Фабий Байл. Прародитель

— Нужно будет заплатить сбор, чтобы нас пропустили через орбитальную защиту, — сообщил Олеандр. Он постучал по гололиту, и изображение отъехало назад, показав пористую мембрану из космических крепостей и орбитальных орудийных платформ, которые почти целиком закрывали Грандиозную наподобие сферы Дайсона, — Грандиозный замок, как его называют. Я мог бы придумать название и получше, но меня никто не спрашивал, — Цимисхий сделал жест, и Олеандр кивнул, — Да, они древние. Хороший глаз, брат. Не говоря уж о том, что они скомпонованы из полу-десятка технологий, большинство из которых имеют неизвестное происхождение. Эльдарская, хрудовая — они тоже где-то там есть. Все это нужно, чтобы охранять порядок на рынках… или не давать войнам Грандиозной выйти наружу. — Он махнул рукой, — Будь у нас корабль побольше, я бы предложил пробить путь. Но с этим… можно воспользоваться тем открытым ангаром.

— Нет, я не собираюсь тратить время и просить их хозяина, чтобы нас пустили, — сказал Байл. — Поэтому мы тайно проникнем на поверхность с должной ловкостью.

Он коснулся гололита, выведя изображение региона в реальном времени. Сквозь тьму к Грандиозной лениво тянулась полоса бледного тумана. Она даже не касалась орбитальных сооружений, а корабли старались пролетать как можно дальше от нее.

— Вот, — сказал Фабий, — Мы воспользуемся им.

— И что же это такое? — спросил Арриан, наклоняясь вперед.

— Падальный путь, — сказал Олеандр. Внутри словно повернули ледяной нож, более острый, чем лезвия хирургеона. — Это дорога, по которой нерожденные пробираются в глубинную смерть Грандиозной. Рана, нанесенная реальности варп-бурей, которая поглотила Грандиозную несколько тысячелетий назад. Она не закрывается, не уменьшается… — До сих пор он ни разу не видел ее вблизи и не испытывал желания увидеть. Подобные вихри в ткани имматериума представляли невероятную опасность даже для тех, кто был искушен в делах нерожденных. А он к их числу не относился, — Ученые, занимающиеся такими вещами, утверждают, что Грандиозная — это зарождающаяся варп-звезда. Чем больше нерожденных к ней стекается, тем ближе личинка подходит к предрешенному финалу.

— В нем полно демонов, — сказал Саккара. — Я чувствую и слышу их даже отсюда. Они смеются, кричат и шепчут, спускаясь по Падальному пути в умирающее сердце планеты, чтобы сполна напиться ее вечными муками.

Олеандр покосился на Несущего Слово. Саккара был бледен и выглядел напряженно. Глаза мерцали алым. Дьяволист не был колдуном, он не умел создавать огонь из воздуха или бросать молнии из глаз. Но он умел вызывать демонов и делал это хорошо.

— Да, — сказал Байл, — И мы сделаем то же самое. Так мы не привлечем ненужного внимания, — Он взглянул на Саккару, — Ты знаешь, что делать.

Саккара скривился.

— Опасная затея.

— Такая же опасная, как бомба, которую я поместил тебе в грудь?

— Да, — без колебаний ответил Несущий Слово, — Если мы попытаемся воспользоваться Падальным путем, нас ждет дорога безумия. Где ступают демоны, там горят миры. Затухают звезды. Там разумы бьются на осколки, а души рвутся в клочья.

— Как поэтично, — Байл повернулся обратно к голо-лигу. — На время перехода придется отключить поле Геллера, иначе нас почти наверняка обнаружат. Все прочие второстепенные процессы будут остановлены, чтобы снизить риск повреждений в корабельных системах.

— Без этого поля мы не проживем и нескольких секунд, — сказал Олеандр, — Нерожденные заполонят весь корабль, — Он шагнул к Байлу, но остановился, когда на пути встал Арриан, — Арриан, даже ты должен понимать, какое это безумие…

— Считай это возможностью испытать что-то новое, — сказал Арриан. — Ведь сыны Фулгрима постоянно это делают, так? Ищут новые ощущения и удовольствия?

— Я это уже испытывал. Мне не очень понравилось, — ответил Олеандр, бессильно сжимая руки. — И я предпочел бы не повторять, если есть альтернативы. Как ангар, например.

— Я принял решение, — отрезал Байл, — Ты, Олеандр, можешь воспользоваться ангаром, если хочешь. Без корабля это будет сложно, но ты всегда был изобретателен. — Он взглянул на Саккару, — начинай.

— Нет. Вы все не понимаете, — сказал Саккара, — Это не просто какой-то космологический феномен… это река душ. Поток мыслей и эмоций, волны боли и страсти, влекомые течением из чистой ненависти и отчаяния. Это материализованная воля и мысль самих богов, которые не поддаются контролю. Даже попытка — уже кощунство. Можно лишь плыть по течению и надеяться, что выживешь.

Цимисхий положил руку ему на плечо. Саккара помотал головой и хотел сказать еще что-то, но замолчал по жесту Байла.

— Я рассчитал время, которое потребуется, чтобы ступить на Падальный путь и проплыть до первой точки за пределами орбитальных станций. На это уйдет лишь пара секунд, не более. Мы поднимем поле Геллера, едва выйдем за радиус обнаружения, — сказал Байл, — Это взвешенный риск. Значения всех переменных лежат в допустимых пределах.

— Это смертный приговор, — возразил Олеандр. — Если не для нас, то определенно для твоих питомцев.

Он показал на гландовых ищеек. Игори свирепо посмотрела на него, словно он только что бросил ей вызов.

Байл поманил ее, и она подошла.

— Они будут под защитой, — ответил Байл, наклонив голову Игори вбок и показав поблескивающую схему прямо под ухом, — Подкожная электротатуировка. Гексаграммный символ, изобретенный Саккарой. Им помечен весь экипаж специально для подобного случая. Саккара уверяет, что символ поможет им пережить нападение, если, конечно, они справятся с физическими атаками. А если он не сработает, у меня есть свои методы. — Он постучал по игломету «Ксиклос» в кобуре. — Специальная сыворотка, давно ждущая подходящего момента.

Олеандр уставился на него, гадая, не было ли это очередной игрой Байла. Апотекарий мог показаться непоследовательным и даже импульсивным, но только тому, кто не знал его. Вполне в его характере было заранее включить в свои планы Падальный путь, чтобы испытать эту новую сыворотку. Возможно, именно поэтому он настоял на участии Саккары.

А может быть, все объяснялось проще. Он ничуть бы не удивился, узнав, что Байл уже посещал Грандиозную. В конце концов, из раздираемых войной планет получались отличные испытательные полигоны. А феоды Грандиозной начинали войны так регулярно, что по ним можно было сверять хронометр. Олеандр даже участвовал в нескольких сражениях, каждый раз на новой стороне. Космодесантники-ренегаты были привычным зрелищем на полях войны в близких к Оку регионах. Однако Байл имел обыкновение злоупотреблять гостеприимством. Его цели редко совпадали с целями тех, кто его приглашал, а вольности, которые он себе позволял, обычно быстро портили отношения.

У него было великое множество врагов. Байл был полезен космодесантникам-ренегатам, но в великой игре Ока считался непредсказуемым элементом. Он не служил никому, кроме себя, и знал слишком много, чтобы не обращать на него внимания или позволять ему разгуливать на свободе. Лернейские агенты несколько раз пытались его убить, а на Коразине даже ненадолго преуспели. Темный Совет Сикаруса отправлял за Байлом банду за бандой, преследуя его по всему Оку; Саккара был лишь последним. Сам Ангрон едва не заполучил череп Байла на Гнозисе. А награда Фулгрима все еще оставалась неполученной.

У лорда клонов были враги не только из числа бывших братьев. Олеандр забарабанил пальцами по навершии) меча. У него были враги, которые боялись того, что Байл мог сделать в будущем, а не жаждали мести за то, что он уже сделал. Враги, которые были готовы на все, чтобы увести его с избранного им пути… Даже пожертвовать своими сородичами.

«Везалий» застонал, устремляясь к демоническому туману, словно протестуя или, наоборот, сгорая от нетерпения. На летящем корабле никогда не было тихо. Скрипели заклепки, двигались переборки. Гудели пульты и звенели уведомления. Члены экипажа перешептывались — во всяком случае те, у кого были языки. Олеандр задумался, понимают ли они, что происходит, и достаточно ли им этого понимания, чтобы бояться.