Машина снов (СИ)

Его ни на секунду не отпускало предчувствие опасности, но странный кураж заставлял вибрировать каждую мышцу, Марко ждал смерти, но отчего‑то не боялся её, а наоборот, внутри него жила надежда на то, что даже если она схватит его своей ледяной когтистой лапой, то этот момент внесёт какую‑то ясность. Что‑то должно произойти сегодня. Нечто такое, что рассеет туман, сгущающийся над событиями последних дней. Он ощутил даже не усталость, а подобие скуки, какой‑то глубокой тоски, словно пиявка подсасывающей из него желание жить. Той скуки, что, как затишье перед порывом ветра, предшествует наступлению очередного сюрприза судьбы. Дрожь снова заиграла замёрзшим щенком где‑то в животе. Поднимаясь по лестнице, Марко мельком увидел своё отражение в стоящей рядом большой вазе: стиснутые челюсти, брови, связавшиеся в узел, такой же, как гроздь морщин на лице Хубилая. «Я готов, – прошептал он. – Кто бы ты ни был, я готов».

Девочка распахнула скрытую дверцу, затянутую парчой, отодвинула тяжёлую портьеру и жестом пригласила его в сладко пахнущий багровый полумрак отдельного кабинета. Марко вошёл, осторожно пытаясь высмотреть, не прячется ли кто за входными портьерами. Жёлтые лучи светильников пробивались сквозь густой аромат благовоний совсем узкими пучками, словно кто‑то иглой проколол сливовокрасное покрывало сумерек.

– Присаживайся, – полушёпотом прошелестел по‑катайски высокий, смутно знакомый голос.

Марко сел, стараясь держаться чуть высокомерно. Золотая императорская пайцза под кожаной подкладкой доспеха вдруг показалась холодной. Слабая надежда на спасение от идиотов. Главное – успеть её вытащить. Хотя такая безделица вряд ли остановит решившегося на убийство. А если это… если это… кто же… чей же это голос?

– Ты зря пытаешься обнажить меч. Я без оружия, – снова прошелестел силуэт в темноте. – Чаю?

– Благодарю. Не нужно.

– Глупо бояться отравления в твоём положении.

Марко скрипнул зубами.

– Я знал, что у тебя хватит смелости прийти. Надеюсь, что у тебя хватит смелости не выглядеть шутом и не пытаться махать оружием. Ведь ты пришёл не за этим, – прошелестел голос.

– Я слушаю.

– Что ты хотел бы узнать, молодой варвар?

– Многое.

– И? – в голосе появилась нотка утончённой насмешки, которую Марко так ненавидел у катайцев.

– Я смотрю, ты меня не боишься? – начал заводиться Марко.

– Сказки про «варвара с Луны» – это для простолюдинов.

– Ну, хорошо, не будем ходить вокруг да около.

– Спрашивай.

– Зачем тебе это нужно?

– Это не самый главный вопрос, – раздался шелестящий смех.

– Моя нужда тебе интересна в последнюю очередь.

– Кто убил тебетского колдуна? Кто отравил библиотекаря? Кто подослал мне маленькую лисичку и кто её хозяйка‑наставница? Кто послал Ичи‑мергена испытать машину снови велел ему убить императора? Кто убил моих друзей Костаса и Йоханнеса?

– У тебя хороший аппетит, – прошелестело в ответ.

Марко бесшумно кувыркнулся через стол, не сбив посуду, и остановил меч на расстоянии волоска от головы того, чьё лицо скрывалось в тени.

– Мой аппетит под стать моим зубам, – сказал он, наклоняясь поближе к говорящему.

Человек, остававшийся в тени, сухо сглотнул и сказал чуть дрогнувшим голосом:

– А ты быстр. Он хорошо тебя натаскал…

Он слабо отвёл меч от своего лица пальцами и наклонился к свету. Изящное, словно фарфоровое лицо, глубокие глаза, нежная, будто девичья кожа. И тяжёлая усталость, такая, какая бывает лишь от долгого груза ненависти, разлилась по этому тонкому лицу, сразу делая его старше.

– Тоган? – поражённо вскрикнул Марко, убирая меч, однако не вкладывая его в ножны.

Тоган молча кивнул и хлопнул в ладоши. Маленькая, словно игрушечная катаянка как привидение материализовалась из пахучего сумрака с фарфоровым подносом, уставленным чайными принадлежностями. Предчувствие опасности почти отпустило Марка, и он внезапно ощутил голод. Тоган, словно прочтя его мысли, негромко скомандовал:

– Принеси что‑нибудь поесть.

Служанка молча согнулась в поклоне и скрылась в тени. Марко осторожно вложил меч в ножны, налил себе и хозяину немного чаю, поднёс пиалу ко рту, но остановился. Тоган прочёл его жест и, усмехнувшись, отпил из своей пиалы первым. Марко, стараясь не морщиться, пригубил ненавистный обжигающий чай – интересно, я когда‑нибудь к нему привыкну? – и спросил:

– Зачем ты устроил весь этот цирк?

Тоган потянулся, поудобнее взбивая подушки, устроился поуютнее и, держа тонкими девичьими пальцами драгоценную пиалу не толще яичной скорлупы, ответил:

– В Запретном городе невозможно разговаривать без оглядки.

– Это я своим туповатым варварским умом понимаю. Зачем ты устроил весь этот цирк здесь?

– Хотел посмотреть, как ты будешь реагировать.

– Ну и как?

– Не обижайся, дружище, но ты и вправду отличный боевой пёс! Не слишком утончённый, самонадеянный, дисциплинированный, а главное – абсолютно уверенный в правоте своего хозяина.

– Хм… – Марко сделал длинный глоток, чтобы унять подростковое возмущение, внезапно вихрем поднявшееся в груди. – У нас с тобой разве не один хозяин?

– Ну, скажем так: я – хозяйский сын.

– Ну, скажем так: тебе я присяги не давал, – в тон собеседнику усмехнулся Марко.

– Я обманул тебя. Не так уж много мне известно. Мне было важно выманить тебя из дворца, чтобы обсудить сложившееся положение вещей на нейтральной территории.

– Я мог бы тебя убить.

– Извини, я не оценил, в каком состоянии ты находишься из‑за всей этой заварухи, – Тоган отсалютовал Марку пиалой, – может, вина?

– Вино я больше люблю, чем чай.

– Да ты действительно многое перенял от моего отца, – с неприятной улыбкой ответил Тоган и хлопнул в ладоши. – Я угощу тебя вином, которое вчера привезли с гор, ещё западнее Кашгара. Очень крепкое, никогда такого не пробовал. А пьётся словно духи, м‑м‑м…

Сквозь просвет распахнутых портьер ворвался свежий мягкий ветер, будоражащий сердце. Скользкие весенние звёзды играли белыми бликами призрачного света, оставляя на орнаменте ковра блуждающие линии. Где ‑то затрещал одуревший ранний сверчок, смолк, потом треск его окреп и налился сильным уверенным тоном флейты. Вино расслабило тело и развязало язык. Марко радостно вдыхал весенний запах, смешанный с удивительным ароматом вина:

– Почему ты сказал, что «сказки про варвара с Луны – для простолюдинов»?

– Если бы ты действительно мог плавать в снах так, как о тебе рассказывают, Марко, то тебе не было бы нужды спрашивать о чём‑то людей. Ты бы запросто окунался в их сон и ловил бы там скользких маленьких рыбок, которых они называют мыслями.

– Ты пробовал машину?

– Нет. После Ичи‑мергена во дворце вряд ли найдётся кто‑ нибудь, кому бы захотелось это сделать. Расскажи, каково это?

– Помнишь аннамские туманы? Это похоже на схватку в утреннем морском тумане. Никогда не знаешь, кто или что сейчас появится перед тобою.

– И ты не можешь этим управлять?

– Ещё не пробовал. Великий хан говорит, что может.

– Великий хан может управлять всем чем угодно, – с некоторой, как показалось Марку, тонкой ноткой брезгливости ответил Тоган. – Иногда мне удивительно, и как это солнце не слушается его приказов?

– Ты его не любишь.

– Я не делаю из этого большого секрета.

– Почему? Он ведь твой отец.

– Трудно любить то, что не испытывает никаких эмоций. Всё равно что бросать в воду монетки – они никогда не вернутся к тебе с прибылью. Трудно, например, любить ураган. Трудно любить молнию. Трудно любить огонь, когда в доме пожар. Трудно… – Тоган умолк, подбирая слова, но так и не нашёлся чем продолжить начатое. Его влажный, полный горечи взгляд остановился на алой точке, тлеющей на конце благоуханной палочки, казалось, его мысли уплыли вслед за тяжелым сизоватым дымком, тянувшимся к распахнутым ставням.

– Тоган…

– М? – рассеянно ответил Тоган, не отводя взгляда от тлеющих благовоний.