Пионовый фонарь (ЛП)

КОСКЭ: Кто прав, кто виноват – спросите свою совесть. Легче всего избить безоветного дзоритори.

ГЭНДЗИРО: Молчать!

Гэндзиро набросился на Коскэ. Нанеся дюжину ударов, Гэндзиро остановился, и Коскэ с ненавистью поглядел ему в лицо. Гэндзиро ударил его по лбу. Брызнула и полилась кровь.

Тебя бы следовало убить, подлеца, но так уж и быть, дарую тебе жизнь. А в дом ваш, госпожа О-Куни, я больше не приду.

Гэндзиро, довольный поводом улизнуть, отправился домой. О-Куни повернулась к Коскэ, изнемогавшему от боли.

О-КУНИ: Сам виноват. Ну что ты здесь торчишь? Убирайся вон!

О-Куни изо всех сил пнула его в бедро. Коскэ упал, ударившись коленом о каменную плиту. О-Куни задвинула ставни и удалилась к себе.

КОСКЭ: (голос его дрожит от злости). Скоты, подлые собаки, погрязли в своих гнусностях и меня же избили, всё расскажу господину, когда он вернётся… Нет, нельзя: я только слышал разговор, других доказательств нет. Да ещё этот Гэндзиро из самураев, а я – дзоритори, меня просто выгонят… А как только меня тут не будет, они господина уж точно убьют. Я должен заколоть их пикой, а потом вспороть себе живот.

Картина шестая

Дом и двор Хагивары. ХАГИВАРА Синдзабуро - в мечтах о юной О-Цую. Приходит Ямамото СИДЗЁ.

СИДЗЁ: Давненько я у тебя не был. Всё собирался, но лень было. Да и жара наступила такая, что даже у коновалов вроде меня пациенты появились. А ты что-то бледен…

ХАГИВАРА: Да, лежу с середины апреля. Ты тоже хорош, столько не приходил! Я так хотел навестить дочь Иидзимы, а без тебя как-то...

СИДЗЁ: Да… А ведь дочь Иидзимы-то скончалась, бедняжка.

ХАГИВАРА: Что?! Как – скончалась?

СИДЗЁ: Она, кажется, влюбилась в тебя по уши, и что-то там у вас с ней было в её комнате, кажется?.. но вобщем, больше я туда не ходил.

ХАГИВАРА: Почему?

СИДЗЁ: Да её отец сразу бы спросил: «Где этот мерзкий сводник Сидзё?» и – чик! – покатилась бы моя бритая голова. Нет уж, уволь!.. А на днях захожу я в дом Иидзимы, и сообщают мне, что дочка его скончалась, и следом за ней умерла и её служанка О-Ёнэ.

ХАГИВАРА: Но как?!

СИДЗЁ: Я понял так, что О-Цую сгорела от любви к тебе. Получается, что ты вроде бы совершил преступление.

ХАГИВАРА: Я?! Что ты такое говоришь?

СИДЗЁ: Если мужчина родился чересчур красивым, он – преступник. Вот так-то, друг мой. Ну ладно, умершие умерли, ничего не поделаешь. Помолись хоть за душу её. Прощай. (Уходит.)

ХАГИВАРА: Скажи хоть в каком храме её похоронили!.. Какой ужас.

Праздник Бон – День поминовения усопших.

Вечер. Веранда. ХАГИВАРА расстелил циновку, возжёг ароматические палочки, надел белое кимоно и устремил грустный взгляд на луну. Вдруг он услышал за оградой стук гэта. Он оглянулся и увидел двух женщин…

Впереди шла женщина лет тридцати в причёске марумагэ, она несла фонарь с шёлковым колпаком в виде пиона. За ней шла молодая девушка в причёске симада. В руке у неё был веер. Женщины вышли на лунный свет. Хагивара всмотрелся… Это – О-ЦУЮ и её служанка О-ЁНЭ! Он поднялся, чтобы лучше рассмотреть. Увидев его, женщины остановились.

О-ЁНЭ: Не может быть! Господин Хагивара?

ХАГИВАРА: Госпожа О-Ёнэ? Как же так?

О-ЁНЭ: Нам же сказали, что вы умерли.

ХАГИВАРА: (в изумлении). Как? А мне сказали, что умерли вы.

О-ЁНЭ: Не говорите так, это плохая примета. Кто мог такое сказать?

ХАГИВАРА: Да вы заходите, пожалуйста! Вон там калитка…

О-ЦУЮ и О-ЁНЭ проходят и поднимаются к ХАГИВАРЕ на веранду.

Мне ужасно стыдно, что я не навещал вас… А тут недавно заходит ко мне Ямамото Сидзё и рассказывает, что вы обе умерли…

О-ЁНЭ: Ну что это такое! У нас он тоже был и рассказал, что вас больше нет на свете. А знаете, по-моему, всё очень просто.

ХАГИВАРА: Буду рад, если вы мне хоть что-нибудь объясните!..

О-ЁНЭ: После вашего визита О-Цую только и думала и говорила о вас. А у господина в доме есть скверная женщина – О-Куни. Это, конечно, она, уговорила Сидзё сообщить нам, будто умерли вы, а вам – будто скончалась О-Цую… А тут ещё господин Иидзима хотел её замуж выдать. Тут уж она – «ни за что!» Отец говорит: в Янагисиме я тебя не оставлю! Так мы переселились в Сансаки.

ХАГИВАРА: Вот как!.. А я все эти дни молился о ней…

О-ЁНЭ: Спасибо. И она одно только твердит: пусть, говорит, меня выгнали из дома, лишь бы он любил меня… Послушайте, господин Хагивара, удобно ли нам будет переночевать у вас сегодня?

ХАГИВАРА: Пожалуйста! Только вам лучше пробраться в дом через чёрный ход: у меня во дворе тут живёт старик Хакуодо, он такой…

О-ЁНЭ: Разумеется. Пойдёмте, госпожа О-Цую.

О-ЦУЮ и О-ЁНЭ вошли через чёрный ход, переночевали у ХАГИВАРЫ и удалились перед рассветом. Семь вечеров подряд приходили они к нему в любую погоду, ночевали и уходили, пока не рассвело. Влюблённые словно вросли друг в друга, и Хагивара совсем потерял голову.

Ночь.ТОМОДЗО, который вечер слыша из своей пристройки женские голоса, выходит во двор и прислушивается.

ТОМОДЗО: Больно уж прост наш господин. Не окрутили бы его дурные женщины.

Томодзо крадётся к дверям дома Хагивары и заглядывает внутрь. Покои занавешены сеткой от комаров, и через неё можно разглядеть, что на циновке, не стесняясь друг друга, словно муж и жена – сидят ХАГИВАРА и О-ЦУЮ и любовно беседуют.

О-ЦУЮ: А если отец навсегда прогонит меня, ты возьмёшь нас к себе?

ХАГИВАРА: Я буду только счастлив. Но вряд ли можно на это надеяться. Как бы нас не разлучили, как дерево колют пополам!

О-ЦУЮ: Я знаю, что нет и не будет у меня мужа, кроме тебя. Пусть даже отец убьёт меня, всё равно я люблю только тебя. И не вздумай меня оставить! (Она прислонилась к его коленям, с нежностью заглядывая в глаза.)

ТОМОДЗО: Странная женщина. Разговаривает по-благородному. Надо как следует разглядеть…

ТОМОДЗО потихоньку отогнул полог и… позеленев от страха, в ужасе отшатнулся.

Оборотень… Оборотень!

Картина седьмая

Дом и двор Иидзимы. ИИДЗИМА возвращается со службы домой. Возле него, словно приношение на алтаре, располагается О-КУНИ и начинает обмахивать его веером.

О-КУНИ: Я рада видеть своего господина в добром здравии.

ИИДЗИМА: Никто не приходил в моё отсутствие?

О-КУНИ: Вас ожидает господин Аикава.

ИИДЗИМА: Аикава Сингобэй? Опять, наверное, будет просить посоветовать ему лекаря. Такой забавный старик… Ну, что ж, пригласи его.

АИКАВА Сингобэй уже входит в комнату Иидзимы.

АИКАВА: (громко). Простите за вторжение! Господин Иидзима, надеюсь вы в добром здравии? Всё на службе, и без устали, в такую жару!

ИИДЗИМА: Жара ужасная. А как здоровье вашей дочери О-Току?

АИКАВА: (вздыхает). Дочка всё больна… Да я, собственно, по этому поводу… Ну до чего же жарко!

ИИДЗИМА: А вы немного остыньте, тогда и ветерок почувствуете.

АИКАВА: Я пришёл к вам с просьбой. Очень прошу, снизойдите!

ИИДЗИМА: Какая же у вас просьба?

АИКАВА: Я как-то затрудняюсь в присутствии госпожи О-Куни.

ИИДЗИМА: Всем удалиться и сюда не входить!

О-Куни послушно выходит.