Истребители. Трилогия

– Давай за ними, может, выведут к людям?

Догнали мы телегу быстро, при первом же взгляде все сомнения развеялись, мышиного цвета форма, винтовки за плечами. Это были немцы. Следовали мы за ними в отдалении, метрах в двадцати от дороги, параллельно.

– Ну что будем делать? – тихо спросил Степка, голодными глазами глядя на мешки, лежавшие в телеге. Один из мешков шевелился и похрюкивал.

– Это интенданты, видишь знаки на погонах? Нужно посмотреть куда они нас выведут.

– Жрать охота, – уже сердито прошептал Степка.

Мы немного отстали, все равно скрип оси было хорошо слышно.

– Как сказал один наш генерал. На войне наших солдат можно не кормить, они сами добудут еду нападая на продовольственные колонны противника, это обеспечит наше преимущество.

– Умный он больно.

Через час тыловики выехали из леса, дальше преследование они могли заметить, местность хоть и порезанная оврагами все равно была открытая, поэтому проводив их голодными взглядами, мы углубились обратно в лес.

– Слушай, тебя же учили в этом Центре как выживать в лесу? – встрепенулся Степка.

– Ну учили. Ты же не будешь сейчас дождевых червей есть и сыроежек?

– Не буду. Куда сейчас?

– К реке, я говорил же. Иди за мной.

Путь к реке можно было выложить целой эпопеей, одно только пересечение открытого пространства вылилось в долгое приключение.

Вышли мы к реке ближе к обеду. Забавно двигая носом, Степка к чему‑то принюхивался.

– Ты чего?

– Рыбой пахнет… копченой.

Принюхавшись, я тоже уловил с запах копчения.

– Вверх по течению, – сразу определил я.

Голод не тетка мы углубились в заросли ивняка растущего по берегу речки.

– Когда нормальная дорога будет? Тут не вокруг смотришь, а куда ногу поставить чтобы не сломать, – пробурчал Степка, след в след двигаясь за мной.

Забрались мы действительно в бурелом, зачастую приходилось протискиваться между тонких стволов ив, но зато никого не встретили.

– Тихо, кажется впереди просвет.

– Смотри, те тыловики давешние, – кивнул я на отъезжавшую телегу, рядом шагали двое знакомых немцев. Битюг был тот же, с пятном на правой бабке.

– Мешков у них больше стало, заметил?

– Угу, думаю они продовольствие этим привезли, а обратно копченную рыбу забрали. Судя по количеству немцев рейс у них раз в неделю. Смекаешь?

– Думаешь их неделю никто не хватиться? – задумался Степка.

– Антенны не вижу, столбов с проводами тоже. Думаю, они тревожный сигнал ракетами подают. Что на счет катерка скажешь?

Лежали мы на высоком берегу, в трех метрах от нас несла свои воды безымянная речка, впереди на открытом пространстве стояло несколько строений. У воды небольшой причал с низко сидящим катером. Судя по флагу со свастикой и пулемёту на носу, использовался он как патрульный. Рядом на берегу сушилось пара плоскодонок. Рядом с причалом на бревне сидел пожилой немец в галифе, былой рубашке и при подтяжках, босые ноги он купал в пробегающей мимо речке. Монотонно работая ножом, немец чистил рыбу, бросая готовую в лежавший рядом таз. Три строения, одна хата явно жилая, другие для живности. У небольшого холма, где у землянке‑коптильни сушились сети, стоял еще один немец в одних штанах и наблюдал в бинокль за излучиной реки. Немцев было семеро, мы посчитали их, когда они провожали тыловиков. Трое успели сесть в одну из лодок, и ушли за излучину за которой наблюдал немец с биноклем. Осталось четверо. Один с ножом у реки второй с биноклем, третий ушел в коптильню, а четвертый возился в хате.

– Клевый катер, заметил у него мотор поднимается? Можно на скорости проскакивать труднопроходимые участки. Для болот создан.

– Думаешь? – с сомнением спросил я.

– Мы гонки на болотах устраивали. В Луизиане, когда гостили у родственников в Орлеане. Я там на разные моторки насмотрелся, знаю что говорю.

– Тебе виднее. Пошли, они сейчас расслаблены. Работаем вдвоем. У того что с биноклем пистолет в кобуре, видимо командир, остальные безоружные. Значит оружие в хате, берем сперва ее, одновременно снимая командира. Потом грузим весь хабар в катер и сваливаем… О, не забыть еще одну из плоскодонку взять и весла с шестами.

– Зачем? – поинтересовался Степка, мандража я у него не заметил, видимо действительно просто интересовался.

– Ты к «окну» на катере доберешься?

– Нет, конечно.

– Вот и я о чем. Спрячем, вернее, замаскируем, а к нужному месту на лодке, весла там бесполезны, так что шестами поработаем. Попробуй, найди нас в этих протоках и болотах, в лабиринте и то легче.

– Ну че, пошли, а то жрать охота? Все‑таки больше суток не емши.

– Пошли, забираем к полю, там трава высокая по‑пластунски подберемся.

– Хорошо что у них собак нету, тогда бы без шансов.

– Согласен, все идем.

Раздвигая траву рукой с зажатой в ней пистолетом, я осторожно полз по полю в сторону построек, сзади пыхтел Степка.

– Ты чего? – уткнувшись в подошву берцев, прошипел Степан.

– Собака.

– Что, собака?

– Собака есть, – тоже зашипел я.

Мы подползли к открытому месту. До построек осталось метров сорок открытого для всех взглядов пространства, с недавно скошенной травой, и подобраться незамеченными было уже проблематично. С нашего пункта наблюдения не было видно, что тут поработали косой. Однако сейчас нам это сыграло только на руку, собачья конура до этого скрытая от взглядов со стороны частью небольшого сарая, стала видна.

На самом солнцепёке расстелив длинную цепь, лежал огромный кабыздох, лениво шевеливший большими ушами, отгоняя мух и слепней.

Обползший меня справа Степка тоже аккуратно раздвинул стебли травы и осторожно выглянул.

– Храпит, – пробормотал он.

– Да? Мне показалось, звуки идут с противоположной стороны, – несколько иронично хмыкнул я.

Прислушавшись, Степка кивнул:

– Действительно, похоже объелся.

– Псина старая, видишь шерсть клочками? А на счет обожрался ты прав, пузо надутое. Сейчас вскакиваем и одновременно бежим к сараю, он нас скроет от всех взглядов.

– А псина?

– Ее теперь хрен разбудишь, из пушки если только, у деда такой же… На раз‑два‑три?

– Давай, – азартно кивнул Степка.

– Раз‑два… три, – прошипел я вскакивая.

Одновременно поднявшись, мы сломя голову помчались к ближайшей постройке. Перепрыгнув небольшой стог, я домчался до тени сарая, и прижался к бревенчатой стене, успокаивая дыхание и громко, как мне казалось, бьющееся сердце. Рядом сипел Степка, восстанавливая дыхание.

– Ну что, начинаем?

Молча кивнув, Степка взял пистолет наизготовку. Осмотрев его, я тихо спросил:

– Все помнишь? Я бегу в дом и беру на себя солдата. Твой командир и этот чистильщик у реки. Четвертого, если успею, возьму на себя, но ты подстрахуй.

– Все помню, давай, а то у меня кажется мандраж начинается.

Молча кивнув, я осторожно выглянул и прикинул места нахождения немцев. Если чистильщик продолжал свое монотонное занятие, то командира не было видно, и только по скрипнувшей дверце туалета понял, что он засел в зале заседаний. Коптильщик за время нашего движения успел сходить к чистильщику забрать таз с рыбой и, вернувшись к столу, начал заготавливать ее, маринуя солью и специями. Четвертого не было видно.

Быстрым шепотом описав местонахождения каждого фрица, я поймал немного испуганный взгляд Степки и ободряюще кивнув, взял низкий старт.

Немцы расслабились, это было видно по их отношению к личной безопасности. А кого тут бояться? Русские далеко, местное население благонадежное, они наверное такого слова как «партизан» и не знали. Лафа, а не служба. Удивляло только присутствие пистолета у командира, но тут можно отнести к их менталитету. Уставник, наверняка. Остальные расслабились, а этот еще держится.

– Вас?.. Алярм!.. – что‑то закричал не вовремя обернувшийся чистильщик.

Сухо и несколько неожиданно щелкнул выстрел «беретты», и немец умолк на полуслове. Молодец Степка, не зря сотню патронов извел на нашем «стрельбище» у лагеря. Меня несколько напрягала мысль, что Степке может не хватить силы воли выстрелить в живого человека, но я не принял в расчет то, что он голодный. Я и сам в момент сильного голода становлюсь не управляемый, и зашибить кого могу, что уж о Степке говорить? Он тоже такой.