Проклятие Шалиона

льными любезностями; Иста поздравила его с новым назначением и обручением и покинула Зангр очень рано. – Должен сказать, вы отлично выглядели. Исель была рада.

Она наклонила голову.

– Я там ела, чтобы доставить ей удовольствие, но спать там я не могу.

– Думаю, призраки по нему еще бродят, но, к моему глубочайшему облегчению, я их больше не вижу.

– Я тоже не вижу, ни глазами, ни внутренним зрением, но чувствую их, как холод, исходящий от стен. А может, мою душу холодят воспоминания, – она обхватила руками плечи, словно пытаясь согреться. – Зангр мне отвратителен.

– Теперь я понимаю несчастных призраков гораздо лучше, чем в те дни, когда они внушали мне страх, – нерешительно признался Кэсерил. – Тогда я думал, что их неприкаянность и постепенное разрушение вследствие отверженности богами – это проклятие, а теперь мне кажется, что это – милосердие. Когда боги забирают души в свой мир, те помнят себя… разум воспринимает прошлую жизнь всю сразу, одновременно, подобно тому как воспринимают мир боги, с почти ужасающей ясностью и четкостью воспоминаний. Для некоторых… такой рай невыносим, едва ли не хуже ада. Поэтому боги даруют им забвение.

– Забвение. Теперь оно кажется мне настоящим раем. Думаю, я буду молиться, чтоб боги сделали меня призраком.

«Боюсь, в этой милости вам будет отказано». Кэсерил откашлялся.

– Вы знаете, что проклятие с Исель, Бергона и всего Шалиона уже снято?

– Да, Исель рассказала мне об этом, но я и сама почувствовала, как оно отпустило меня. Мои фрейлины в этот миг помогали мне одеться к утренней молитве Дня Дочери. Не произошло ничего такого, что можно было бы увидеть или услышать, но с моего разума словно спала пелена тумана. Я не понимала, насколько глубоко была погружена в это черное облако, пока не освободилась от его тяжести. Мне тогда стало очень грустно, потому что я решила, что вы умерли.

– Я действительно умер, но леди вернула меня в мир. Точнее, в мое тело; мой друг Палли утверждает, что она при этом расположила мою душу вверх ногами, – на его лице мелькнула улыбка.

Иста отвела взгляд.

– Исчезновение проклятия обострило мою боль, но сделало ее какой-то далекой. Это очень странное чувство. Кэсерил снова откашлялся.

– Леди Иста, вы были правы в отношении пророчества. Три смерти. Я ошибся, решив, что замужество спасет Исель от проклятия. Кроме того, я боялся. Ваш способ казался мне очень жестоким. Но, несмотря ни на что, милостью леди он оказался правильным.

Она кивнула.

– Я бы сделала это сама, если бы могла. Но моя жертва не была бы принята, – в ее голосе послышалась горечь.

– Нет, те давние события – еще не причина принять вашу жертву, – запротестовал Кэсерил. – То есть они важны, безусловно, но не в данном случае. Вы смогли бы сделать это, используя только оболочку души, а не ее содержание. Вам нужно было стать чашей, чтобы позволить наполнить себя. А вы – меч. Вы всегда были мечом. Как ваша мать и ваша дочь – сталь передается женщинам вашего рода от одной к другой. Я понял,