Невозвращенцы (СИ)

Но даже среди этого отребья встречались свои жемчужины. Черные жемчужны.

— Запоминай, дитя, — указывал старый волхв на очередного подопытного. В отличие от других, этот, несмотря на свою субтильность, был распят на толстом дубовом щите, прикованный к нему толстыми, разрисованные защитными наговорами цепи. Во рту — воронка-кляп, глаза завязаны толстой белой повязкой. И кожа у него была красного цвета. — Именно так выглядит в истинном зрении печать Чернобога. Кровавого змея, Бога краснокожих.

— Но откуда он здесь?

— Это редкий случай. Эмиссар. Похоже, он плыл к англам, но буря прибила его корабль почти к стенам Новогорода. Там его изможденного и повязали… Гляди внимательно, дитя. Это настоящая печать-посвящение. Ее накладывают жрецы. А есть еще другая печать, гораздо слабее. Она проявляется на муже, коли он вольно служит Чернобогу, являясь проводником его помыслов и силы. Для этого не нужно посвящения, и такие, к сожалению, иногда встречаются и среди россов. Не могут Боги и мы уследить за всеми.

Ярослав внимательно всмотрелся в черный, пульсирующий в районе сердца, комок. От него во все стороны, к каждой части тела, к каждому важному орган тянулись черные жирные, омерзительные штрихи. Мозг краснокожего, так он вообще представлял собой клубок таких нитей. И если сначала у Ярослава возникло предложение попробовать удалить этот чужеродный элемент, то потом ему стало окончательно ясно. Удалить это зло из краснокожего можно только вместе с жизнь. А тело, как положено, на костре сжечь и пепел по ветру развеять, желательно в безлюдной местности.

И вообще, чем больше Ярослав вспоминал потом этот комок, тем больше у него складывалось чувство, что он видел что-то знакомое. Что где-то он с этим уже встречался. Но только вот где?

Впрочем, истинный взор был не единственным подарком Даждьбога. Бог оказался по божественному щедр. В своей голове Ярослав обнаружил огромнейший пласт знаний об общение с невидимым и неощущаемым обычными людьми. Строение человеческого организма, как зримое, так и незримое, способы лечения различных болезней. Заговоры, наговоры, проклятия, технологии создания амулетов, подчинения и изгнание нежити, защита от злых сил, самым примитивным способом которой является, кстати, традиционная вышивка на одежды… Если раньше Ярослав считал, что выходивший его Ретус был опытным и знающим колдуном, то теперь он понимал, что ромей владел всего лишь небольшой, мизерной частью знания о истинном устройстве мира. Даже хранимая им злая сила, которая после посещения Ирия никак себя не обнаруживала, не владела таким объемом информации. Долгими вечерами, после насыщенных тренировками и учебой дней, приходилось надиктовывать записывающим за его словами волхвам важнейшую информацию, полученную от богов.

Но Любослав не зря предупреждал Ярослава о том, что ничто не дается просто так. Недаром, северяне так привечают гейсы. Лучше уж самому выбрать, чем за тебя это сделают другие. Пусть и Боги. Получил и Ярослав противовес своим талантам. А может не противовес, может это была обратная сторона истинного зрения? Кто знает? Разве что Боги… Но второй раз в Правь, несмотря на море вопросов, которые забыл или захотел задать, Ярослав пока не собирался, так что ситуацию приходилось принять такой, какая она есть. Теперь Ярослав чувствовал любую чужую душевную и физическую боль, как свою собственную. Конечно, он и раньше нечто такое ощущал, особенно когда разошелся с любимой и другом. Редко. Спонтанно. Чуть-чуть, на грани догадки. Теперь же все стало совсем по-другому. Конечно же, здесь, в Святограде, таких людей было единицы, да и накал чувств был не тот совсем, но… Ярослав с ужасом думал, как же ему будет, если ему придется оказаться среди по-настоящему больных и обездоленных?…

Рано или поздно все кончается. Так произошло и с Ярославом. В один прекрасный день Ростивой сказал Ярославу почти сакраментальную фразу: «Мне тебя больше нечему учить. Дальше, расти позволит опыт только твоих собственных лет. Так что, Ярослав, иди ка ты в люди!» И Ярославу ничего не оставалось делать, как покинуть Святоград. «Заодно и «зачеты» посдаю!»

На амулете-ярило остались не нанесенными насечки по «специальностям» Мары, Перуна и, как не парадоксально, Даждьбога. Перун — это взятая в честном бою жизнь врага или победа в сложном поединке, Мара — вылеченный больной, а Даждьбог, это не столько чудеса, сколько суд.

Конечно, никто не выгонял Ярослава на улицу, как Алешу Пешкова. Молодой волхв получил от Великих Семинарий все, что требуется для путешествия: оружие, коня, одежду, дорожный припас и немного денег. И вот, в начале пятого годя, если считать от дезертирства с поля боя, Ярослав отправился путешествовать по росским княжествам. Причем уже не как беглец, а как полноправный житель.

Сначала молодой волхв собирался отправиться на запад — выполнить данное несколько лет назад обещание вернуться в так понравившуюся ему деревню. Однако с этим пришлось повременить. Волхвы усиленно, ну просто очень усиленно, порекомендовали, почти приказали, насколько могли, отправиться на юго-восток. «Зело неспокойно там…Да и в Киев загляни…»

Где и что неспокойно, Ярослав так и не понял. Почти месяц он странствовал по Великому Княжеству Киевскому, но нигде не находил никаких проблем. Серьезных проблем. А так… Росские княжества, как он и подозревал, не были сказочным берендеевым царством, раем для всех и вся. Были тут и злые помещики, и постылые свадьбы, и воровство с грабежами, и бедность, и болезни, и почти что рабство, для новых холопов, но… Но все это не переваливало за определенную черту. Злые помещики сами собой, либо с помощью странствующих по земле волхвов сменялись на нормальных, постылые на первый взгляд свадьбы, очень часто через пару лет давали радостные, любящие семьи, татей нещадно вешали или сажали на колья, болезни — лечились все теме же волхвами, либо местными травниками или колдунами, а работящий человек всегда через пять-десять лет мог расплатиться со всеми долгами и зажить в достатке, а своих детей — так вообще вывести в люди.

«Короче, это скорее не рай, а сказка о идилизированном средневековье. Крестьяне спокойно пашут, воины воюют, а волхвы следят за тем, чтобы когда вдруг моча вдарит в княжескую голову, это не привело к особо ужасным последствиям. А всеблагие боги же следят за волхвами. Вот такая вот Система.»

— Да уж, всеблагие… — в голове Ярослава раздался знакомый, давно не слышанный голос.

— А! Наш затворник появился? Ну-ка… — волхв потянулся к клетке со злой силой, и с испугом обнаружил ее пустой. — Где ты?

— Здесь. В тебе. Теперь уже навсегда.

— Но как? — Ярослав ужаснулся. — И что…

— Не надо так бояться. Ну что за мысли — «одолеет», «подчинит». Скорее уж наоборот. Считай, что я теперь твой, хе, внутренний голос.

— А…

— Силы мои все теперь в твоем распоряжении. Теперь тебе не надо доить меня через тонкую пуповину. Что до черного, то оно хм… Оно выгорело почти все, когда перелетал через реку смородину, на пути в Правь.

— Да уж. Так тебе я и поверил!

— Сам же видишь. Так что считай, благодаря твоим жутким богам, у тебя раздвоение личности!

— Э-эй! Ты на богов наших не гони. С чего это они жуткие?

— А с того, что так даже я не издевался, когда удавалось захватывать контроль над телом слабого колдуна.

— Я то-то тебя не понимаю!

— А показать человеку рай, дать вкусить его сладость, а потом пинком вышвырнуть оттуда, потому что тебя впереди ждет важная для богов миссия? Это по-твоему что?

Ярослав передернулся. Вспоминать о потерянном рае было больно.

— Ладно, ладно… Прости. — Волхв даже опешил. Еще никогда та злая сила не вела себя так корректно. «Извинилась даже! Может и правду говорит?…»

— Ну хорошо. Пусть так. Как же мне тебя звать, о Моя Вторая Личность?

— Хм… Зови меня… Зови меня… Зови меня Уж!

— Уж?

— Ну да, змейка есть такая.

— Ааа… Понятно… Уж что ты по делу можешь сказать, Уж?

— Типа скаламбурил? Ну ладно… Лопата. Смеюсь. А если по делу, по делу… Не там ты ищешь. Сверни завтра на перекрестке на правую дорогу. Та, что вдет в сторону близкой границы с велики княжеством словенским. Чувствую я — там ты найдешь себе приключений на седалище…