Ностальгия

о служили не интендантами. Они молниеносно сбивают меня с ног ударами прикладов. С ними мне сейчас не тягаться. Они не злятся даже — так, работу выполняют. Груз шевельнулся, надо бы упаковать. Часовой выглядывает из своей будки на шум. Озадаченно таращится на немую сцену — было четверо, теперь двое стоят, двое лежат в крови. Тупо соображает — сообщить начальнику караула? Или нет? Эти наемники — не пойми кто. Сеньор тененте как-то беседовал с другими сеньорами революционными командирами, так они все кривились при упоминании наемников. Говорили — они такие же грязные империалисты и убивают за деньги, правда, временно на нашей стороне. Не сообщишь — урежут паек. Сообщишь — наорет, дескать по пустякам отрываю. И тоже паек урежут. Пат. Пацанчик тупо хлопает глазами.

— Разминаетесь? — весело спрашивает подошедший Дикий, — Вставай, морпех, пересадка.

Меня грубо вздергивают на ноги. Двое крестьян каких-то. Один угрюмый, невысокий, волосы как смоль, руки в мозолях. Второй — то ли бандит бывший, то ли боксер. Хотя — одно и то же — рожа зверская. Нос его перекошен на сторону. Тащат к крыльцу.

— Удачно отбиться, сержант, — желает мне Дикий. Вот же жизнь сволочная — он мне даже сочувствует. Приволок на смерть и соболезнует, солдат удачи хренов.

— Передавай привет Марии-Фернанде, — говорю я и с трудом поворачиваю шею, чтобы насладиться его изумлением.

Пока поднимаемся по лестнице, в голове мелькает — а не дать ли, тому кто слева, лбом в переносицу, а тому, что справа — коленом в живот? Потом освободить руки, взять оружие — и вперед, часовой у ворот — не преграда. Но трезвая мысль о том, как долго я буду перепиливать проволоку, которой скручен, и что при этом будут делать конвоиры, остужает голову. Решаю ждать удобного момента.

Биочип в очередной раз сообщает о сбое. Диагностика не проходит. Возможно, я сдохну, когда крохотный паук в моей шее окончательно слетит с катушек. Буду биться в судорогах и давиться от удушья. Или просто сердце разорвется. Самое неприятное — этот гад может не отключить во мне боль во время пыток. Тогда лучше действительно сдохнуть. Интересно, мои новые способности — результат его неисправности? Хотелось бы в это верить.
2

Революционная комендатура, так называется тот клоповник, куда меня сунули. Видимо, бывшее учебное заведение, судя по сохранившимся на дверях холла надписях. Все вокруг, похоже, перестроились в соответствии с новым политическим курсом. Теперь все “революционное”. Революционное правительство. Революционная армия. Революционные профсоюзы. Революционные рабочие. Революционные крестьяне. Революционная полиция. Проститутки в борделях тоже, наверняка, революционные.

Вооруженный дежурный за обшарпанным столом у стены. Такой же крестьянин, как и мои конвоиры, только должностью выше. Об этом недвусмысленно говорит почти новый пиджак с красной повязкой на рукаве. Встает лениво. Стоя он не такой важный — на нем, по случаю жары, такие же мятые парусиновые шорты, как и на остальных “бойцах”. Мысли его преисполнены