Да забыли про овраги #play_to_return

- Ну, мы же в игре находимся, так? - сказал я, решив идти к цели более скромными шагами.

- В какой игре? - поразился наводчик, и от изумления в его голосе я начал быстро пересматривать свое представление о неписях.

- У меня все ещё последствия той контузии, - быстро сказал я, надеясь, что наводчик не станет уточнять, о какой именно контузии идет речь. - Заговариваюсь и забываюсь иногда. Так мы не играем?

- Какие игры на войне, командир? - риторически вопросил Серпилин. - Эти твари,  синие, развязали против нас войну не на жизнь, а на смерть. И покуда мы их не разобьём, не будет нам спокойной жизни.

- Точно! - встрял Ложкин.

- Едрить! - внёс свою лепту Зверев.

- А никого из вас не удивляет, что после прямого попадания в нашу машину и неминуемой смерти, мы появляемся заново в ангаре, и снова идём в бой? - осторожно спросил я.

- А чему удивляться? Возрождение после смерти - обычное дело. Так устроен мир, - рассудительно отозвался наводчик.

Мы смотрели друг другу в глаза и я испытывал дичайшее чувство диссонанса, понимая, что для нормального разговора мне придется понять мироустройство глазами компьютерного персонажа.

- Значит, никаких реальных игроков не существует? - спросил я, запоздало понимая всю глупость своего вопроса.

- Кто такие, эти игроки? - снова изумился Серпилин.

- Ну, живые люди, - сказал я неуверенным голосом.

- Так бы сразу и сказал, - с облегчением отозвался наводчик. - А я всё думаю: кто такие “реальные игроки"? Конечно существуют.

У меня словно камень с плеч свалился. Но тут Серпилин добавил:

- Это все мы. Ты, я, Ложкин, Зверев - мы все реальные игроки. Все живые.

Это утверждение поставило меня в тупик. Ведь я уже привык к тому, что все члены моего экипажа - неписи. Я мог посмотреть их характеристики, а когда появятся “лишние” деньги - улучшить эти самые характеристики. А теперь получалось, что…

- И что, ты сейчас сидишь перед экраном или в виртшелеме? - с недоверием спросил я наводчика.

- Шлем у меня обычный, танковый, - растерянно сказал Серпилин.

И только теперь мне всё стало ясно. Неписи не понимали, что находятся в компьютерной игре. Они жили в ней своей собственной, заскриптованной жизнью, и все мои попытки вывести их на разговоры за пределами игрового мира, были обречены на бессмысленное топтание на месте.

- Так значит, написать сообщение другим экипажам мы не можем? - заново сформулировал я свой вопрос.

- Письмо что-ли? - спросил наводчик. - Можно, если знаешь номер экипажа и позывной того, кому пишешь.

- А список всех экипажей можно как-то посмотреть? - продолжал я упорствовать.

- Так мы же не штабные, - рассудительно сказал Серпилин. - Нет у нас таких списков.

Машина резко повернула влево, видимо подчиняясь прихотливому повороту оврага. Я вцепился руками в прицел.

Итак, написать игрокам в боевой чат я не мог. Но у нас ведь была радиостанция! Надо просто включить её и вызвать других игроков.

- Тормози, - сказал я громко, и, дождавшись остановки, добавил: - Глуши мотор.

Ничего сложного в управлении радиостанцией не было. Я снял шлемофон, взял в руки большой неуклюжий микрофон, а на голову нацепил неудобные жесткие наушники, дизайнер  которых явно был обижен и на жизнь в целом, и на людей - отдельно, как на самую презираемую её часть.

- Алё, - сказал я несмело, утопив пальцем тугую тангенту.

Рация, вежливо перестав шипеть, пока я говорил, разродилась невнятным бормотанием, треском и громкими щелчками, стоило отпустить тангенту. Я проверил положение поворотной рукояти - она стояла напротив отметки “Слушать зелёных”. Если свои были далеко, то “синие”  уж точно были рядом. Ручка легко поддалась и встала в положение “Слушать всех”.

- Меня кто-нибудь слышит? - спросил я громко и настойчиво, до боли в пальцах сжав микрофон.

Рация ответила свистом, бульканием и даже начала слегка приквакивать, но ничего внятного разобрать так и не удалось.

- Мы же совсем недалеко находимся, - огорчился я вслух. - Почему нас даже "синие" не слышат?

Повисла, явственно ощутимая, тяжелая пауза. Я вдруг осознал, что для моих неписей веду себя несколько странно, если не сказать жестче. Воздух словно пропитался враждебным недоумением. А потом наводчик осторожно спросил:

- Командир, зачем тебе говорить с врагом?

- Чтобы поглумиться, - сказал я быстро. - Ну, типа такой, эй, синева, пьянь гидролизная, волки тряпишные, выходи биться поближе вон к тому пристрелянному реперу. И всё такое. Так, едем дальше. Ложкин - вперёд!

Не думаю, что экипаж понял мои плоские шутки, но ощущение напряженной тишины сперва ослабло, а потом и вовсе исчезло. Я снова перебросил переключатель в положение “слушать зелёных”, стащил наушники и надел шлемофон.

- Мы в низине, да и отъехали уже далековато, - вдруг сказал наводчик. - Мощности радиостанции не хватает. А что такое “глумиться”?

Рассеянно объясняя зачем-то экипажу смысл слова, мыслями я был уже в ангаре. Неудача не стала каким-то особым ударом - похоже, я был подсознательно готов, что сразу ничего не выйдет. Главное же заключалось в том, что рецепт дальнейших действий был ясен вполне. Требовалось заработать немного игрового опыта и денег, купить более мощную радиостанцию, и повторить попытку.

- Смешно, едрить, - сказал тем временем заряжающий, дослушав мои объяснения. - Мы  обычно молчим в бою. А можно, оказывается, "синих" обижать по рации.

- Так это потому, что радиостанция только у командира, - рассудительно вклинился водитель.

Я стащил с головы шлемофон, открыл люк и выбрался наверх. Как вернуться обратно в ангар - начисто вылетело из головы. Самоходка утробно рыча, мчалась по дну оврага, разбрызгивая жидкую грязь. Я прижал командирские очки к глазам и принялся шариться по меню, пытаясь найти “кнопку” выхода из текущей миссии.

А в это время стены оврага ушли назад и мы выехали к огромному заболоченному озеру, топкие берега которого поросли густым кустарником, плавно переходящим в заросли камыша.

- Серпилин! - крикнул я в люк, и, не дождавшись ответа, снова полез вниз, подключать шлемофон к бортовой сети. А подключив, повторил: - Серпилин!

- Слушаю, командир.

- Нам надо вернуться в ангар и купить более мощную рацию. Как тут выйти?

- Выходить из боя без особых на то причин не рекомендуется, - сухо сказал наводчик. - За это снимают опыт и отбирают деньги. На что ты будешь тогда рацию покупать?

- Мы же всё равно задание провалили, - сказал я смущенно.

- Можем реабилитироваться, если нанесём противнику урон, - рассудительно ответил Серпилин. - Но даже если никого не подстрелим, выходить надо через портал выхода. Посмотри на своей карте - их должно быть не менее четырёх штук на квадрат. Два на нашей стороне, два - на стороне "синих". Если выходить через портал - штрафных санкций не будет. А если выходить без портала - так только через самоуничтожение. Других вариантов не предусмотрено. Но я считаю, что это неправильно. Нужно использовать все возможности. Добудем хоть какой-нибудь опыт и деньги. Модернизироваться будет проще.

Он был прав настолько, что мне даже стало немного стыдно: непись качеством мышления превзошел человека!

- Механик, стой, - сказал я, и, дождавшись, когда Ложкин заглушит двигатель, выбрался из люка и поднялся на броне в полный рост.

Прямо и справа кусты были слишком высоки, даже для человека, стоящего на самоходке, а за ними всё равно виднелась стена деревьев. А вот несколько левее, за кустами, угадывалось большое открытое пространство, скрытое грядой  холмов. И примерно с той же стороны доносились звуки боя. А приглядевшись, я сумел различить и столбы дыма, поднимающиеся кверху.

- Не проедем, командир, - сказал Серпилин, тоже успевший выбраться на броню.

Его лицо выглядело спокойным, но глаза смотрели сосредоточенно.

- Там болото, - он уверенно показал пальцем, обозначая непроходимый для самоходки участок, - там слишком крутой подъем, левее - непролазный вывал сухого леса. А у нас движок базовый стоит. Нигде не пролезем.