Аргентина: Кейдж

Знакомые быстрые шаги на лестнице, медное «дин-дин-дин»...

— Здравствуй, Марек! Я ненадолго, раздеваться не буду, — Герда оглянулась и без всякой охоты прибавила: — Добрый день, синьорина Анна!

Садиться тоже не стала. Расстегнула верхнюю пуговичку пальто, прошла к столу. Обернулась.

— Вечером сюда приедет дед, но лучше скажу сама...

Помолчала, сжав и разжав кулачок, вскинула голову.

— Через неделю мой день рождения. Одиннадцать...

Отомар конечно же помнил и уже наметил, что купить в подарок.

— В этот день monsieur contre-amiral подпишет все бумаги. Он меня удочеряет, теперь я — Жертюд Грандидье, и у меня будут мама и папа. С госпожой Веспер...

— С кем? — Марек ахнул.

Девочка упрямо сжала губы.

— С госпожой Веспер... Мы договорились. Я буду видеться с ней дважды в месяц — и еще неделю летом. Она согласилась.

Подошла ближе, взглянула в глаза:

— А тебя дед... отец не хочет знать. Я очень старалась, но ты ему совсем не понравился, Марек. Я же просила бывать в Пасси почаще, взять у него ссуду, меньше спорить...

Провела по лицу ладошкой, но закончила твердо:

— Я хочу, чтобы у меня была семья. Пусть такая! Марек, мы... Мы больше... Мы не увидимся с тобой!

Подбежала, обхватила руками за пояс.

— Кай!..

Затем отошла назад, к медному колокольчику, и уже спокойно, ледяным холодным голосом:

— Afscheid, beste meneer Alderweireld! До свидания, синьорина Анна!

Дверь негромко хлопнула.

— Не думай пока ни о чем, мой Марек. Только о том, что она жива — и ты жив. Это — главное.

— Да... Значит, придется жить дальше. Но как?

4

Природа не спорила с Судьбой. Еще вчера над Понтуазом шел мелкий холодный дождь, но к вечеру распогодилось, и теперь Мост-над-Уазой заливало яркое солнце, золотя последние, самые упрямые листья на черных деревьях. Старинная церковь Сен-Маклу, строгая поминальная служба, приглушенный печальный перезвон колоколов.

Бом... Бом... Бом... Бом...

Похороны под осенний листопад...

От церкви до кладбища решили идти пешком — невелик Понтуаз, в давние времена — сторожевой пункт на Уазе, теперь же один из парижских пригородов. Именно здесь, рядом с могилой жены, предстояло навек упокоиться сэру Базилю Захароффу, баронету, человеку без Родины, Европейскому Призраку. Когда-то молодая девушка убежала к нему из-под венца. Теперь же глубокий старик, переживший всех и вся, сам спешил к ней.

Процессию выстроили строго по рангу: родственники и наследники, гости при званиях и чинах, деловые партнеры — и все прочие. Друзей у Призрака не было... Женщине досталось место точно посередине, в первых рядах «прочих», но она и не думала протестовать. Пусть суетится и нервничает усатенький Адди! Она пришла попрощаться.

Бом... Бом... Бом...

Королева в трауре... Простое темное пальто, черная шляпка, кожаные перчатки, ни следа косметики, с пальцев сняты кольца. Смерть не терпит суеты. Ильзе Веспер незачем толкаться у гроба, в нем лишь прах. Истинное наследство Призрака — не деньги, не акции «Компании морских купаний», не дома и замки. История! Минувшее и Грядущее, судьба всей Старой Европы.

«И да поможем мы Ему, Господу нашему! Амен!» «Амен, сэр!»

Бом... Бом...

Женщина задумалась и даже не заметила, как процессия тронулась с места. Помог Марек, легко коснувшись локтя. Она, поблагодарив кивком, еле заметно улыбнулась парню. Не звала, сам отпросился со службы, даже поругался с начальством. Ей очень повезло в тот августовский день, в шумном холле «Гранд-отеля». «Меня зовут Ильза. А как ваше имя?»

Марек-поляк ничего не знал ни о дочери, ни о ее работе, ни о том, что случилось в прошлом. Только настоящее, только сегодняшний день — и предстоящая ночь. Зато не отказывала ни в чем. Недавно ей исполнилось тридцать, новому Мареку (нет! просто Мареку!) — двадцать два. Симпатичный наивный ажан не должен смотреть на календарь — только ей в глаза!

О том, что она собралась на похороны в Понтуаз, Ильза обмолвилась ночью, якобы случайно. Наутро Мареку предстояло заступить на дежурство, но парень здесь, рядом с ней! Значит, не ошиблась.

Бом...

Шли очень медленно, было время подумать о многом, подвести очередную черту. Все делалось правильно. После того, как кольца Гиммель исчезли в глубине банковского сейфа, женщина не допускала промашек. «Структура» росла и крепла, словно библейский Левиафан, среди «Апашей» (название откровенно коробило) Ильза считалась четвертой. Пока... Не к спеху, пусть другие первыми идут под пули.

И с дочерью, наконец, решилось, пусть и не так, как задумано. Странно, но именно теперь, когда Ильза согласилась подписать все страшные документы, девочка, наконец, оттаяла. «Мы будем постоянно видеться, мама. И — никакой школы в Провансе. Разве я плохо придумала?» Дочь Королевы росла истинной Королевой.

А еще порадовали вести из Германии. Бергермор, концлагерь на болоте, колючая проволока в четыре ряда, охрана — черные мундиры. Рейху нужно больше торфа, герр Пейпер. Arbeit macht frei!

О’Хара больше не снился, да и вспоминался редко. Живой Королеве лучше, нежели мертвому псу, похороненному на участке для невостребованных трупов. Продавайте оружие могильным червям, босс!

Ледяной трон — Зеркало Разума.

Бом... Бом... Бом... Бом...

Ильза Веспер шла в погребальной процессии, провожая Учителя, но ее дорога вела не на маленькое кладбище Шато-Боленкур, не к старым, вымытым осенними дождями надгробиям. Мертвые хоронят своих мертвецов. Живые подхватывают эстафету — и спешат дальше. «Луковицу можно чистить бесконечно», — сказал как-то Призрак. Снежная Королева, его наследница, возьмет ледяной нож — и разрубит тайну на мелкие дольки.

«Судьба Европы давно уже решается не в Европе, госпожа Веспер». Мы исправим это, сэр!

Бом... Бом... Бом...

Молодому ажану-полицейскому предстояло разбирательство в комиссариате, а вечером — очередной неприятный разговор с матерью. И сам повод — чьи-то похороны на окраине Парижа — не слишком весел. Чужие лица, чужие судьбы, чужие могилы...

Но рядом с ним — Ильза, и Марек-поляк чувствовал себя самым счастливым человеком в мире.

5

...Взводим ударник, флажок предохранителя — вертикально, затворную задержку — влево. Удерживаем, вынимаем затвор...

Чистка укороченной винтовки Mauser 98k, она же «Mauser-kurz» не только важна сама по себе, но и способствует развитию внимания, сосредоточенности, а также тренирует память и укрепляет любовь к отечественной поэтической классике.

...Отделяем крышку магазинной коробки вместе с подающим механизмом... Аккуратнее, аккуратнее, не «морковки» в лед вбивать! Берем выколотку... Где она? Вот она!.. Защелку крышки магазинной коробки — утопить, подать назад...