Проклятие Шалиона

ебрал все возможные несчастья, которые могут посыпаться на них в результате провала. А какова будет его судьба, если все получится? Что делают боги с использованными святыми? Он никогда не сталкивался с этим, разве что только в случае с Умегатом… а его случай, прямо скажем, обнадеживал не слишком.

Они достигли городских ворот и въехали на мост через реку. Ворон Фонсы не последовал дальше, он уселся на ворота и несколько раз печально, пронзительно каркнул. Крик его отразился эхом в расщелине. Отвесные стены Зангра, зимой лишенные зелени, вздымались высоко вверх, омываемые снизу темными бурными потоками речной воды. Кэсерил с интересом подумал, стоит ли сейчас Бетрис у одного из замковых окон, глядя, как они проезжают по дороге. Он бы не увидел ее отсюда – окна слишком высоко, да и в тени.

Его мысли были прерваны стуком копыт. Мимо проскакал возвращавшийся откуда-то курьер, лошадь его блестела от пота и тяжело дышала. Он – вернее, она – махнула им рукой. Некоторые канцелярские шталмейстеры предпочитали женщин-курьеров, поскольку те выбирали менее рискованные пути, меньше весили и мягче обращались с лошадьми. Фойкс помахал в ответ и обернулся в седле, провожая взглядом ее развевавшиеся на скаку черные косы. Кэсерил подумал, что юноша восхищен не только мастерством наездницы.

Ферда подъехал к Кэсерилу поближе.

– Может, и нам перейти на галоп, милорд? – с надеждой спросил он. – День короток, а кони свежие.

«Ох, пятеро богов, зато я – нет». Кэсерил вздохнул, терзаемый мрачными предчувствиями.

– Хорошо.

Он ударил коня пятками, и тот перешел на легкий галоп. Дорога, пролегавшая через заснеженный сумрачный пейзаж, убегала, змеясь, в затянутое тучами небо и пропадала в неизвестности.

21

Они прибыли в Валенду вечером следующего дня. Смеркалось. Город на фоне серого неба казался черным. Сгущавшиеся на улицах тени тут и там расцвечивались оранжевыми сполохами факелов и огоньками свечей – искрами жизни и света. Свернув на Валенду, путники уже не могли поменять лошадей, поскольку тут не было почтовых станций – они остались на дороге к Тариону, так что последний перегон был для лошадей долгим и тяжелым. Кэсерил с удовольствием отпустил поводья и позволил коню идти шагом по городским улицам и вверх по склону холма. Ему так хотелось остановиться, сесть на обочине и не шевелиться несколько дней. Совсем скоро ему предстоит сообщить матери, что ее сын мертв. Из всех испытаний, с которыми он рассчитывал столкнуться по дороге, это было наихудшим.

Они добрались до ворот замка провинкары слишком быстро. Охранники тотчас узнали его и с криками побежали звать слуг. Грум Деми принял его лошадь и первым задал вопрос: «Почему вы здесь, милорд?» Первым, но не последним.

– У меня послания для провинкары и леди Исты, – коротко ответил Кэсерил, наклоняясь к луке седла. Фойкс соскочил с лошади и ожидающе уставился на Кэсерила. Тот неторопливо перекинул ногу через круп и, освободив другую от стремени, спрыгнул вниз. Колени у него подогнулись, и он упал