Невозвращенцы (СИ)

— Да. Его легко оборонять. Говорят, россы положили много воинов, пытаясь взять его. Гораздо больше, чем было защитников.

— Но там уже сотни лет никто не жил! Там нет вообще ничего! Голые камни! — волновались некоторые. — Как туда привезти семьи? Что они будут есть? Чем топить? Где жить?

— Мы закупили много товаров в Торжке. Хватит на первое время. Да и приплывете вы туда не с пустыми руками… И вообще — это не обсуждается. Это единственный шанс спасти их. Поэтому из оставшихся четырех ладей, у Гудреда будет не менее важное отдельное задание, я пойду на Новогород только на одной. Остальные потратят все оставшееся время на сбор семей всех трех кланов — Хельгисонар, Сигвардсонар и Йофрид на острове Свенси. К концу отпущенного мне года всем следует собраться в Харингхейме. Несогласные есть?

— А кто пойдет с тобой? На Новогород?

— Со мной пойдут остатки дружины Соти.

— Я тоже пойду!

— И я!

— Мы все хотим идти с тобой на этот подвиг!

— Да поймите же вы! — начал успокаивать снова разошедшихся викингов Аскель. — Нужно спасать наши семьи. И все едино — что с одним драккаром, что с пятью Новогород не взять. Но с одним можно просочиться сквозь рогатки россов и тайно напасть на князя, а с пятью — уже нет. Я возьму с собой только самых сильных и опытных воинов… — произнося последние слова Аскель сильно ошибся.

Теперь всю ночь викинги спорили кто из них сильнее. И без того куцые дружины стали меньше на полтора десятка человек, которые погибли или были сильно ранены в поединках. Но нет худа без добра — оказавшиеся в дружине воины действительно были самыми опытными и сильными. Руководил ими Вальгерд — старый друг и побратим Соти.

Еще через день Аскель и его дружина отправилась в Новогород, оставив остальных викингов трех родов в смятении и с приказом заниматься перевозов семей на остров Свенси. Честно говоря — Аскель завидовал их простым задачам. Себе он оставил самые сложные.

Вторую остановку драккар с дружиной Аскеля сделал в начале осени в дне пути от Новогорода. До этого они, стараясь не терять времени, даже ночью не приставали к берегу. Но перед последним рывком следовало немного отдохнуть и было необходимо сделать кое-какие приготовления.

Глупо было бы считать, что слухи о том, что кто-то отправился за головой великого князя еще не просочились в Новогород. Вторая, после Ганзы, купеческая столица мира, где встретить можно было торговца со всех концов света, априори требовала хорошего надзора. Посольский приказ великого княжества Новогородского, как всегда и во все времена и во всех странах исполняющих помимо дипломатических функций еще и функции внешней разведки, работал неплохо но и не так хорошо — до талантов его юго-западных соседей ему было далеко. Но и совсем расслабляться не приходилось, поэтому целью той остановки было изменить все.

Аскель решил взять на абордаж какую-нибудь иностранную ладью, главное чтобы не нурманскую, часть дружины замаскировать под купеческих охранников — благо удачный опыт уже был, и под личиной купца пропутешествовать в Новогород. А там уже в удобный момент подстеречь князя… Остальная дружина в укромном месте побережья как можно ближе к устью Волхова на драккаре должна была ждать успешного возвращения ушедших. Такие вот были планы у ярла, совершенно верно посчитавшего, что ничего другого с наличными силами не провернуть. Корабли в такой близи от Торжка встречались часто и разные, оставалось только дождаться подходящего, но все планы сломались на третий день ожидания.

В тот вечер Аскель совершенно спокойно заснул в небольшой палатке, которую ставили ему его войны, сам они, кстати довольствовались простыми толстыми шерстяными ковриками или вообще плащами. Как обычно были выставлены часовые, чтобы неизвестный враг не смог подобраться ночью, а еще трое дежурили на корабле. Проснулся Аскель с дикой головной болью от ощущения, что кто-то дергал за связывавшие его веревки.

«Какие веревки? И что так болит голова?» — успел подумать полусонный еще ярл перед тем как открыть глаза. Открыв глаза он получил ответы на свои вопросы. Аскель лежал связанный на камнях. Вокруг в живописных позах валялись связанными воины его дружины. По лагерю ходили и осматривали их оружие и тюки воины облаченные в легкие, блестящие на солнце металлом, кольчуги. Переговаривались они на русском, от которого уже давно отвык слух Александра.

Стараясь не изменять темпа дыхания, чтобы охранники не поняли что он проснулся, и прикрыв на сколько можно глаза, ярл стал осматриваться. По виду сделать ничего было нельзя. На берегу лежала практически вся его дружина, а тех кого не было — явно лежали вне поля его зрения. Главной печалью было то, что те пятеро, что несли самую тяжелую вахту — перед рассветом, когда сон самый сладкий и крепкий, валялись немного в стороне. Неживыми. Остальная дружина щеголяла различными синяками на головах, что позволило сделать верное предположение о причинах головной боли.

Увиденное говорило сразу о многом. Во-первых, что пленители были действительно очень сильными воинами. Во всяком случае достаточно сильными чтобы повязать живьем целую дружину опытных хирдманов из пятидесяти человек, убив при этом только часовых. Кстати, это также говорило — что все происходило в тишине: раз никто в лагере не проснулся, и о том, что караульные честно несли свою вахту и не спали.

«Эх — лучше бы вы заснули на посту. Тогда бы лежали сейчас вместе со всеми. Хотя не факт что мы вскоре не присоединимся к ним…» — раздумывал ярл. — «Позор! Хоть бы убили быстро и тихо и никому не рассказывали об этом! Над нами будет смеяться несколько поколений викингов — а еще за головой князя пошли…»

От раздумий его отвлек странно знакомый голос, который приказал:

— Хватит уже ему бока отлеживать. Отлейте его и остальных…

Приказы неизвестного с знакомым голосом выполнялись быстро и точно. Коли сказано первым ярла, то первое ведро грязной, полной водорослей, набранное в заросшей камышами прибрежной воде, вылилось на голову Аскеля. Ледяная вода — а на дворе уже стоял сентябрь месяц, или как он назывался по росски — вересень, оказала лечебное действие на гудевшую голову, но, к сожалению, лишило возможности и дальше притворяться валяющимся в отключке.

— Подымите его и тащите сюда, — сказал все тот же командный голос.

Промаргивающегося и пытающегося стряхнуть с головы несколько повисших как диковинное украшение водорослей ярла поставили на ноги и наполовину повели наполовину потащили к своему командиру. Командир стоял недалеко и спиной к ярлу, отдавая приказания. Пока Аскеля тащили он сумел хорошо рассмотреть воеводу своих пленителей. Одет он был также как и все остальные воины в легкую кольчугу и металический шлем, что уже говорило о его немалой выучке: он либо был полностью уверен, что в морском бою не придется упасть за борт, либо, что еще хуже, он был на столько тренирован, что мог сбросить кольчугу в воде за то время, пока еще в легких оставался воздух. Наконец тот окончил отдавать приказания и повернулся лицом к своей добыче. Лицо, стиснутое шлемом с переносьем казалось только чуть-чуть знакомым, но вот росс снял его с головы, встряхнулся и Аскель обомлел.

— Вторуша? — удивленно спросил Александр.

Как не странно — это был именно он, трелль и соседней деревни, спасенный Аскелем от смерти в каменистой пустоши. Его первый друг тут, еще по рабским временам, исчезнувший вскоре после памятной бойни в поселке. Все думали что он утонул на рыбалке, а он жив здоров. Даже больше. Все — и разворот плеч, и гордо выпрямленная спина, и вздернутый подбородок, и его привычно-командный голос — все это не давало даже намека на узнавание в этом сильном воине беззащитного раба.

— Вторуша! Ты узнаешь меня? Это я, Александр.

— Замолчи, подсыл, — холодно ответил Вторуша.

— Но почему? Что произошло?

— Ты хочешь знать, что произошло? — начал заводиться и поэтому голос его становился все громче и громче. — Я не верю во всякие измышления о том, что ты хочешь лишить моего князя головы. А коли если это и так, то князь Любослав с удовольствием отошлет вашему князю Торольву твою безмозглую, срубленную собственной княжеской рукой голову. Но не это страшно — страшно другое. Слушайте все! — громко, чтобы услышали все окружающие воины, не важно стояли ли они на ногах или валялись на земле в путах, проговорил Вторуша. — Я, сотник малой дружины великого князя Новогородского Любослава, волхв-отрок Богов наших и Воин Перуна обвиняю сего мужа в том, что он есть злокозненный колдун и подсыл Кровавого Бога Кулькана!