Игры престолов. Хроники Империи (СИ)

- Могу я узнать, чем провинилась, заслужив немилость и изгнание?

Гюссхе разговаривала с Драконом безукоризненно вежливо и холодно, словно подчёркивая разницу между ними, но всякий раз её не покидало чувство, будто именно она кажется смешной и нелепой в своих попытках, в то время как немногословный Араши являл собой образец учтивости и деликатности. Вот и теперь, сопровождавший Гюссхе в новую клетку, он невозмутимо ответил:

- Все мысли мои заняты лишь вами, моя драгоценная хэйна и лишь о вашей безопасности я беспокоюсь.

Недовольно поджав губы, женщина уточнила:

- Значит ли это, что вы бестрепетно отдаёте меня на поругание своим дикарям? Должно быть, вы неверно понимаете значение иероглифа “безопасность”.

- Поругание отменяется, свет моей жизни. Вам окажут почёт не меньший, чем если бы вы были Императрицей или даже самой богиней. Принимая во внимание вашу скромность и застенчивость, – Араши позволил себе мягко улыбнуться, отчего краска смущения залила бледное лицо Гюссхе, – а также определённые трудности, могущие возникнуть в непривычной обстановке, я выделил в штат вашей персональной охраны юного хафеса Хайзе из гнезда Фьюри и хафессу Мелджан из гнезда Ахор. Надеюсь, у вас сложатся доверительные и дружественные отношения. Поверьте, эти молодые хсаши будут чтить вас и ловить каждое слово, будто величайшую драгоценность.

“Ах, ты ещё и приставил ко мне своих шпионов, тварь!” – мысленно возопила Гюссхе, внешне оставшись абсолютно спокойной. Спросила:

- Что же, если дружба превратиться в чувство более пылкое и страстное?

Араши, наконец, остановился и прямо посмотрел ей в глаза своим аквамариновым взглядом. В его глазах, голосе, и облике в целом нельзя было заподозрить, насколько безжалостным и жестоким может быть этот человек, но Гюссхе видела его – настоящего. Каждую секунду, каждое мгновение. Он мог с лёгкостью обманывать других и порой даже она находила его обаятельным и красивым... пока в глубине его синих глаз не вспыхивала алчность, граничащая с безумием, пока в глубоком бархате его голоса не слышался звон стали, а в терпком аромате трав, исходящих от его длинных, золотистых волос, не появлялись нотки горькой полыни и пролившейся крови. И всё же, раз за разом она находила в себе смелость играть с его чувствами, вызывать на словесную дуэль, а он, хоть и мог отказаться, с готовностью принимал её правила и было видно, как сильно ему это нравилось. Должно быть, ещё ни одна женщина прежде не могла противиться его слову, прямо встречая грозный взгляд и ту ледяную улыбку, с которой герцог произнёс:

- Если это произойдёт, моя милая, нежная хэйна, я вырву с корнем мужское достоинство посягнувшего на твою честь, и съем на завтрак, ну а если тебя развратит женщина, думаю, её мучения навсегда войдут в твою память как самое ужасное, что ты когда-либо могла видеть в своей жизни.

Гюссхе невольно передёрнуло и она вырвала руку из его огненной хватки. Впрочем, Араши не настаивал.

Весь остальной путь они проделали в молчании: траурном Гюссхе и задумчивом – Араши. Перед трапом, ведущим в недра челнока, Воплощение Великого Дракона развернул будущую супругу к себе, сухо поцеловал в плотно сомкнутые губы и напутствовал традиционными прощальными словами, принятыми у хсаши. Потом вдруг прошептал так, чтобы слышала лишь одна Гюссхе:

- Беспокойся за меня хотя бы немного, моя любимая эсса. Я же всегда буду думать о тебе и ждать, когда мои чувства растопят твою ледяную броню.

И столько неожиданного тепла, нежности и ласки было в его голосе, что Гюссхе, на мгновение поддавшись этому очарованию, неожиданно для себя согласно кивнула.

+++

Араши возвращался на мостик в странном смятении чувств. Ему было тревожно за Гюссхе, несмотря на то, что капитан Вильгельм клятвенно заверил своего сюзерена, что с избранницы герцога будет пылинки сдувать, с другой стороны он чувствовал немалое облегчение от того факта, что его женщина окажется вне досягаемости мстительной и опасной Феридэ. Но уже сейчас, едва проводив свою эссу, он ощущал странную, тянущую тоску, понимая, как сильно привязался к их урокам, к тем вечерам, что они проводили рядом друг с другом. При свете причудливых светильников Араши вслух читал какой-нибудь трактат о военном деле, упражняясь в фонетике и произношении, а Гюссхе тихонько наигрывала плавную мелодию на сармаке, небольшой арфе хсаши. Золотистый свет струился по её волосам, и ему казалось, что ни одно украшение мира, каким бы прекрасным и изысканным оно ни было, недостойно венчать эти мягкие, каштановые пряди, в которых искрились бронзовые или медные нити. Он мог следить за тем, как Гюссхе выводит щемящую, грустную мелодию, казалось, бесконечно: тонкие, нежные пальцы женщины, любовно касающиеся струн, безошибочно извлекали нужный звук, вплетающийся в ровный поток, словно дополняя сказание новыми оттенками. Её тонкое, мечтательное лицо было исполнено какого-то внутреннего света, в уголках губ притаилась лёгкая улыбка и как тяжело было сдержаться, чтобы не подойти не поцеловать их, ощутив, попробовав на вкус пьянящее вино летнего полдня.

Араши Йонен нахмурился, постаравшись выбросить из головы романтические глупости, пытаясь думать о том, что сейчас действительно важно, ибо все те долгие месяцы, пока эскадра псевдо-научного флота двигалась к конечному пункту своего назначения, станции повстанческого Союза «Эгида», на имперских кораблях шло активное внедрение хсаши в экипажи. Следовало проверить, как люди и раса полу-змей смогут существовать в замкнутом пространстве. Делалось это на сугубо добровольных началах, однако все корабли поддержки согласились принять на борт хсаши для обмена опытом и сотрудничества. Результаты эксперимента превзошли все ожидания! Абсолютно отрицательно к новым членам штатного состава отнеслось не более трёх процентов людей. В многонациональной Империи Мэру толерантность к представителям иных рас, экзотам, всегда находилась на похвально высоком уровне, тогда как в отношении хсаши потребовалось серьёзное психологическое внушение, дабы убедить некоторых особенно радикально настроенных хафесов в том, что люди – не рабы, а такие же полноправные члены команды. Спустя какое-то количество времени и незначительных происшествий, не имеющих, впрочем, серьёзных последствий, ситуация выправилась и Араши вздохнул с облегчением. Ему не хотелось бы каждый раз прибегать к демонстрации мощи Воплощения Великого Дракона.

В целом люди и нелюди показывали высокие коэффициенты эффективности при слаженной работе, что давало возможность прогнозирования подобных межрасовых отношений в более широких масштабах в будущем.

Осведомители из числа доверенных лиц ежедневно присылали подробные отчёты о состоянии дел в провинции Йонен, а пропаганда грядущих изменений уже вовсю вращала тяжёлые маховики реформ, готовя людей к неизбежности изменений. Агитаторы, провокаторы и целая армия шпионов работала над реализацией далеко идущих планов Великого Дракона, направленных на постепенное слияние двух разных культур.

Вернувшись в свою каюту, чтобы просмотреть очередной поток корреспонденции, Араши натолкнулся взглядом на небрежную стопку каких-то бумаг, громоздившихся на углу его рабочего стола. Здесь были пластиковые карты, навигаторские приборы из тех, какими пользовались и хсаши, и люди… Герцог недовольно нахмурился, видя подобный беспорядок. Будучи аккуратистом, он свято верил в то, что порядок на рабочем месте определяет правильность в ведении дел и столь вопиющее нарушение собственных принципов и правил лишний раз доказывало, в каком плачевном состоянии находился его разум совсем недавно. Заинтересовавшись, Араши взял первый лист из стопки и застыл надолго, впившись жадным взглядом в написанные собственной рукой строчки.

Здесь было многое из того, о чём он думал бессонными ночами, что, в числе прочего, сводило его с ума. Пошагово расписанная встреча со старейшинами мятежных гнезд, включающая все необходимые тезисы, основанные как на религиозном чувстве хсаши, так и на абсолютно материальных интересах обеих сторон. Перечень взаимных выгод от сотрудничества, и, если всё же найдутся упрямцы, последний довод – демонстрация «божественных» возможностей новоявленного лидера, призванная уничтожить оставшиеся сомнения, а при случае, избавиться от несогласных с тем, что именно Араши достоин вести сопротивление к цели. То, что старики с этим не согласятся, не особенно сильно волновало того безумца, который с маниакальной тщательностью выводил эти строки. Принц понимал возможность раскола коалиции, но не мог этого допустить. Таким образом, вся верхушка заговорщиков становилась его заложниками. И это был идеальный вариант. Тем, кто окажутся не в состоянии оценить истинное положение дел, придётся погибнуть во благо всей нации хсаши, – таков был девиз Араши. Он принесёт богатую жертву богу войны, Ххсийну, обезопасив себя со спины от недовольных нововведениями старейшин и глупцов, потерявших способность думать. Оставшиеся в живых будут либо фанатиками, слепо идущими за Воплощением Дракона, либо слишком умными для того, чтобы полностью понимать открывающиеся для них выгоды и претворяться первыми. С подобной аудиторией имело смысл работать дальше.