Цвет надежды

— Я никогда не слышал ничего подобного, — тихо проговорил он, входя в комнату.

Нарцисса улыбнулась и встала из-за рояля. Комнату тут же наполнила грустная мелодия. Словно древний инструмент плакал о расставании с девушкой, а может, просто ему стало жаль израненное юное сердце.

Девушка подошла к нижнему ряду для слушателей и опустилась на мягкий пуфик. Ремус воспринял это как приглашение и, подойдя, присел на соседний. Нарцисса смотрела в пол и молчала, поэтому Люпин рискнул нарушить тишину первым.

— Как у тебя дела?

Девушка неопределенно пожала плечами и вместо ответа спросила:

— Как он?

Имени никто не произнес, но Люпин понял, о ком была эта мелодия, и о ком может спрашивать Нарцисса.

— Нормально. Делает вид, что веселится.

— Почему делает вид? — Нарцисса подняла взгляд на Люпина. — У него что-то случилось?

Люпин поежился под пристальным взглядом ясных серых глаз. Юные девушки так не смотрят. Во взгляде была мудрость веков или тяжесть принятого решения. А может и то, и другое.

— Он ушел из дома, — с трудом выдавил Люпин.

— Я знала, что так будет. Не оставляй его одного, пожалуйста. Он — существо коллективное, — Нарцисса усмехнулась. — Без вас он пропадет.

— Нарцисса, — начал Люпин, но девушка внезапно перебила его.

— Почему Эванс так меня ненавидит?

— С чего ты это взяла? — заюлил парень.

— Она сделала все, чтобы я не смогла поговорить с Сириусом.

— Понимаешь, — тщательно подбирая слова, начал юноша, — Лили вообще-то очень добрая, и никого не хотела обижать, просто… Она не хочет причинять Сириусу боль.

— Да кто она такая, чтобы решать, что лучше для Сириуса! Только я это знаю, — выпалила Нарцисса. — Ведь ты бы не стал расстраивать нашу встречу?

После короткого молчания Люпин поднял голову и, взглянув ей прямо в глаза, проговорил:

— Не стал бы.

На лице Нарциссы отчего-то появилось облегчение. Может, от сознания того, что хоть кто-то ее понимает, но…

— Я не стал бы, но в этом, вероятно, была бы моя ошибка.

— Ошибка? — опешила Нарцисса. — О чем ты?

— Нарцисса, я не спрашиваю, почему ты выходишь замуж за Малфоя. Я не вправе судить или советовать. Но Сириус сделал выбор. Он ушел из дома, чтобы не следовать пути своих родителей, не поддерживать их бредовые идеи о чистоте крови и прочей ерунде. Понимаешь, если бы ты сама рассказала ему о том, что хочешь выйти замуж за кого-либо, он бы понял. Ему было бы больно, но он бы смог это понять и принять. Вот только.… Понимаешь, Люциус Малфой воплощает в себе все то, от чего так стремится уйти Сириус. Если бы ты намеренно хотела уничтожить его, то не смогла бы придумать лучшего способа, чем обручение с Малфоем.

Нарцисса сидела оглушенной. В ушах нестерпимо звенело, и если бы не природная выдержка, она, наверняка, уже находилась бы в глубоком обмороке. Так вот как выглядели ее действия в глазах Сириуса и его друзей!

— Нет! — в отчаянии выкрикнула девушка. — Я не хотела этого чертового брака. Я не собиралась предавать Сириуса!

— Но ты ведь не сказала ему, — мягко произнес Люпин.

— Я боялась! Или вы не допускаете такой мысли? Я не хотела делать ему больно. Да, это было глупо. Ну, так и казните меня за глупость, а не за предательство. Вы, чертовы Гриффиндорские снобы, ничего не видите дальше своего носа, — девушка уже давно в ярости вскочила на ноги, ее глаза метали молнии в оцепеневшего Люпина, а руки были сжаты в кулаки. — Вы выдумали себе идиотские законы верности и чести. А о том, что есть обычная жизнь, которая идет не по вашим глупым правилам, вы просто забыли. А Сириусу не приходит в голову, что все можно было изменить, если бы он хоть на миг дал понять, что я нужна, что он готов помочь, спасти? Нет! Он просто вычеркнул меня, как несоответствующую его представлениям о порядочности.

Внезапно замолчав, Нарцисса отвернулась от оторопевшего Люпина и подошла к окну. Юноша смотрел на ее хрупкую фигуру. Лили всегда утверждала, что парни западают на Нарциссу потому, что в ней течет кровь вейлы. Нет! Это было не так. На оборотней эти штучки не действуют, и все же Люпин испытывал слабость к этой странной девушке. Сейчас ее легкий силуэт на фоне огромного окна заставлял его сердце сжиматься от жалости. Ее хотелось защитить и уберечь от всего мира, наплевав на здравый смысл, который говорил, что столько силы и упорства, каким обладает это, на вид, хрупкое создание, встретишь не в каждом взрослом мужчине. Но сегодня здравый смысл молчал, и юноша видел перед собой легкоранимую молоденькую девчушку. Возможно, дело было в том, что ее волосы были заплетены в две косички, а серо-зеленый свитер болельщицы слизеринской сборной был слегка велик. Все это придавало ей очень трогательный вид.

— Нарцисса, — тихо проговорил он, — все будет хорошо. Еще не поздно все изменить.

— Нет, — так же тихо отозвалась девушка, — сейчас уже нет. Мой отец сообщил сегодня, что все готово для помолвки. Ждут только нас. Я не могу так поступить со своей семьей. Ломать замки и клетки нужно было раньше.

— Тогда живи в соответствии со сделанным выбором.

Нарцисса обернулась и в упор посмотрела на него. Солнечный свет, льющийся из окна, украсил ее удивительные волосы золотой короной.

— Что ты имеешь в виду? — спокойно спросила девушка.

— Оставь Сириуса в покое. Не мучай его. Не ищи с ним встреч. При сложившихся обстоятельствах ему будет лучше без тебя. Он принял трудное решение, сломав все в своей жизни. Помоги ему, не зови за собой. Из-за тебя он способен совершить глупость. Только из-за тебя.

Нарцисса некоторое время смотрела в глаза Люпину, а потом вновь отвернулась к окну, так ничего и не ответив и дав понять, что разговор окончен. С тяжелым сердцем Люпин повернулся, чтобы уйти, как вдруг услышал тихий голос. Нарцисса говорила не с ним. С пустотой.

— Если я сейчас открою это окно и шагну вниз, Сириус будет помнить обо мне?

Этот спокойный вопрос в никуда заставил Люпина похолодеть. Он тут же ринулся к девушке и, схватив за плечи, развернул к ее себе. И снова, как тогда в поезде, ему ох как не понравилось что-то, затаившееся в ее глазах. Она смотрела сквозь него. Люпин с силой встряхнул ее за плечи:

— Нарцисса, послушай меня внимательно. Все это пройдет. Сейчас плохо и страшно, но это пройдет. Слышишь? Ты не имеешь право делать глупости!

— Почему? — равнодушно спросила девушка, по-прежнему глядя в никуда.

— Нарцисса, пройдет год, два, и у тебя появится замечательный сын или дочь. Неважно. Твой ребенок будет удивительным созданием. Ты поймешь это, когда впервые увидишь его улыбку, почувствуешь его запах. Ты почувствуешь себя нужной и незаменимой. И неважно, на кого он будет похож внешне. Важно, что в нем будет искра, и он перевернет этот глупый мир с ног на голову. Твой ребенок это сможет, я знаю. Ты будешь гордиться своим сыном или дочерью. И в день его триумфа ты будешь первой, с кем он поделится. Ты нужна ему, а он тебе. Зачем ты хочешь сейчас его убить? За что? Без тебя не будет его. Подумай.

С этими словами он легко поцеловал девушку в макушку и быстро вышел из комнаты. Ему больше нечего было сказать. Он чувствовал смертельную усталость и отчаянно надеялся, что его слова достигли затуманенного разума девушки. Теперь выбор за ней. Он же сделал все, что мог. Почему все так глупо?

Юноша с силой пнул ногой каменную стену.

Глава 17. Первый раз

В первый раз сердца стук заглушает все звуки.

Только блеск этих глаз, только теплые руки,

Стойкий запах грозы и тепло его тела.

Только он. Только ты. Ты ведь это хотела?

Юноша с силой пнул ногой каменную стену.

Раз, другой, третий.

— Черт! Заперто!

— Малфой, — робко начала, наблюдавшая все это со стороны Гермиона, — тебе не кажется, что вероятнее всего сломается твоя нога, а не стена, которой тысяча лет?