Планета битв

Вокруг закричали. На Цендоржа навалились всерьез, пытаясь остановить. Но он, выставив вперед страшные, покрытые струпьями и сукровицей руки, шел и шел вперед, расталкивая раненых. Возникла сутолока, от криков закладывало уши. Многие, не понимая, что происходит, не имея сил подняться, тоже начинали кричать, внося еще большую неразбериху в общую сумятицу.

Цендорж добрался до выхода из заводского склада, спешно переделанного под госпиталь, ударил ногой в дверь и оказался на заполненном повозками и людьми просторном дворе. Не оборачиваясь и не отвечая на вопросы, он двинулся к воротам. На ум ему пришла старая песня о Черном монголе, и Цендорж запел:

Цендорж вышел на пыльную дорогу. На стражников, пытавшихся его остановить, он не обратил никакого внимания. Дорога вела к заводским воротам. За крышами цехов и дымящими трубами виднелись башни и крыши Фербиса. Зоряная звезда била в глаза.

– Покуда черная кровь камнем не станет в жилах, будет Черный монгол искать своих врагов, — повторил Цендорж последнюю строчку, сошел с дороги и двинулся на северо-восток — к океану…

Из дневника Клима Елисеева:

Мы опоздали. Точнее, нас опередили. Всего две недели назад мы начали подготовку к отражению нападения грейтов. Заводы Фербиса перешли на военное положение и приступили к выпуску продукции для нужд обороны. Естественно, толком еще ничего не было сделано. И вот случилось…

Часов в десять утра с побережья примчался на паровом трицикле пограничник, совсем еще молодой парень с неумело перевязанной головой, весь покрытый пылью. Когда его привели, мы сидели у Лускуса, обсуждали план строительства укреплений в прибрежной полосе. Пограничник шатался и просил пить. Ему дали воды. В один глоток выхлестав кружку, он тяжело рухнул на стул и выдал:

– В Косицыной бухте высадился десант!

Лускус пододвинул к нему карту:

– Показывай! Где это?

Оказалось — совсем рядом, буквально в двухстах тридцати километрах от города.

– Там заливчик такой… извилистый, — ухватившись рукой за край стола, хрипел парень. — Горушки по берегу невысокие. Лесок. Живут там… жили. Семей пять. Не рыбаки, так просто, люди. Мы берег патрулировали. С Элвином вдвоем. На холм поднялись, смотрим — на отмели, здоровенная такая… как труба, но очень, очень большая. И в носу ворота открыты. Из ворот машины выезжают на гусеницах. С длинными пушками. Мы три заметили. И солдаты вокруг, много. Сотни три. Все в серой броне, я такую по объемнику видел, когда маленьким был, еще до всего… И шлемы у них круглые. И оружие.

– Какое? — неожиданно громко выкрикнул Лускус. Он сунул руку за шкаф, вытащил пулевую винтовку и положил ее на стол, поверх карты. — Похоже?

Пограничник пошевелил запекшимися губами и кивнул.

– Похоже. Только вот эта штука… — Его грязный палец ткнулся в магазин. — У ихних прямая и покороче.

– Дальше что было? — спросил я.

– Мы на заставу хотели сразу, доложить. Но они… — Парень скривился, в его голубых глазах заблестели слезы. — Засада там была, за деревьями. Прямо рядом с нами. Как палить начали… Эти штуки так бьют! Бах, бах, бах! В Элвина несколько раз попали, в голову и в живот. Он за рулем сидел. Сразу умер. Я сперва лег за колесо, арбалет зарядил. Потом думаю — чего тут ловить? Элвина столкнул, в седло прыгнул. Хорошо, пары мы держали под клапан. В общем, давление я дал и ходу. В меня тоже стреляли… Крыло пробили у трицикла. А потом по голове как даст! До сих пор слева ничего не вижу. Можно мне еще воды?

Лускус щедро налил из графина в пустую кружку и подтолкнул ее пограничнику.

– Потерпи, браток. Сейчас мы тебя отпустим. В госпиталь поедешь. Ты молодец, герой, можно сказать. Медаль получишь…

– А что застава? — Я отодвинул винтовку, всмотрелся в карту. Красная звездочка, обозначающая пост береговой стражи, прилепилась совсем близко к голубой загогулине Косицыной бухты.

– Я хотел заехать. — Парень уронил вновь опустевшую кружку и скривился. — Там ребята, командир наш, Зарбон. А когда увидел дым, желтый, сигнальный, понял, что у них тоже… Не знаю, может, и нет уже никого. В общем, я сразу в Фербис погнал. Хорошо, что утром все случилось, у трицикла полный бак воды и топлива вдоволь, аж до Крайней гряды хватило. Там заправился — и к вам.

– Ясно. — Лускус встал, сунул винтовку за шкаф и вызвал секретаршу: — Хелен! Бойца Корпуса пограничной стражи… Э-э-э, а как тебя зовут, браток?

– Вильям. Вильям О’Нийл, — еле слышно прошептал парень. Он уже едва держался на стуле.

– Так, быстро: Вильяма О’Нийла в госпиталь. Экстренное заседание Временного правительства — через двадцать минут. Опоздавших не ждем. Все!

Заседание прошло в авральном темпе. Лускус коротко ввел присутствующих в курс дела, сообщив, что на одном из островов в Северном океане существует военная база Великой Коалиции, с которой на побережье высажен десант. Затем он объявил военное положение и всеобщую мобилизацию. Министры зашушукались, тревожно переглядываясь. Наконец секонд-министр Теодор Бойц, пригладив бороду, поинтересовался, насколько вообще оправданы такие экстренные и чрезвычайные меры.

– Мы не знаем, какие цели преследует противник, какова его численность и какими возможностями в плане военной мощи он располагает, — ответил Лускус. — Однако Гермесских соглашений никто не отменял, и весьма возможно, что высаженный десант — начало большой кампании по установлению контроля над планетой. Если это так, а мы обязаны быть готовыми к самому худшему сценарию, то нас ожидает война на уничтожение. В силу уникальных физических условий Медеи инспекторская проверка от Международной Комиссии контроля за Гермесскими соглашениями оперативно прибыть на планету не может. Таким образом, у грейтов есть время, чтобы провести тотальную зачистку Медеи от колонистов и замести следы. В общем, господа министры, Отечество в опасности.

– Э-э-э, уважаемый господин канцлер, — подал голос министр финансов Зиновий Фаннис, — Насколько мне известно, в Фербисе сейчас нет боеспособных частей — вы сами неделю назад отправили господина Панкратова во главе формирований народной милиции на восток. Но, я так понимаю, вы все же собираетесь нанести удар по десанту… э-э-э, противника. Каким образом это предполагается сделать?