Дверь

Борис Кузнецов

Дверь

Толя Бычков сидел на партийном собрании, поминутно поглядывая на часы. Докладчиком был, как обычно, ведущий инженер лаборатории Михаил Семенович Шихман, лысоватый мужчина лет пятидесяти, не освобожденный парторг, втайне мечтающий стать партийным секретарем всего Института. Он нервничал, потому что доклад был посвящен недавнему съезду КПСС. И все вроде бы ничего, дело привычное, но, по заданию инструктора райкома партии, итоги и выводы этого съезда необходимо было связать с производственной деятельностью конкретного подразделения, то есть лаборатории, где работал сам Шихман и все, кто сидел на собрании. Вот эта-то связка, теории, так сказать, и практики, никак и не получалась.… Но Михаил Семенович был опытным оратором, такие доклады делал частенько и надеялся, что и в этот раз удастся выйти из трудной ситуации, может быть, сымпровизировать прямо во время доклада.

Толя Бычков тоже нервничал. Потому что из-за этого собрания срывалось одно очень важное дело — давно намеченная на этот день халтура, а если повезет, то и не одна, а две-три.

Дело было вот в чем. Как и многие другие, по субботам и воскресеньям он и его приятель Сергей Васнецов занимались дополнительным приработком, в просторечье — «халтурой». Халтура эта была хотя и тяжелая, но довольно-таки прибыльная: они оббивали дерматином входные двери квартир в новостройках. Оббить дверь стоило для клиента двадцать три рубля семьдесят пять копеек. Материал, то есть дерматин, ватин, резиновые трубки для валиков и гвозди покупались, в основном, в магазинах и обходились рублей в двенадцать. Стало быть, чистый доход составлял около десятки, по пять рублей на каждого с двери. На обивку одной двери уходило минут сорок-пятьдесят, и если клиентов было много, а конкурентов-обивщиков мало (а это в «хорошие» дни случалось частенько: новоселы — народ деятельный и нетерпеливый), то за выходные удавалось заработать по сотне рублей на нос, почти что месячную зарплату в родном НИИ. Кстати, стоимость обивки двери, двадцать три семьдесят пять, была взята, как говорится, «с потолка». Иногда, если клиент, а чаще пожилая въедливая клиентка, был привередлив, цену приходилось слегка снижать, но случалось, путем нехитрых психологических приемов, и повысить рубля на три-четыре. Конкуренты брали, как правило, больше, что позволяло время от времени перешибать у них работу.

Неприятно в этом сознаваться, но все же Толя понимал, что в их маленькой бригаде он был вроде как на подсобной работе. Его главным делом было «савраской» летать с этажа на этаж и искать клиентов. Потом приходил Сергей и обивал дверь. Быстро и качественно. Если клиентов было не много, то и Толя помогал, но чаще Сергей «делал дверь» в одиночку, потому что работал сосредоточенно, мурлыкал себе что-нибудь под нос, и не любил, когда кто-то мельтешит рядом.

В воскресенье, уже в конце работы, Толя нашел одну перспективную «дверцу». Бегал по этому подъезду уже раз пять, а вот, надо же, отыскалась-таки еще одна, на последнем этаже. Бабулька, видимо, только что приехала навестить новую квартирку, а тут и Толя подвернулся.

— Нужно, нужно, сынок! — сразу же согласилась она. Только не сегодня, а, скажем, во вторник вечерком.… Как, сможешь?

— Вы только прикажите, я не струшу! — Толя вытащил блокнот, чтобы записать адрес. — Давайте поточнее, в котором часу?

— Дак в семь и приходи. Я уже здесь буду. Пока грязь приберу да окна протру…

— Ну, в семь — так в семь. Но только, чтоб точно, а то мне ехать через весь город.

— Не сомневайся. Раз сказала — буду, значит буду. Один придешь-то, или с напарником? Не твой дружок на втором этаже стучит? Ловко у него получается: видела, когда поднималась. Вот и мне также оббейте, с рисунком.

— Не сомневайтесь, все сделаем по высшему разряду. Как в Эрмитаже или Лувре. Не приходилось там бывать?

Толя рассмеялся над своей шуткой и спрятал блокнот в карман.

Пара табуреток или стульев у вас найдется? Ну, вот и хорошо. До вторника!

И он быстро побежал вниз по лестнице.

Толя снова посмотрел на часы, потом на докладчика. Тот только начинал переходить к основной, так сказать, производственной, части доклада и голос его стал еще более занудливым. Концом собрания, как говорится, и не пахло.

… —Как следует из отчетного доклада товарища Брежнева Съезду нашей партии, движение нашего общества к коммунизму носит ускоренный, необратимый характер, с каждым годом жизнь советских людей становится ярче и интереснее. Партия, не задумываясь, берется за решение трудных, на первый взгляд, невыполнимых задач. Вспомните: Байкало-Амурская магистраль, Чернобыльская АЭС, — докладчик заглянул в разложенные на столе бумаги, но, видимо, не обнаружил того, что искал. Поэтому сказал первое, что пришло в голову, — хм, атомный ледокол «Ленин». И многое, многое другое, товарищи… — Он многозначительно посмотрел на полусонную аудиторию. — Есть несомненные успехи и в нашей лаборатории…

Толя вернулся к своим размышлениям.

А здорово было бы, — думалось ему, — сделать ту, бабулькину, дверь, и быстренько найти еще одну. Был бы полтинник за вечер — не так уж и плохо!

Толя стал с удовольствием размышлять о том, как наиболее толково можно было бы потратить эти деньги. Подумал, что и премию в НИИ давненько не давали, а раньше — так каждый квартал, будьте любезны…

— А как вы считаете, Анатолий Викторович? — донесся, прерывая сладкие Толины мечты, строгий голос Михаила Семеновича. — Мне почему-то кажется, что вас это непосредственно касается.

Михаил Семенович поправил очки и растянул пухлые губы в ехидной улыбке. «Связка» между общей частью доклада и жизнью родного коллектива начинала потихоньку прорисовываться. На свежем, так сказать, материале.

— Так, Михаил Семенович, вы же знаете, я всегда «за». Раз партия сказала, значит, выполним! Причем в самом лучшем виде и в максимально сжатые сроки! — выпалил Толя, приподнимаясь со стула и подобострастно глядя на докладчика. — Партия прикажет, комсомол ответит: «Есть!».

Все вокруг засмеялись, враз просыпаясь от спячки и предвидя небольшой спектакль. Михаил Семенович тоже хихикнул.

— Я вас спросил, как вы, лично вы, Анатолий Викторович, относитесь к экономии. «Экономика должна быть экономной!» — процитировал он главный, но абсолютно бессмысленный лозунг только что закончившегося съезда партии. — Причем не где-нибудь, а на конкретном, вашем рабочем месте. Догадываетесь, к чему я клоню?

Он победоносно обвел присутствующих ястребиным, по его мнению, взглядом.

Толя догадывался. Аккурат на прошлой неделе он уходил домой последним, как обычно, зверски спешил и забыл выключить один дорогостоящий импортный прибор. Ну, слава Богу, буржуи сделали прибор на совесть, ничего с ним за ночь не стало, но энергии нагорело, будь здоров. В лаборатории утром пахло паленым, и было жарко. В кабинете начальника потом тоже было жарко, когда Толю распекали начлаб и парторг, в два смычка. Чуть выговор не объявили….

Поняв, что спел арию не из той оперы, Толя оглянулся вокруг, ища поддержки. Действительно, не он же один забывал выключать свет после работы. В конце концов, рядовой случай, не более того.… Вон, и Петров тоже свет не выключил пару недель назад. Сошло ему тогда с рук. Молчит теперь, морду в сторону воротит. Другие тоже, как это у нас вообще принято, в сторону смотрят, будто про НЛО слушают. И только Леночка, лаборантка из первого отдела, ободряюще улыбнулась. Мол, не дрейфь, Толик, прорвемся! Надо было предпринимать что-нибудь эдакое, неординарное, но убедительное…. А лучше всего унести ноги.

— Что-то у меня голова разболелась, Михаил Семенович! Грипп, наверное. Разрешите, выскочу на минутку, таблетку съем?

И, не дожидаясь ответа, начал пробираться к выходу.

— Бычков, материалы съезда забыл! Там про комсомол и электричество на последней странице все подробно расписано, не забудь на ночь прочитать! — крикнул кто-то с последнего ряда, и все снова дружно засмеялись.