической Слэйвии уравнять в правах представителей двух вероисповеданий. Но политанские дворяне, владеющие в Рутении большей частью плодородных земель, восприняли этот шаг как еще одно унижение и без того ослабленной внутренними склоками и внешним давлением страны. Они создали Истинную Лигу, не признавшую указ короля. Но король далеко, а рутены рядом. Именно на них и направили весь свой гнев несогласные. Жестокость всегда порождает жестокость. Со временем уже становиться неважно, что стало причиной распрей и можно ли остановить бессмысленное кровопролитие, потому что последняя капля крови еще не пролита. По всей Рутении бродят отряды повстанцев, и нам очень повезло, что мы не столкнулись с одним из них. К счастью замок находится далеко в стороне от места основных событий, и разве что банды мародеров могут оказаться поблизости. Но с ними мы уж как–нибудь управимся.

Пока Адам с грустью посвящал Кранца в подробности разгоревшегося по всей Рутении противостояния, впереди показалось небольшое селение, над которым в нескольких местах поднимались в небо клубы черного дыма. Небольшой отряд по команде Адама остановился, дожидаясь, пока он примет решение о дальнейших действиях. Поначалу молодой человек хотел объехать поселение стороной, но, понимая, что в случае опасности им почти наверняка не удастся проскользнуть незамеченными, он решил идти прямо через селение, надеясь на удачу. Вскоре отряд не спеша двинулся вперед, держа оружие под рукой.

То, что они увидели, войдя в селение, заставило их пожалеть о выбранном пути. Мертвая тишина встретила их на окраине, создавая обманчивое впечатление. У первых же домов стала ясна причина безмолвия. Повсюду валялись трупы людей и собак, верно служивших своим хозяевам. Оставшиеся в живых, будучи уже не в силах воспринимать происходящее вокруг, смотрели на проезжающих мимо всадников безумными опустошенными глазами. Лишь стоявший на коленях у первого горящего дома старик подавал признаки жизни. Он поочередно смотрел то на беспощадно пожирающий его жилище огонь, то на разбросанные по двору трупы близких ему людей и время от времени глупо хихикал писклявым голосом. Ближе к центру количество трупов только увеличилось. Но теперь среди них попадались и обезглавленные. Сами головы были насажены на высокие колья. Стекавшая с них по дереву кровь еще не успела застыть, превращаясь в ловушку для отчаянно копошащихся в ней мух. В небе уже кружилось воронье, мерзким карканьем подгоняя случайных путников, мешающих им насладиться обильной трапезой на любой вкус.