Избранница Павла (СИ)

Под негромкое хлюпанье чаем и хруст румяных корочек на зубах, рассказ авиатора плавно приблизился к концу. В сарае стояла напряженная тишина, прерываемая взволнованным дыханием слушателей, и шелестом крыльев, бьющихся об стекло лампы мотыльков.

— Дааа, Паша, ну ты и рассказал нам. Сколько от тебя за сегодня о твоих реактивных моторах узнал. Почитай столько же я про моторы внутреннего сгорания лет за пятнадцать от разных людей услышал. Сдается мне ты не только летчик, а еще и инженер законспирированный. Ну, об энтом гадать не буду. Интерес у меня в другом. А ежели мы вместе с тобой под раздачу попадем, в чем смысл тогда будет?

— Попали бы, если бы в прошлом году в НКВД руководство не сменилось. Так что попусту каждого чиха бояться не надо, а вот с людьми настороже держаться придется.

Собрание снова умолкло, погруженное каждый в свои мысли. Напряженно о чем-то думавшая девушка, вдруг что-то вспомнила и встрепенулась.

— Павел! …эээ… Павел Владимирович. А вы про то, где воевали рассказать можете?

— Да чего там рассказывать. Это и войной-то настоящей назвать трудно. Если коротко, был в Китае, а в подробностях рассказывать не могу. Вы уж простите, Марина.

— Гляди-ка! А я то думаю, откель такой летун, молодой да сурьезный. Хлебнул значит? Небось не только самому сбивать, но и своих хоронить приходилось.

— Было дело. Только, давайте не будем об этом.

— Ладно уж! Эх! Душевно посидели. Но пора нам с тобой, Паша, уже и за работу браться, а то не успеем к этой твоей встрече с институтскими. Иди, сперва Маринку до квартиры проводи, а как вернешься, будем эту страсть доделывать.

— Да я и одна дойду!

— Дойдет она! А ну, не перечь старшим! Сказано проводить, проводит.

— Пойдемте, Марина. У нас тут все равно пауза в работе намечается. Пока я хожу, Михалыч новые детали подготовит, а вернусь продолжим. Только вот я переоденусь, а то в калошах неудобно будет вас защищать

"Прогресс! Уже девушек провожаю. Скоро буду свидания под часами назначать. И в кино за ручку держать. А чего? Парень я видный, девчонки засматриваются. Так, что… А ну, хватит ерничать! Я тут не развратом занимаюсь, а в местные реалии врастаю, попутно нарабатываю связи для ускорения развития отечественного научно-технического прогресса. И…Может хватит лозунгов? Себе врать не надо. Тоска ведь, кругом тоска! Тяжело одному в чужом мире. Да "одному". Мне сейчас по любому нужны помощники, так что …".

— Через вот этот двор. А там дорогу ремонтируют, поэтому обходить нужно. Осторожно не испачкайтесь.

— Спасибо.

"Марина идет немного скованно. Наверное ждет, что я ей руку предложу. Я вообще по здешним понятиям "летчик-инопланетянин". Никакого тебе флирта. Общение только по делу. Ну да уж какая есть. Не "какая", а "какой". Как мне это надоело уже…". Павла вышла чуть вперед и у следующей канавы протянула руку помощи своей спутнице.

— Спасибо.

Молчание затягивалось, и Павла, "скрепя сердцем", решила проявить куртуазность.

— А вы не боитесь ходить одна так поздно?

— Я тут очень многих знаю. Здесь район тихий, и много военных живет. Вот мимо рынка или вокзала я бы ночью идти не рискнула.

— Марина, можно задать вам личный вопрос?

— Конечно, Павел.

— Скажите, почему вы не замужем?

"Все-таки мой идиотизм развивается с явным ускорением. Когда же этой голове поумнеть-то суждено? Что не заход, то "брильянт не ограненный". Вот ведь!".

— Даже не знаю, как вам ответить.

— Если вам это неприятно вспоминать, то не отвечайте.

— Вы очень хороший, Павел. Только странный какой-то. Спрашиваете так, словно вас кто-то заставляет, а вам самому и говорить не хочется.

"Ага, точно. Выстрел в десятку. Умная подружка. На раз меня расшифровала. И, как я теперь буду с ней общаться? Фальшивить я не умею, а одними шутками тут не отделаться. Кто же я такой, Колун Павел Владимирович, типа старший лейтенант и ветеран Китая?… М-да… Может у меня сердце разбитое? Опять врать! Ненавижу вранье! Но и правду ответить нельзя. Значит…".

— Простите меня, Марина. Вы правы, я действительно не гляжу на женщин, и к тому есть веские причины. Причины, о которых я говорить не могу, да и не хочу. Просто…, просто не дело это… перед красивой девушкой бесчувственным каменным истуканом выглядеть. Вот я и… Вы не сердитесь на меня?

— Ну что вы, Павел! Это вы на меня не сердитесь, пожалуйста. И на дядю Савву тоже.

— Будем считать недоразумение исчерпанным. Предлагаю вам мир и свою дружбу.

"Жевачки, жаль не выпускают еще. А то некомплект у нас выходит. Стоять, маразм!".

— Хорошо, считайте договорились. Ну вот я и дома. Будет время заходите. У меня семнадцатая квартира.

— Доброй ночи, Марина.

— Спокойной ночи.

Обратного пути к сараю Павла не заметила, разбираясь в своих мыслях и чувствах. Потом, переоделась обратно в халат с галошами, и ей тут же стало не до раздумий. "Безумная Кулибинская ночь" продолжалась.

…

— Нам, Михалыч, поглядеть бы, хоть как срослось. Вдруг он не будет нужную тягу создавать. Вдруг мы его криво собрали. А?

— И как ты глядеть собрался? Пожар в сарае устраивать я тебе не дам! А то живо меня по миру пустишь.

— Есть идея. Давай его от электромотора закрутим, а в воздушную струю дым пустим. Сможешь какое-нибудь "кадило" придумать?

— Кадило ему, богохульнику, подавай! Ладно, сделаю. И вправду толковую штуку придумал, аж самому интересно стало.

Испытания модели-макета шли пока вполне успешно. "Кадило" качественно снабжало компрессор дымовым наполнителем. А круговая камера сгорания, разработки Михалыча, исправно делила дымовой поток на пять не очень ровных струй, сливавшихся вместе, в том месте, где у настоящего ТРД по идее должна была находиться крыльчатка, последней ступени, вращающая все остальные ступени компрессора.

— Вот видишь, Павлуша, а то те твои отдельные камеры сгорания я недели три бы делал. Да и крепить их замучались бы мы с тобой. Правда и эта наша "кастрюля" длительного нагрева может и не выдержать.

— Зря ты, дядька, свое изобретение кастрюлей обзываешь. Знаешь пословицу – "Как вы лодку назовете, так она и поплывет". Ты же, Михалыч, считай мировое открытие сделал. Таких камер, может еще и не делал еще никто, а ты взял и выдумал.

— Да не выдумал! А использовал имеющиеся заготовки. Нашел тоже дядьку, нечего тебе, Паша, подлизываться. Вместе делали, вместе думали, идея твоя, вот и патентуй ее сам.

— Михалыч, а ты это…, ты завтра в середине дня свободен, или как?

— Чего тебе, неугомону, еще втемяшилось?

— Да мне завтра, в ХАИ, наверняка твоя помощь потребуется, наше опытное двигло демонстрировать.

— Забоялся, что ли?

— А хоть бы и так. Так как, поможешь?

— Ладно, хорошо хоть не боишься свои страхи признавать. Схожу с тобой.

— А на чем бы нам эту красоту туда довезти. Придумай, Михалыч.

— Вот ведь банный лист. Если бы не твои руки, Паша, я бы тебя уже давно послал бы. Чтоб глаза ты мне не мозолил. Сделал бы я тебе заказ твой, получил бы от тебя оплату и все! Прощевай мил человек. А сейчас я про тебя, вот что думаю. Не тем ты Паша делом занимаешься. Не знаю, какой ты летчик, но мастер из тебя мог бы выйти первостатейный. И с людьми умеешь, да и руки у тебя растут откуда природой положено. В институт бы тебе какой, а ты крыльями краснозвездными размахался. Как есть, чудак ты Паша, такой талант в землю зарыл.

— Скорее уж, в небе растворил.

— Да разве же в названии дело. Эх ты, Паша, Паша…

А безумно-техническая ночь все никак не хотела заканчиваться.

— Михалыч, вот этот мото-генераторный узел к нему надо сверху лепить, и симметричный обтекатель вокруг него делать из какой-нибудь жести. Вот такая тонкая кровельная, наверно, сойдет. А сверху всего этого надо усиленную посадочную площадку для монтажа к стенду.