В третью стражу. Трилогия (СИ)

   Тут уже захихикала Жаннет:

   "Ну вот "в постели" не нужен, но ревновать буду! Ладно, определяйся... старушка!"

   "Ехидна! - мысленно сказала сама себе Татьяна, и ответила себе сама же - Стерва!"

   "Вот и поговорила... Все, спать! Спать...".

***

   "

Галатее.

Выход в Киле

запрещаю

. Маршрут прекратить. Следовать в Ленинград на "Сибири" и далее без задержек в Москву. Центр

".

   Второй помощник капитана, опознанный Жаннет, как

коллега

, еще вечером при посадке на судно, - когда проверял посадочные документы, и тогда же отозвавшийся на пароль, - принес ответ из центра ранним утром. Было еще темно. Жаннет измученная качкой и ночным бдением, бледная и растрепанная открыла дверь каюты на условный стук. Приняла сложенный вчетверо листок, поблагодарила кивком и поспешила захлопнуть дверь, не желая "красоваться" перед мужчиной - даром, что коллега - в разобранном состоянии. За расшифровку принялась без спешки только тогда, когда привела себя в относительный порядок. Правда, с утра ей было уже несколько легче. То ли качка уменьшилась, то ли организм, наконец, адаптировался.

   - Шторма не было, - с улыбкой сообщил "коллега" в ответ на ее вопрос "не пострадал ли корабль в таком жестоком шторме?" - Просто поболтало немного, - объяснил он, принимая ответную шифровку. - Чуть сильней, чем обычно, но все-таки не шторм.

   Звучало обнадеживающе, но главное, Центр отреагировал именно так, как ожидалось, и это - "внушало осторожный оптимизм".

   В ресторане за завтраком, Татьяна хоть и с опаской, но уж очень хотелось - поела, и неприятных последствий не последовало.

   Но "веселая" ночь не прошла бесследно.

   "Что-то я не додумала", - размышляла Таня. - "Ах, да! Крыса Кисси и Олечка-тихонечка".

   Собственно тихоней Оля стала с годами. А по молодости лет была вполне "боеспособна". Еще в школе разряд по лыжам выполнила. Даже на областных соревнованиях за район бегала, а уж в университете, когда биатлонная команда оказалась без женщин - предложили попробовать пострелять, и как ни странно неплохо пошло. И стреляла, и бегала на удивление всем - даже норму кандидата в мастера выполнила, победив на областной спартакиаде - и в спринте, и в классической "пятнашке". Всех рвала! Потом, правда, забросила это дело - учеба... да и полнеть начала. А вот недавно, еще "там", рассказывала - в тир случайно попала - так мужики обалдели, глазам своим не поверили, что бы "крыса библиотечная" и так... Но при всем при том, именно что тихоней стала. Затихла, "в сторонку отошла", да так там и стояла, не пытаясь не то, что бы шаг какой-нибудь решительный сделать, но и просто голос поднять. Однако это "там", а здесь, в этом их новом "сейчас" все совсем не так. Видно Кисси - эта австриячка... "свободного нрава" - так на Ольгу подействовала, что тушите свет!

   "Ох-хо, - бомба та еще получилась... И... секс-бомба!" - мысленно улыбнулась Татьяна, вспомнив, как выглядела подруга при их последней встрече в Гааге.

   "А как перепугалась, когда узнала, что я на "Сибири" поплыву, - "он же погибнет!" Хорошо хоть вспомнила, в конце концов, что не сейчас погибнет, а "в сорок первом, когда из Таллина детей и раненых вывозить будет". Да, и выходит, что разбомбят немцы этот вот пароход, и несколько сотен человек так и уйдут под воду. А кораблик хорош, и новый совсем... - Татьяна прогуливалась по палубе, благо погода позволяла, с любопытством рассматривая незнакомую ей ни в первой, ни во второй ипостаси архитектуру морского судна. - Значит в Ленинград. Еще три дня пути... или четыре? Надо уточнить расписание... Ох, не дай бог, только еще одного "не шторма" и уж, тем более, настоящего! А кораблик мы сохраним. Вывернемся наизнанку, но сохраним. Просто не допустим, чтоб нас бомбили, вот и сохраним!"

***

   Между тем, "Сибирь", дождавшись очереди у шлюза и взяв на борт немецкого лоцмана, входила в Кильский канал. Татьяна вновь удивилась - канал очень узкий - местами чуть ли не уже Яузы - теплоход, казалась, вот-вот заденет берег с одной или другой стороны, но кое-где были и расширения - там ожидали прохода встречные суда. А вдоль берега какие-то заводики, склады - не поймешь. Чуть дальше пошли отдельные усадьбы и запорошенные снегом деревья в ровных рядах, похоже - сады.

   "Яблони", - решила Таня.

   "Сибирь" шла медленно. Но часа через четыре вышла-таки в Балтику, и ошвартовалась в Киле.

   По громкой трансляции объявили, что стоянка сокращена до шести часов и в 20-00 теплоход отчаливает. Насколько поняла Татьяна - капитан хотел выдержать расписание - так как той ночью корабль шел каким-то хитрым курсом, чтобы "избежать бортовой качки и обеспечить пассажирам максимальный комфорт". Таня, представив, что с ней стало бы, если не только вверх-вниз, а еще и влево-вправо, непроизвольно схватилась за ближайший леер - "Оххх..."

   Собственно это была последняя остановка, следующая - Ленинград. Часть пассажиров, севших на пароход ранее, сошли на берег. Кто-то, возможно, просто прогуляться по твердой земле и пройтись по городу. Команда что-то лихорадочно грузила на борт. Татьяна, получившая запрет на выход с корабля, прошла в кают-компанию, где сейчас было пусто, но зато имелось в наличии неплохое пианино. Откинула крышку, и хотя сама играть не умела, но расположение клавиш-нот понимала памятью Жаннет. А Жаннет - в детстве - мама пыталась учить игре на аккордеоне, впрочем, без успеха: упрямая девчонка после месяца занятий заявила, что не намерена тратить время на тупые гаммы и глупые детские песенки и, устроив скандал, занятия прекратила. Татьяна понажимала в разных местах по клавишам - просто послушать звуки, и наконец, одним пальцем начала выстукивать: "Чижик, пыжик, где ты был...".

   У каждого времени свои песни - кто это сказал? - не важно, - очень немногие из них войдут в золотой фонд. Что мы помним из тридцатых годов? Ммм... сходу и не скажешь. Ну, по фильмам: Рио-рита, "Широка страна моя родная", что-то пела Эдит Пиаф... Какая Эдит Пиаф в тридцать шестом году!? Она моложе Жаннет должна быть! И только начинает петь в каких-то мутных забегаловках Парижа. Да и песен-то у нее своих еще нет! Между тем постукивая пальцами по клавишам. Татьяна вдруг уловила что-то знакомое: таа-ти-ти, ти-таа-ти, таа-ти - азбука Морзе, - пришло из подсознания: "доо-ми-ки ре-шаа-ет ноо-мер - ДРН, нет ерунда какая-то, - доо-ми-ки ре-шаа-ет ноо-мер... Аааа!!! Бессаме, беса-аа-ме му-учо! Оооо!" Консуэла Веласкес - хит всех времен и народов, я же фильм про нее видела... Стоп! Она же написала эту песенку перед самой войной или во время? - не помню, но точно не сейчас! И было ей шестнадцать лет. Ограбим девочку? А напишет она эту песенку здесь? Мда... Этическая проблема - не напишет, и все - не будет "хита всех времен и народов", а может она что-то другое напишет? - Еще и получше? Нет, такие шедевры раз в жизни случаются, да и то не у всех... Или не случаются. Ведь не известно еще, чего мы тут наворочаем? Может девочка и не встретит того парня, которому она написала "Целуй меня", а другому такое и не напишет... Ох... Куда меня занесло - подумала Татьяна, как там Скарлетт говорила? - "Я подумаю об этом завтра!" А "Завтра была война", а тут мы войны не допустим. И значит, песен военных лет не будет, а это достояние народа и культура. Войну мы отменим, а вот культуру отменять не будем - песни нужно вспоминать и записывать и пусть люди слушают".

   "Угу, седьмую Шостаковича, тоже запишешь? Если обойдется без блокады - с этой потерей смиримся!"