Проклятие Шалиона

овождения. Не хочу, чтобы мы выглядели отчаявшимися, – и она горько вздохнула, – хотя так оно и есть на самом деле.

Бетрис потянула ее за бархатный рукав.

– А если он почувствует себя плохо в пути? Вдруг опухоль разрастется еще? И кто сожжет его тело, если он умрет?

Палли вздрогнул.

– Опухоль? Кэсерил! Что еще за опухоль?!

– Кэсерил! Вы что, не сказали ему? Я думала, он ваш друг! – Бетрис повернулась к Палли. – Он собирается сесть на лошадь и скакать – скакать! – в Ибру с огромной, смертельно опасной опухолью в животе, без всякой возможности получить по дороге помощь! По мне, так это не смелость, а глупость. В Ибру ему поехать придется, поскольку другой кандидатуры просто нет, но ведь не одному же!

Палли выпрямился, прижал к губам большой палец и посмотрел на Кэсерила, прищурив глаза. Наконец он проговорил:

– Я так и знал, что ты болен. Ты плохо выглядишь.

– Да, но с этим уже ничего не поделать.

– Хм… а насколько плохо… то есть… э-э… ты…

– Умираю ли я? Да. Сколько мне осталось? Никому не известно. Этим моя жизнь несколько отличается от ваших, как заметил просвещенный Умегат, только и всего. Да и кто хочет умереть в постели?

– Ты. Ты всегда так говорил. Глубоким стариком, в постели, с чьей-нибудь женой.

– С моей желательно, – Кэсерил тяжело вздохнул. – Ну, да ладно, – ему удалось не взглянуть на Бетрис. – Моя смерть – это проблемы богов. Что до меня, я отправлюсь, как только будет оседлана лошадь.

Кэсерил встал и взял в руки пакет и книгу. Палли взглянул на Бетрис, которая стояла, стиснув сплетенные пальцы, и умоляюще смотрела на него. Он что-то прошептал себе под нос, затем вдруг шагнул к двери в кабинет и резким движением распахнул ее. Фойкс ди Гьюра – одно большое ухо, прижатое к двери, – отскочил и, стремительно выпрямившись, улыбнулся своему командиру. Его брат Ферда, стоявший прислонясь к противоположной стене, фыркнул.

– Эй, мальчики, – мягко сказал Палли, – у меня для вас небольшое дельце.

Кэсерил, одетый в зимний костюм для верховой езды, прошел через ворота Зангра в сопровождении Палли. Через плечо его был перекинут ремень седельной сумки, тяжелой от уложенного в нее груза: смены одежды, капельки удачи, теологии и государственной измены.

Братья ди Гьюра уже топтались на конюшенном дворе. По приказанию Палли они успели сбегать во дворец ди Джеррина, переоделись из бело-голубых нарядных мундиров в дорожные костюмы и обули высокие удобные сапоги.

С ними была Бетрис, закутанная в белый шерстяной плащ. Они стояли, сблизив головы; девушка возбужденно жестикулировала. Фойкс поднял глаза и увидел приближавшегося Кэсерила. Его широкое лицо стало серьезным и несколько испуганным. Он что-то сказал, Бетрис оглянулась, и разговор резко оборвался. Братья повернулись и поклонились Кэсерилу. Бетрис не отрываясь смотрела на него, словно его лицо было уроком, который она хотела запечатлеть в памяти.

– Ферда! – позвал Палли. Помощник шталмейстера тут же подскочил к командиру. Палли протянул ему два письма,