Евангелие от рыжего кота

Напрасно Лилит так плохо думала о Морти. Её подруга собиралась выполнить всё, что она обещала и в то самое время, которое не всегда то же самое, находилась недалеко от черного шара Сатанаила. Демоны и бесы шарахались в стороны при появлении Морти, так как её приход грозил кому-то забвением. Кощей, сидящий в предбаннике у Сатанаила, подумал, что Морти пришла за ним, и стал, как воск, а потом поплыл лицом, точно его обожгла свеча.

— За тобой приду в следующий раз, — пообещала Морти и проткнула тёмный шар косой. Оболочка лопнула, обнажая кабинет Сатанаила, у которого вылезли глаза на лоб при виде Морти с косой.

— Ты не ошиблась? — спросил он, явно удивлённый и озадаченный.

— Готовься, пришла твоя очередь, — сказала Морти, поднимая косу.

— Ты не посмеешь! — воскликнул вздрогнувший Сатанаил.

— Отчего же?! — хмыкнула Морти и взмахнула косой. Голова Сатанаила, точно бильярдный шар, покатилась от неё, расставаясь с телом, которое беспомощно махало руками. Морти догнала вертящуюся голову и схватила её за волосы.

— Через некоторое время от твоей плоти ничего не останется, — сказала она ошарашенной голове, стекающей кровью. Из тела Сатанаила, точно оно их рожало, поползли, извиваясь, белые черви.

— Что ты хочешь? — глухо спросила голова, закатывая глаза.

— Лилит и эту маленькую мразь по имени Сет, — сказала Морти.

— У меня нет выхода?! — констатировала голова и Морти с ней согласилась: — Ты прав!

Морти отложила косу, подобрала длинное платье, а потом по-залихватски подбросила голову, разбежалась и с лёта ударила по ней. Голова, точно мяч, полетела к телу и очень метко влепилась в шею.

— Йесс! — воскликнула довольная Морти, сопровождая своё восклицание характерным жестом футболиста.

— У тебя есть претензии? — спросила она у Сатанаила, который руками поправлял голову, и услышала глухой голос: — Нет!

Морти покинула Сатанаила, извергающего неуёмную ярость и тот, кто первым попал под его руку, поплатился своей грешной душой, в одно мгновение перешедшей в Ничто. Морти не было дела до Сатанаила и его демонов, а она спешила в Ленинград, к своей подруге, которая перешла в её полное распоряжение. Лилит спала, когда Морти появилась в её номере. Настороженный Сет угрожающе зарычал на Морти, но она его успокоила и сообщила, что он уже неподвластен Сатанаилу. Сет ничего не понял и подумал, что его хотят отлучить от Лилит, и снова зарычал на Морти. От шума проснулась Лилит, которая была рада своей подруге, а когда та сообщила, что забрала её у Сатанаила, то так же, как и Сет, не поняла её.

— Я, что, буду ходить с косой и забирать жизнь у людей? — спросила она, и Морти задумалась, так как эта мысль не приходила ей в голову.

— Поверь мне, сопровождать людей в Свет или Тьму – благородное дело и не каждый достоин его по рождению, — убеждённо сказала Морти и добавила: — Меня выбрали из тридцати трёх тысяч претендентов-детей.

Лилит, совсем не обрадованная, задумалась о том, что из Света её, невинную, изгнали, а Тьму она так и не приняла, поэтому то, что она принадлежит Морти, рушила дружественные отношения с ней. Как можно дружить с той, которой принадлежишь, и с кем не поспоришь – иначе смерть? Она повернулась к Морти и сказала:

— Я могу или дружить, или принадлежать тебе – выбирай!

Морти, огорчённая не меньше Лилит, не знала, как поступить, так как не было прецедента, но понимала, что для неё дружба Лилит намного ценней, чем новый подчинённый.

— Хорошо, я тебя отпускаю, ты свободна, — сказала Морти, обнимая Лилит, которая тоже облегчённо вздохнула. Своим несчастным видом Сет напомнил Морти, что и его нужно отпустить, что она и сделала.

— Ты должна помнить, что тебя ничто не защищает и в Свет и Тьму путь тебе заказан, — напомнила Морти, но этот вопрос, похоже, не волновал Лилит. Совсем обрадованные разрешением данной коллизии, они сели за стол и стали пить чай, болтая о чепухе: нарядах и женский парфумах. Лилит вывалила из шкафа все свои платья и Морти, совсем не стесняясь Сета, принялась примерять одёжки. Лилит предложила посетить универмаг, но Морти её отговорила – она хотела носить платье, которое пахнет Лилит.

— Что это за книга? — спросила Морти, наткнувшись на старинный фолиант в кожаном переплёте.

— Сет у Маргины стырил, — ответила Лилит.

— Она, что, проснулась? — спросила Морти. Лилит, внезапно прозрев, настороженно спросила: — Она, что, должна была спать?

— Да, — сказала Морти, — я её усыпила, — а, под пристальным взглядом Лилит, добавила: — Чтобы тебе не мешала.

— В каком смысле? — не поняла Лилит.

— Чтобы она не мешала тебе искать рубин, — сказала Морти и раскрыла книгу. Она углубилась в чтение, а Лилит, собираясь дуться на Морти, за то, что она усыпила Маргину, не выдержала и спросила: — О чём книга?

— О Рубине Милосердия, — ответила Морти.

— Он мне уже не нужен, — ответила Лилит.

— Он нужен мне, — ответила Морти.

— Зачем? — не поняла Лилит.

— Я хочу получить настоящий, а не подделку, — сказала Морти, показывая на свою грудь, на которой висел фальшивый рубин, подаренный ей Лилит.

— Тогда читай? — сказала Лилит и подумала, что Рубин Милосердия в руках Морти намного лучше того, если бы он принадлежал Сатанаилу. Мысли о том, чтобы его отдать владельцу, Лучезарному, у неё не возникало. Книга оказалась «Евангелие» и для Морти совсем неинтересная, только в самом конце книги, совсем другим почерком на оставшихся чистых страницах кто-то дописал свою историю. Как оказалось, текст писала сестра-послушница Мария. Вначале шло описание путешествия Марии и госпитальеров из Акко, о котором Лилит знала, давно исследовав память Маргины, а потом пошло описание того, чего она не ведала:

«Сердце сжимается от боли, когда я вспоминаю своих друзей: храброго и мужественного Гуго, добродушного добряка Дюдона, флегматичного Жана и даже диковатый Кудря помнится, как родной, а непоседу Адониса я всегда считала своим младшим братом. Мы долго наблюдали за кораблём, на котором остались мои друзья, Гуго, Жан и Адонис, пока корабль и речка не скрылись за горой. Старый грек, согласившийся нас подвезти, спешил, чтобы до ночи добраться в Дорос, столицу княжества Готия. Грек был рад, что с ним едет воин-крестоносец, так как дорога шла по диким местам, то и смотри, чтобы какая-нибудь банда курманов [64] не напала. Привезенные из Армении «пепони» [65], как он их называл, грек переправлял на продажу в Дорос к княжьему столу, и запах диковинных плодов дразнил моё обоняние, но я стойко держалась, не подавая виду. Мы с Раймондом сидели сзади нагруженной повозки, глотая пыль от колёс, но нам деваться некуда, приходилось терпеть.

Раймонд вытащил из-за пояса нож и отрезал мне дольку «пепони». Я с удовольствием вгрызлась в ароматную мякоть и только потом подумала, что ем краденное. На мой немой укоризненный взгляд Раймонд очень резонно ответил, откусывая приличный кусок редкого плода:

— Мы заплатили за проезд!

Я не стала ему говорить, что поглощение дорогого фрукта не входит в оплату проезда, по крайней мере, до тех пор, пока мы не скушали его целиком. Выбросив последнюю желтую кожуру, Раймонд вытащил фляжку и дал мне напиться, а потом отхлебнул сам. Жизнь на халяву казалась прекрасной и никакие угрызения совести не стоили того, чтобы нас порицать за этот грех чревоугодия и кражи.

Повозка всё время держалась левого берега реки Черной, но к середине дня грек переправился на другую сторону реки и стал удаляться от неё, погружаясь в невысокие заросшие лесом горы. Неожиданно для меня дорога пошла по маковому полю, усеянному красными цветами, словно кто-то окропил землю своей кровью. Мне, почему-то, стало тревожно на душе, но, так, же, резко, как и начались, маки закончились, а окружающая цветовая гамма дополнилась белыми скалами окружающих гор. Кое-где приходилось спрыгивать, так как дорога тянулась вверх, а так как грек берёг своих лошадей, то они с Раймондом подталкивали повозку сзади и спереди. Миновали селение, расположенное в долине между гор, которое, как сообщил грек, называлось Шули. Вдоль долины текла речка, именуемая Айтодор. Мы не стали останавливаться в Шули, а поехали дальше, так как до Дороса оставалось совсем немного. Слева по ходу, на отвесной стенке высокого плато я увидела какие-то большие норы, вырубленные в камне. Грек объяснил, что там давно живут православные монахи, и я с восхищением помолилась за сподвижников веры.