Дитя Плазмы

им завидую. Единственный в этой жизни смысл - болеть и выздоравливать, падать и подниматься. Без болезни нет радости выздоровления, нет той красочной и оптимистичной лжи, называемой целью. Человек обязан прочувствовать необходимость жизни, потому что только тогда он в состоянии назвать ее приблизительную цену. Еще вчера они мучились и страдали, но именно поэтому в ближайшем будущем скука им не грозит. Мудрецы и на этот раз оплошали. Двойники отомстили нам, теперь мы будем мстить им. Какое-то время жизнь наша будет насыщенной до предела, а следовательно мы будем счастливы. Кто же кого перехитрил? А, Гуль? - Пилберг звонко, совсем по-мальчишечьи засмеялся. - Когда ты вернешься, а ты обязательно вернешься, - ты убедишься насколько я был прав. Если хоть один из поселенцев встретит тебя ленивым зевком, можешь стрелять в меня из моего собственного пистолета.

Из-за плеча Пилберга неведомым образом вынырнул Фергюсон.

- Покажи ему Милиту, - сипло посоветовал он.

- Да, конечно! - Пилберг встряхнулся. - Разумеется, она ждет тебя, Гуль. Как и все мы. Надеюсь, ты уже смирился с тем, что твое возвращение неминуемо? Или все еще одолевают сомнения?

Пилберг оживленно захлопал в ладоши, подзывая девушку, но Гулю так и не довелось увидеть Милиту.

Будто гигантская птица подцепила его когтями и рывком подняла ввысь. Взвившись, он пробил броню чудовища и вылетел на поверхность Земли. Все та же неведомая и невидимая птица пронесла его по воздуху и мягко усадила на заднее сиденье такси.

- Сэр, проснитесь! Приехали. - Водитель деликатно касался его плеча.

- Что?.. Где мы? - Гуль выпрямился, озираясь.

- Мемфис. Как и заказывали.

- Да, верно. Мемфис:

Гуль выбрался наружу и поежился. Город спал, укутавшись в ночную шаль. Чужой для него и родной для иных мир. Даже во сне он искрился огнями, подмигивая звездному космосу, подражая ему лучистостью, но безнадежно отставая во всем остальном. Откуда-то издалека ленивой рекой наплывала музыка. Замусоренная барабанной трескотней, она не могла сотворить такого пустячного дела, как превращение ночного времени в день. Законы мироздания оставались незыблемы, и, невзирая на потуги бунтарей, земля спала, потому что ей положено было спать.

Гуль ощутил, как холодные ищущие руки протянулись к нему из тьмы. Одна из них сжала стальными пальцами сердце, другая ухватила за горло. Хозяйку этих рук он знал. Тоска:

Гуль встрепенулся. Телефон!.. Он должен был позвонить Йенсену, в этот чертов НЦ.

- Вон он, сэр. В десяти шагах.

Не удивляясь тому, что таксист услышал его мысли. Гуль двинулся к будке. А через минуту все тот же услужливый таксист помог отыскать ему в справочнике телефон секретариата НЦ. Без помощи водителя Гулю пришлось бы туго. Едва раскрыв справочник, он с ходу заплутал во всех этих параграфах и названиях. По счастью, такси еще не отъехало, и шофер рьяно взялся за дело. В конце концов, испытывая легкие угрызения совести. Гуль наградил его очередной стодолларовой фикцией. Лицо таксиста