Ностальгия

а облако чешуек брони. Или крови? Да какая разница. Лосиная туша обрушивается на камни дырявым мешком. Пустой магазин с писком вылетает из держателя. Сажусь, где стоял. Сото высовывает ствол из-за стены. Узнаю его по пижонской мишени на шлеме.

— Француз? Лейтенанта не видел?

— Убило лейтенанта…

Сото смотрит непонимающе на меня, потом на тело у моих ног. Посмотреть бы на его лицо, да под стеклом не видно ни черта.

— Ясно. Жди тут. Рота — вперед! — он исчезает в дыму.

Огонь впереди усиливается. Я ложусь на спину и закрываю глаза. Пыль в них сыпется немилосердно. Как ты там, тростинка моя? Кажется, я сплю. Какие-то голоса звучат у меня внутри. Перекатываются вдоль черепа, толкутся от уха к уху, сшибаются между собой.

— Подбери винтовку.

— У нее магазин перекосило.

— Все равно возьми — на запчасти сгодится.

— Чертов жмот. Вечно я с тобой, как старьевщик.

— Не ворчи. Подсумок проверь.

— Пусто.

— Сними его, он целый.

— Белый, внимательнее. По сторонам смотри.

— Да чисто тут. Авиация поработала. Уходить бы надо.

— Успеешь…

Голоса странно двоятся и троятся, иногда мне кажется, что я слышу их наяву. “Как странно” — думаю я, нимало не пугаясь, хотя голоса внутри становятся такими четкими, словно я радио слушаю. Грохот боя впереди усыпляет мою бдительность. Резкий стук камушков по шлему слышу, когда надо мной уже нависает неясная фигура. Ствол смотрит мне в лицо. Я хлопаю глазами, глядя в черный зрачок. “Вот и все” — мелькает в голове и апатия сменяется желанием во что бы то ни стало продать свою жизнь подороже. Я резко перекатываюсь вбок и пытаюсь подсечь ноги незнакомца. Удар сзади по голове вбивает меня носом в пыль. Гул внутри шлема, гул внутри головы — как эхо в горах. Без действующих демпферов, мой котелок не полезнее чем допотопная стальная каска, что носили когда-то. Меня бьют еще раз. Для верности. Прикладом, очевидно. Крутят руки за спиной чем-то прочным.

— Смотри-ка — целый сержант! — радуется голос. Опять двоится в голове. Кажется, я услышал голос за долю секунды до того, как звук коснулся ушей. А может, контуженая башка фокусы творит.

— Нормально. Две штуки на дороге не валяются, — отвечают ему, — броню его отключи.

— Сдохла скорлупка, — после короткого осмотра констатирует мой пленитель.

— Ну что, взяли? — меня подхватывают под локти и сноровисто волокут по камням. Ствол третьего конвоира то и дело тычет меня в спину, подталкивает, напоминая — глупостей не надо, морпех. “Грохнуть тебя, дружок, все меньше таскаться” — снова слышу я. И другой голос: “Ноги делать надо. Совсем Дикий съехал, под носом у имперцев шляться”. Удивляюсь — кругом ад кромешный, как я слова-то различаю? Меня тащат вниз по разбитой лестнице. Темнеет окончательно — мы в каком-то подвале. Или подземелье. Конвоир зажигает фонарик. Рассеянный луч выхватывает грубые глинистые стены. К нам присоединяются еще двое. Я ощущаю как отпускает их напряжение и как испытывают они мгновенное облегчение от того, что больше не нужно