Кремль 2222. Тобольск

Как назло, именно в этот момент в носу Павла зачесалось от попавшей пыли. Не в силах удержаться, он закрыл лицо ладонью и, спрятав голову за стену, чихнул.

– Да умри ты, чел, – простонал Зюб. – Не шевелись.

Сновид лежал неподвижно секунд пятнадцать. Потом, не выдержав, тихонечко спросил:

– Ну, чего там?

– Стоят и смотрят. К ним какой-то пузатый мужик подошел в синем кафтане. Ты не поднимай голову – у тебя шлем может отсвечивать.

Еще примерно через минуту спир прошептал:

– Ушли, вроде. Не рискнули в развалины лезть. Трусливые они, торгаши.

– Я голову подниму?

– Поднимай. Только не высовывайся.

Сновид полуприсел у стены и покосился на Зюба. Тот сидел с другой стороны оконного проема и скручивал в руке крупный светло-коричневый листок какого-то растения.

– Ты чего это расселся? – спросил Павел. – Мы что, дальше не идем?

– Идем. Только курнем немного.

– Я не курю. И вообще – это гадость.

– Не знаю, о чем ты говоришь. Это очень полезное средство. Раньше подобное называли допинг. Правда, злоупотреблять им нельзя. Но тебе сейчас без него не обойтись. Слабый ты сейчас. Упадешь и не поднимешься, понял?

– Это что, вроде лекарства?

– Вроде. Забьешь косячка и сразу сил прибавляется. И боль стихает. Только надо в меру. А то…

– Что?

– Заторчишь. А нам сейчас торчать не время. А то еще и плющить начнет с передоза. И тогда ты считай не человек, а так – чмо ходячее.

– Ясно, – сказал Павел. Хотя почти ничего не понял. Спир временами выражался слишком заковыристо. Как этот, иностранец.

– Все, готово. Сейчас разожгу и будет тебе лекарство. Потом двинем дальше.

Глава шестая

Диверсант

Они шли минут десять, пробираясь между развалинами домов и обходя опасные заросли плотоядных деревьев и кустов. Павел, надо сказать, взбодрился после «допинга». Но все равно еле успевал за спиром, прихрамывая и прижимая к животу поврежденную руку. В другой руке он сжимал дубинку.

Ее он держал для психологической уверенности. Понимал, что с дубинкой им не справиться даже со сворой взрослых крысособак, если тем вздумается напасть на них. Не говоря уже о шайке вормов или нео. Спир, конечно, шустрый, но много ли от него толку? И тут он вспомнил:

– Зюб, так это ты долговязого охранника завалил?

– Я, – не оборачиваясь, бросил спир.

– Каким способом?

– Стрелку метнул. Бортник называет это гвоздем, но я привык называть стрелкой.

– А где ты так научился метать? Тебя Бортник научил?

– Не-а. Это я его научил.

Павел не сразу нашелся, что сказать. Опять заливает спир. Хвастун и трепло, каких свет не видывал. Как бы его на вранье поймать?

– А как ты с ним познакомился?

– Я тебе позже расскажу. Когда дойдем. – Он приостановился и посмотрел на Сновида. – Не надо разговаривать на ходу – так устаешь быстрее.

– Далеко еще?

– Нет. – Зюб ткнул пальцем куда-то вбок. – Вон, видишь, угол дома? Я там сегодня немного поспал. Думаю, мы сможем там укрыться.

Они свернули направо и начали пробираться вдоль ограды из ржавых железных прутьев. Павел подозревал, что ограда давно бы рассыпалась в труху, если бы ее густо не оплетал светло-фиолетовый вьюн с острыми шипами. Кое-где среди стеблей висели трупики мелкой живности – скукоженные и высохшие.

Когда мимо двинулся спир, растение никак не среагировало. Но стоило к нему приблизиться Павлу, как стебли нервно зашевелились, словно под порывом сильного ветра. И выгнулись в сторону человека. Поэтому Сновид предусмотрительно взял правее, отступив на пару шагов.

Они дошли до места, где в ограде зияла круглая дыра, примерно метр в диаметре. Павлу бросилось в глаза, что стебли вьюна здесь кто-то недавно обрубил, сделав проход. Но верхнюю часть зарослей, образующих арку, он то ли не тронул, то ли стебли вверху успели отрасти и сцепиться между собой.

Спир остановился перед рукотворным проемом в живой изгороди и сказал:

– Будь шустрее – смотри, чтобы не вцепились. А то вмиг кровь высосут.

– Дендромутанты?

– Они самые.

– А кто их тут посек? Ты?

– Я. Уж больно густо они росли, не пробраться. Так бы я их трогать не стал.

– Почему?

– Зачем обижать живое существо, если оно тебе не мешает?

– Ага, не мешает. Не успеешь глазом моргнуть, как в мумию превратишься.

– Я не превращусь. Нас эти дендры не трогают.

– Почему?

– Откуда ж мне знать? У этих долбаных ученых надо спросить, которые все натворили… Жили бы мирно, наслаждались плодами цивилизации, так нет же. Всё угробить друг друга хотели. И доигрались… А ведь не зря раньше мудрецы говорили: кто к кому с мечом придет, тот от меча и погибнет.

Сновид озадаченно покачал головой.

– Ну ты прям этот, как его… Короче, за мир во всем мире.

– Пацифист, что ли? Ну, типа того… Только учти, к непротивлению злу насилием это отношения не имеет.

– Чего-чего? – Павел открыл рот. – Ты о чем это?

– Ты что, Толстого не читал?

– Чего-о? Какого еще Толстого?

Зюб почесал поросшую серой шерсткой скулу.

– Ты хоть о книгах слышал, провинция?

– Слышал. У нас три книги есть. Только они в Гимназии под стеклом хранятся. Как их можно читать?

– Эх, эх… Отсталый народ. Всего три книги – надо же.

– А ты что, видел больше?

– Я, чел, такое видел…

– Меня, кстати, Павел зовут, – с раздражением заметил Сновид.

– Очень приятно слышать, Павел. Вот и познакомились.

– Не выпендривайся, а то напросишься. Где ты мог книги видеть?

– Да все там же, в Москве. Я, Павел, как-то почти год с родней в «Ленинке» жил, в подвале. Ох, и начитался тогда. Делать-то особо нечего было, особенно по ночам… Впрочем, ты все равно мало поймешь. Давай, ныряй в проход. И смотри, чтобы стебли не цапнули. Хотя эти не особо агрессивные.

Спир спокойно, едва пригнувшись, проскользнул в метровое отверстие. Ну, еще бы – с его-то росточком. Стебли даже не шевельнулись – ни дать ни взять обычные мирные растения, мухи не обидят. Эти самые, как их… Ага, пацифисты. Однако Павел рисковать не стал. Слегка разбежался и нырнул в проем рыбкой. И едва не врезался в кирпичную стену, оплетенную крыш-травой.

– Считай, приехали, – сказал Зюб. – Вот она, наша берлога. – И ткнул пальцем вверх.

– Как же мы туда попадем? – Павел задрал голову. – Тут же… тут же третий этаж. Или внутри лестница есть?

– Была. Но давно обвалилась. Мы пойдем другим путем. – Зюб нагнулся к стене и поднял замызганный кусок тряпья. Под ним лежала аккуратно свернутая в рулончик веревка. – Вот наш путь.

Он отступил на несколько шагов, разворачивая веревку. Павел заметил, что на ней бугрились узлы – для удобного захвата. К одному из концов была прикреплена абордажная кошка – стальной крюк с тремя загнутыми рогами. Спир раскрутил конец с кошкой и ловко закинул ее в оконный проем.

– Лихо, – сказал Сновид. – И где ж ты всему этакому научился?

– Чему этакому?

– Многому. Такое не каждый диверсант умеет.

– Так я и есть разведчик-диверсант.

– Э-э… в смысле?

Сновид насторожился. Вот оно что! Проговорился, вражина.

– Нас ученые для диверсионно-разведовательной деятельности и создавали. Так что… Как люди говорят: мастерство не пропьешь. А у меня, Павел, генетика. Мастерство, так сказать, от природы.

– Хочешь сказать – шибко способный?

– Способный, это слабо сказано. Талантливый.

Нет, ты посмотри на него. Зазнайство мартыша не имело границ.

– Ну и в чем еще твои таланты заключаются? Кроме длинного языка?

– Да всего и не перечислишь. Ночью вижу, как днем. Запахи издалека улавливаю и отличаю. Маскируюсь очень хорошо. Если захочу спрятаться – ты меня с пяти шагов не заметишь. А то и с трех.

Да уж, подумал Павел. Слышали, знаем.

– Там, под днищем биоробота, ты в скольких шагах от меня находился?

– Это ты о чем? – с невинным выражением на мохнатой рожице спросил спир. – Какой еще биоробот?