Пугачев Победитель

Ежели с хорошим, то, пожалуй, приходите. М.н пица я бы взяла. Туфли тоже взяла бы... Только у I и не знаю, как: мужчинов у нас в доме нету никого, окромя старого князя...

Татары переглянулись.

Дворовые все, ну как есть все разбежались!— продолжала старуха.— Кажись, никого из курганов- ■ | их крепостных да лихачевских и в городе не осталось.

Тем лучше! — шепотком вырвалось у белокурого Тмтирина.

Барыня Прасковья Николаевна хворали долго, irocpi. ничего себе. Барышня Агашенька поправляется...

Помалкивай, старая! — перебил ее старший та-

I Ирин,

Навстречу им шла группа оборванных и, видимо, ю ноцпых детишек, смотревших на татар с любопыт-

I ном.

Моя тибэ тавар будит носила... Ребятишки прошли мимо, не задержавшись. Изда-

дин из них выкрикнул звонко ругательство.

Соседи не обижают?—спросил шепотом молодой татарин.

Нет, ничего, бог миловал. Сами не знаем, как >мо unci,... Теперь как будто тише стало.

I'ai добрались до угла полуразрушенного Кремля,

где стояли безобразные развалины сгоревшего здания дворянского собрания, обогнули почерневшие от копоти стены, прошли разоренным садиком и, наконец, оказались перед тем самым флигелем, куда семья Кургановых поселилась перед приходом Пугачева.

Предупреди! — сказал молодой татарин.— Мы с Костей здесь подождем. Может, кто из посторонних еще там... Теперь никому доверять не приходится!

Слушаю, батюшка! А только какие же посторонние у нас теперь? Добрые люди своей тени и то боятся. Только доктор и бывают...

Арина ушла, но тотчас вернулась и нарочито громко позвала:

Ну, идите, идите, нехристи!

Несколько минут спустя Левшин и Петр Иванович Курганов сидели в маленькой светелке, беседуя с уцелевшими от казанской резни членами семьи Кургановых. С обеих сторон торопливо сыпались вопросы.

Светопреставление господне! — говорил угрюмо старый князь.— Ума не приложишь, как и случилось все. Фон Брандт, царствие небесное старику, до последнего оставался верен присяге. Когда солдаты с полковником Гореловым добрались до Казани и сообщили, что государыни нет в живых, все упали духом, а он, старик, словно даже помолодел. Помирать, говорит, так с честью! Сдачи не будет...

Все равно, устоять нельзя было,— тихо откликнулся Левшин.— Днем раньше, днем позже...

Ну, это еще бабушка надвое сказала! Не везло, вот что!. Например, покойный Иванцов Михаил Михалыч чуть не ухлопал Емельку.

Если бы и убил, не помогло бы!

-^.Да почему? Он ведь заводчик! — стоял на своем Курганов. — Опять же, при вылазке последней... Ежели бы не проклятые рабочие канатного завода, которые не только на сторону мятежников перешли, но еще и своим в тыл ударили... Нет, ты, Костя, подумай: Опонь- ко-то чуть не сдержал свое слово. Ведь как бешеный

Пил! Он да полковник Горелов, да Соколов, племянник фон Брандта по жене, не только прорвались сквозь mi пню пугачевских укреплений, но и до самой Емель- киной ставки дорвались. Горелов собственноручно

этого, Курча, зарубил. Опонько Зацепе

снес, а самого Емельку в бок шашкой пыр-

рул Не свались Емелька под коня, быть бы ему на |нм свете.

Да что толку-то было бы?

- Ну, как же так, Костя? Что ты, в самом деле?! Говорю же — заводчик он, Емелька! С его смертью все риссыналось бы.

Я сам раньше так думал, князюшка. Сам так пум ал. Не хуже Опоньки мечтал добраться до Емельки да ему голову с плеч срубить. Может, в самом Мнчаче, когда он только появился, это и принесло Ли пользу. Но это время прошло. Мы с Михельсоном 1||ц, ' гн пять месяцев, по крайней мере, с десяток равных «Петров Федорычей» отправили на тот свет, Hi по толку? Одного повесишь или утопишь, а два и «родятся. Чернь сама из себя их выпирает. A Tempi так может быть и того.. Надо, может быть, побольше этих самозванных анпираторов явно л ось.

Опомнись! Что ты говоришь?! — замахал руками 1Т«рый князь.

Левшин и Петр Иванович переглянулись.

Так Иванцова убили злодеи? — тихо спросил Hi гр Иванович.

• Геройской смертью помер наш филозоф! — от- Ц|"" иулся старый князь.— Когда ворвались пугачев- н| I п Кремль, заперлись наши в доме фон Брандта.

I hi ре пушки туда перетащили. Больше суток от- •'1о.. шсь. Ну, потом многие духом упали: все рав- II" удержаться нельзя. Только даром кровь льется | пнюрились, выкинули белый флаг. А осталось че-

Н< двадцать: Ширинский-Шахматов Евгений, Го-

miiiuii, Шаховские, Лихачев-младший.. Все израненные. И Михаил Михалыч с ними. Выскочили с ружьями, и все полегли. Иванцова еще живым схвати- ли, так он, не будучи в силах драться, проклинал их: сгинете, кричит, как черви могильные, и жены ваши сгинут, и дети ваши, проклятие на всем вашем потомстве!

Кто-то из казанцев выслужиться перед Емелькой захотел, донес, что это наш Михал Михалыч с церкви святого Алексея чуть было ружейной пулей не уложил Емельку. Ну, Пугач потребовал Михал Михалыча к себе. Принесли его на носилках — он уже на ногах держаться не мог. Пугач посмотрел на него и говорит: «Ядовитый старичишка! Любимого моего царского коня убил...» А Михал Михайлыч, захлебываясь кровью от раны в грудь, ему в рожу. «Невинное животное за тебя, зверя, жизнью поплатилось. О том токмо и жалею, что не в тебя, злодея, пулю всадил!» Ну, Емелька засмеялся Эх ты, говорит, ученый, а дурак! Я, говорит, помазанник!, так меня, и пуля не берет...

А Михаил Михалыч возьми да и плюнь в него. В рожу.. Откуда и сил хватило. Кровью всю рожу злодею заплевал..

Тут набежали татарчуки, что при Пугаче в палачах ходят, и кривыми ножами старика на части...

Как же вы-то уцелели? — спросил Петр Иванович, поглаживая костлявую руку отца пальцами.

А я в военном лазарете без памяти лежал. Меня взрывом бомбы контузило, память отшибло на трос суток. Ну, а Емелька тех, кто в лазарете был, почти всех трогать запретил. Только графа Сиверса старого вытащили и дубинами голову ему раздробили. Дворовый какой-то злобствовал...

А вы, маменька?

Я в женском монастыре с Агашей спряталась. За монастырь жена Прокопия Голобородьки вступилась, она там когда-то в черничках жила. Ну, а Про- "копий Голобородько теперь у Пугача в важных персо-

них обретается. Его, говорят, староверы в патриархи падят. Или его, или Юшку...

Сколько погибло! — снова заговорил старый ii и I ib.— И как ужасно многие погибли. Вот, например, и > кто был посажен в погреба губернаторского дома, Пугачев велел пощадить, но не по доброте, конечно. Он inn считывал выпытать, где они свое добро спрятали. II'Г|к'ба глубокие, десять окошек было. Мятежники ион,ми, да и заколоти все, кроме двух. Заключенные

i i ми задыхаться, кричали-кричали, молили, просили но |духа, а потом смолкли. На третьи сутки из семисот и in иск только человек тридцать в живых осталось. Сйм Емелька испугался, когда трупы вытаскивать

| и чи... Женщины, дети, старики, молодежь... Словно крысы отравленные. Там и Лихачевской семьи пять чг допек погибло. Весь род пропал... Кроме Юрочки...

А наш приятель Шприхворт?

Немца чуть было в Кабан-озере не утопили Многих, ведь, утопили, как щенят. Да нашелся какой- ю щ поляков,— их теперь при Емельке до двух

ков, конфедераты, они-то, говорят, и стены крем-

лгмпспе взорвали.. Ну, поляки и выручили Шприх- иортл Дом его сгорел, имущество пропало. Музей > in ix) но натуральной истории был, так чернь нарочно истребила. Он, говорят, порчу на народ честной нниускает.

J la и относительно Михаила Михалыча. Ежели бы мугичевцы его не растерзали, все равно не уцелеть бы >м Кго же дворовые ходили да чернь подбивали,

расправиться со стариком. Заявили, что он,

ять, колдун. В доказательство носили к Ваське

'Ь'"-некому «замурованного черта»...

Что такое?

У нашего натур-филозофа блоха дохлая под ут-личительным стеклом была. Так они ее за излов- ilHiioro «колдуном-звездочетом» черта приняли. Тор- ичч I MCHHO в Волге утопили...