Проклятие Шалиона

рико указав на Исель и ее сопровождающих, – встаньте в стороне, вы – свидетели. И вы, и вы, и вы тоже, – это уже стражникам и оставшемуся в комнате второму пажу.

Орико вышел из-за стола и расставил свидетелей в том порядке, какой казался ему подходящим случаю. Ди Джиронал остался на своем месте, поигрывая пером и сердито хмурясь.

Через несколько минут – довольно быстро – вернулся Умегат с сердитым вороном под мышкой и возбужденным пажом.

– Это был первый ворон, которого вы увидели? – спросил Орико у мальчика.

– Да, милорд, – задыхаясь, ответил паж. – Вообще-то, их там целая стая кружилась над башней Фонсы, так что мы увидели шесть или восемь сразу. Тогда Умегат просто встал во дворе, совсем неподвижно, развел руки и закрыл глаза. Тогда один ворон сразу спустился и уселся ему на руку!

Кэсерил прищурил глаза, напряженно всматриваясь – неужто у этой птицы и впрямь не хватает в хвосте нескольких перьев?

– Чудесно! – радостно потер руки Орико. – Теперь, Умегат, я хочу, чтобы вы встали точно посередине комнаты и по моему сигналу отпустили ворона. Мы посмотрим, к кому он полетит, и все поймем! Погодите, пусть сначала все помолятся, чтобы боги помогли птице сделать верный выбор.

Исель склонила голову в молитве, но Бетрис подняла глаза.

– Но, сир, как мы узнаем правду? К кому должен полететь ворон – к невиновному или к лжецу? – и она посмотрела на Умегата.

– Ох, – озадачился Орико, – хм…

– И что, если он просто начнет летать кругами по комнате? – вставил ди Джиронал.

«Тогда мы узнаем, что боги в таком же замешательстве, как и все мы». Кэсерил удержался и не произнес этого вслух.

Умегат, поглаживая птицу, чтобы та успокоилась, слегка поклонился.

– Поскольку правда для богов священна, пусть священная птица полетит к невиновному, сир, – он не смотрел на Кэсерила.

– Отлично, тогда приступим.

Умегат, в котором Кэсерил заподозрил недюжинный актерский талант и страсть к театральности, занял позицию точно между двумя испытуемыми и усадил ворона на руку. Несколько секунд он стоял с выражением спокойствия на лице. Кэсерилу было интересно, как поступят боги с какофонией противоречащих друг другу молитв, что читаются сейчас в этой комнате. Затем Умегат подбросил птицу в воздух и уронил руки. Она каркнула и с шумом расправила крылья. В хвосте ее не хватало двух перьев.

Ди Марок широко раскинул руки в надежде, что это может привлечь ворона и тот подлетит к нему. Кэсерил, мысленно зовя «Кэс! Кэс!», задумался над теологическим курьезом. Он знал правду – что же должна показать эта проверка? Он стоял прямо и неподвижно, чуть приоткрыв рот, и взволнованно наблюдал, как ворон, проигнорировав открытое окно, подлетел к нему и тяжело уселся на плечо. Птица выпустила когти и немного поерзала, устраиваясь поудобнее.

– Хорошо, – спокойно сказал Кэсерил, – хорошо.

Ворон наклонил голову набок и посмотрел на него блестящими глазами-бусинками.

Исель и Бетрис запрыгали, радостно крича и обнимаясь, напугав бедную птицу, которая сорвалась