Песнь о Гамаюне (СИ)

Меч с хищным лязгом врезался в подставленное боком лезвие и заскользил по острию, но так и замер. Эрик застыл, оцепенело глядя на Чарльза с ужасом и болью, не веря, что едва не убил своего гамаюна, а воины вокруг него, тяжело дыша, словно побитые собаки, стали расползаться по углам, повинуясь королевской страже, которая незамедлительно начала расчищать площадку.

— Чарльз? — еле слышно выдохнул Эрик, словно не веря своим глазам. Только теперь он вновь мог контролировать свое тело и поспешно отступил, убирая клинок в ножны. Чарльз, тяжело выдохнув, отбросил свое оружие. — Что ты тут делаешь? — его голос звучал обеспокоенно, и он подошел к Чарльзу, пытаясь осмотреть его, чтобы убедиться, что случайно не ранил.

— Я в порядке, — коротко ответил Ксавьер, стоя ровно посередине тренировочной площадки, и оглядел истоптанную землю, испачканную горячей кровью.

— Куда вы смотрели? — прорычал Леншерр, обращаясь к охране, но, не дав им и возможности оправдаться, лишь поморщился. — Пошли прочь! — Холодный ветер растрепал его короткие волосы и приподнял легкую ткань светлого плаща Ксавьера. Серебристое небо над ними становилось все гуще, готовясь в скором времени разродиться первым снегом. Чарльз посмотрел вслед своей охране.

— Они не виноваты, я пришел сюда по своей воле.

— И по своей воле бросился под меч? Я мог бы убить тебя!

— Нет, не мог бы, — холодно ответил Ксавьер, глядя на разгоряченного и словно больного короля, который в своем черном одеянии походил на покойника, сошедшего с погребального костра. — Почему ты пришел сюда? Утром ты едва ли не сбежал от меня, затем с совета, а теперь я нахожу тебя здесь. И ты не тренировался, ты пытался убить этих людей.

— Мне нужно было отвлечься.

— От чего? — продолжал допрос Ксавьер, а Эрик все еще смотрел на него, словно не веря, что Чарльз и правда был тут. Он появился так внезапно и именно тогда, когда Эрик в нем нуждался. Возник из ниоткуда посреди его личной битвы, когда Эрик сам не знал, чего он хотел в ней найти. Усталости или боли, а может, и самой смерти, или хотя бы раны, способной остудить его мысли и забрать силы из его тела. Он пришел сюда так же, как приходил на эту площадку в детстве, когда его выводили из клетки приспешники Шоу, натравливая на шайку наемников, пока сам Шоу с балкона наблюдал за своим наследником. Излюбленная забава короля… Так почему же он теперь сам устроил себе былые сражения? Эрик не знал. Он шел за чувством в груди, за голосом в голове, которые тащили его, словно собачонку на цепи, туда, куда он должен был прийти. И только Чарльз, возникший посреди этого безумия, развеял, словно дым, все эти тягостные ощущения. Он стоял перед ним, облаченный в светлые одежды, в окружении света, подобный ангелу, и холод его взгляда отрезвлял спутанные мысли.

— От мыслей в моей голове, — ответил Леншерр, глядя на Чарльза с благодарностью, и уже было потянул к нему руку, но не решился коснуться юноши, вновь вспоминая о темных синяках, оставленных на его запястьях. — Все это выжигает меня изнутри. Я чувствую, как теряю контроль, а здесь, на этой площадке, с оружием в руках я контролирую все и каждого. Это то, что я могу. Это место, где голоса не мешают мне существовать, где моя ярость не причиняет тебе вреда.

— Ты боялся навредить мне снова? И потому сбежал? — все так же ровно спросил Ксавьер и слегка нахмурился.

— На что похожа твоя жизнь здесь, ангел мой? — со странной болезненной улыбкой спросил Эрик и сделал шаг к Чарльзу, но все еще сохранял дистанцию. — Я забрал тебя с поля боя и запер в своих покоях, в замке, где все боятся тебя. Где ты, должно быть, чувствуешь себя одиноким. А я уже не владею собой. Я обещал тебя защищать, но сам же причинил боль.

— Это? — Чарльз поднял руку, и манжет рубашки слегка сполз, обнажая запястье с темными синяками. И лишь от их вида Эрик готов был рухнуть на колени и вымаливать прощения у Чарльза, не замечая его ухмылки. — За какую нежную принцессу ты меня держишь, если считаешь, что я буду убиваться и метаться по углам из-за пары синяков? — с укором спросил Чарльз, а затем сошел с места и прошел мимо Эрика. На мгновение король замер в странном приступе страха, думая, что Чарльз вовсе решил уйти от него, но тот лишь стал собирать мечи, разбросанные на земле.

— Что ты делаешь? — удивленно и озадаченно спросил Леншерр у своего демона.

— Ты отослал всех слуг и стражу. Я думаю, это стоит отнести в оружейную.

— Слуги этим займутся.

— Тогда скажу иначе: я не хочу, чтобы ты оставался здесь среди оружия. И хочу, чтобы ты сам сложил его, — Ксавьер подошел к Эрику и, передав собранные мечи, улыбнулся ему. Король лишь кивнул и направился в небольшую оружейную, а пока он устанавливал мечи, Чарльз нашел лучинку и зажег факел у входа, чтобы развеять мрак в помещении со слишком узкими окнами, которые не могли дать достаточно света.

— Тебе стало легче? — спросил Ксавьер, заметив, как его король замер у помоста с оружием.

— Да, — искренне ответил Эрик и не двинулся с места, когда Чарльз тихо, словно полярная лисица, подкрался к нему со спины и встал почти вплотную.

— Все еще боишься мне навредить? — с толикой лукавства спросил юноша, и только теперь Леншерр повернулся к нему.

— Да.

— Но я знаю, что этого не произойдет, — поучительным тоном произнес Чарльз, серьезно глядя на Эрика. — Я единственный демон, который может владеть твоими мыслями. Не позволяй никому другому пробраться в твою голову.

— С тобой все остальные голоса затихают, — кивнул Эрик и потянулся к Чарльзу, но замер, вновь боясь и не зная, имеет ли он право хотя бы прикоснуться к нему. И даже тогда, когда сам Чарльз потянулся к нему, почти касаясь его губ своими, Эрик оставался неподвижен, словно этого было недостаточно, чтобы воспринять как разрешение.

— Я не сломаюсь, тебе не о чем переживать и, уж тем более, незачем избегать меня, — с укором произнес Ксавьер, и его руки заскользили по груди Эрика, а сам юноша приподнялся, целуя Леншерра, грубо, почти насильно размыкая его губы.

Всего мгновение, одно лишь прикосновение. Лишь его близость и тепло дыхания, жар его нетерпеливых поцелуев. Этого было достаточно, чтобы Эрик ощутил, как груз всех его бед и даже призрачный шепот его безумия растворяются и исчезают, тело его наполняет сила, а разум — кристальная ясность.

Сердце стучало так быстро и свободно, а Чарльз льнул к нему, целуя и все яростнее впиваясь пальцами в сильные плечи. Эрик едва слышно застонал и сжал бока Ксавьера, толкнул к стене, впечатывая в прочный камень, и рывком приподнял, усаживая его себе на бедра. Эрик отвечал на поцелуй, не сдерживая себя, отпуская все свои страхи и чувствуя, как Чарльз впился ловкими пальцами в его волосы, прижимая еще ближе к себе. Леншерр прижался к юноше всем телом, чувствуя, как тот едва заметно изгибается в его руках. Дышать становилось сложнее, но, стоило Эрику только подумать о том, чтобы отстраниться, как Чарльз крепче впился в его короткие волосы, не позволяя этого сделать, и прижался пахом, потираясь об Эрика и пытаясь усилить и без того горящие под кожей ощущения.

Король чувствовал себя как никогда свободным и в то же время в полной власти Чарльза, понимая, что он единственный, кому он готов покориться. Он обхватил Чарльза руками, сжимая его упругие ягодицы, проклиная ткань, скрывающую его прекрасное тело, и, не отрываясь от горячих влажных губ, продолжил ласкать Ксавьера. Его штаны были из плотной ткани, прекрасно обтягивали, позволяя оглаживать изгибы, скользнуть пальцами по линии между ягодиц, но ткань все еще надежно защищала теплую и нежную кожу. Эрик хрипло застонал, сильнее вжимая Чарльза в стену, и на этот раз сам юноша не выдержал. Он наконец отпустил волосы Эрика и обвил его шею руками, а сам запрокинул голову, прикрывая глаза от удовольствия, тихо вздыхая, пока Эрик ласкал его твердый член прямо через одежду и зад, впиваясь пальцами в упругие ягодицы.

От вида тонкой открытой шеи, которую, словно клеймо, неизменно украшал его кулон, Эрик довольно улыбнулся. Он прижался лицом к Чарльзу, целуя его вспотевшую кожу, на которой еще чувствовался аромат свежих трав и масел, что добавляли в воду ванной, и с пьянящим наслаждением слизывал их с бледной кожи, сходя с ума, когда Чарльз уже не мог сдерживать свой голос, и вздохи сменялись пока еще тихими, но глубокими стонами. Член Эрика крепко стоял, скованный прочной тканью, и уже пульсировал от боли. Обнаженная головка касалась грубой ткани, и от этого ощущения по спине бежали мурашки, и хотелось в нетерпении наконец-то избавиться от мешающей одежды, но сейчас Эрика больше волновал пояс на штанах Чарльза. Он торопливо срывал завязки, не переставая массировать его член, рычал, вжимаясь в его шею, покусывая покрасневшую кожу и задыхаясь рядом с ним, но чувствуя лишь чистоту и свободу своих мыслей и желаний. Он наконец-то справился с непокорной тканью, опустил Чарльза на землю и рывком стянул ее вниз по ногам Ксавьера, а тот выгнулся, помогая Эрику, и лишь тихо застонал, когда Леншерр развернул его лицом к стене, не в силах тратить время на расшнуровку его сапог и остальную одежду.