Перерождение (СИ)

— Но… — начала я и тут же разрыдалась.

Вмиг Клаус оказался возле меня и прижал к стене, сжав мне горло. Я начала задыхаться.

— Чтобы больше я этого не видел, — прошипел он. — Впредь держись подальше от охотников. Я больше не буду тебя защищать.

Он пристально смотрел на меня и, казалось, испепелял взглядом. Его глаза стали такими тёмными, как ночь. И горели злым, яростным, дьявольским огнём. Вмиг он отпустил руку с моего горла и исчез. Я упала на пол, ловя ртом воздух, и заплакала. Но почему Клаус такой жестокий? Почему и охотники, и мы — вампиры — жестокие?»

С губ срывается крик, и я просыпаюсь. Глубоко дышу, жадно глотая воздух, сердце бешено бьётся, по телу бегают мурашки, а по коже струится холодный пот. Что это только что было? Сон? Видение? Реальность? Не могу понять. На лице остались застывшие слёзы. Я плакала во сне? Ещё ни разу такого не было. Мои руки дрожат, и кружится голова. Смотрю в окно. Сейчас глубокая ночь. Неудивительно, что мой крик никто не услышал. Я до сих пор не могу понять, что сейчас со мной произошло. Это непохоже на сон. Таких снов у меня никогда не было. Но это и не реальность. Я пытаюсь ещё раз вспомнить это видение. Кругом была кровь, труп… Я проснулась во сне, но была другой. Я чувствовала себя по-другому. Я была не русалкой, но и не человеком. Кем-то другим. Вампиром? Причём тут вампиры и охотники? А потом появился какой-то парень, перепачканный кровью, и назвал меня Ребеккой. Почему? Меня же зовут Эмма. Эмма Гилберт. А он назвал меня Ребеккой. Но самое странное было то, что во сне я знала его. Я называла его по имени… Клаус. Что за странное имя?

Это имя такое же странное, как и имя Ребекка. И сон странный. Клаус сказал мне, или Ребекке, держаться подальше от каких-то охотников (и вряд ли он имел ввиду охотников на животных). Что со мной происходит? Сначала появляется дикая головная боль, от которой хочется убить себя, потом начинают появляться какие-то расплывчатые силуэты в голове, а теперь мне снится сон, больше похожий на реальность. Причём сон был очень-очень странным. Находясь в том месте, где всё испачкано кровью, я заметила, что это было другое время. Можно сказать, другая эпоха. То есть, я и путешествовала во времени? Может, я схожу с ума? Может, всё же стоит обратиться к врачу? Нет, этого нельзя делать! Врач ничем не поможет. Наверняка вся эта боль необычная. Сверхъестественная. Мне нельзя рисковать. Я могу себя раскрыть. Есть только три человека, которым я могу довериться. Это Клео, Рикки и Белла. Пора им уже всё рассказать. Им можно доверять.

Постепенно дрожь утихает, а пульс возвращается в норму. Сердце бьётся медленнее. Всё хорошо. Я успокоилась. Глубоко вздыхаю. Хочется пить. Слезаю с кровати и выхожу из своей комнаты. У меня по-прежнему кружится голова. Спускаюсь на первый этаж и добираюсь до кухни. Темно. Очень темно. Достаю из холодильника бутылку холодной, нет, ледяной воды. Сразу становиться лучше, когда вода попадает в рот. Но только сейчас я замечаю, что мои руки дрожат. Снова. Это плохо. Я быстро убираю бутылку обратно в холодильник и опираюсь о стол. Голова до сих пор кружится. Мне очень плохо после того сна. Нужно возвращаться в комнату. Я делаю шаг вперёд, и в глазах всё мутнеет. Я пошатываюсь. Мои руки и ноги ослабевают. Мои мысли путаются в голове, и снова возникает расплывчатая картинка. В этот раз я могу что-то различить. И перед тем как упасть, я вижу картинку, на которой изображён огромный яркий квартал с толпой людей. Кажется, это карнавал. Много красок и веселья. Музыка. По-моему, это джаз с блюзом. Больше я ничего не вижу. Я падаю на пол и погружаюсь в темноту.

***

Я никогда не болела, никогда не попадала в больницу и никогда не теряла сознание. Я всегда была здоровой, сильной и выносливой. Я терпела боль последние две недели. Но, кажется, пришло время сдаться. Неужели я умираю? Такого быть не может. Или я потеряла рассудок? Такого тоже не может быть. Но я знаю точно одно: нужно позволить боли поглотить себя. Тогда станет легче. Я не знаю, сколько времени была без сознания. Не знаю, как рано меня нашли родители, не знаю, где я сейчас нахожусь. Новых картинок не было. Я просто отключилась. И во время отключки мне стало намного лучше. Наверное, так и должно было быть. Почему я не могу понять, что со мной происходит? Почему это вообще происходит со мной? Именно со мной. У остальных нет такого. Я русалка, у меня есть сила льда, я очень быстро плаваю. Вроде не отличаюсь от своих подруг. Почему же меня убивает головная боль и снятся какие-то страшные сны, похожие на видения? Эти видения… Я бы их назвала тёмными. Может, во мне есть часть тьмы?

Может, поэтому со мной происходит что-то нечто странное? Может, я должна перейти на сторону тьмы? Боже, что за бред я несу? Я точно потеряла рассудок.

Через какое-то время я чувствую, как боль полностью утихает, а по телу проходит что-то лёгкое и успокаивающее. Ясно, мне вкололи болеутоляющее. Значит, сейчас я нахожусь в больнице. Интересно, как долго я здесь лежу, не приходя в себя? Мне нужно проснуться. Почему я не могу открыть глаза? Это же очень просто. Я могу думать, но почему же не могу проснуться? Надо успокоиться, расслабиться и открыть глаза. Я смогу, я справлюсь. Я не в коме, я просто потеряла сознание, или же я просто сплю? Это очередной сон, и я скоро очнусь, верно? Нет, это не сон. Я не сплю. Я живая. И я справлюсь!

Неожиданно я снова начинаю чувствовать ноющую боль в голове. Передо мной снова всплывает город, яркий красочный квартал, музыка в жанре джаз. Что это за город? Подобные карнавалы есть в Бразилии, но этот город не бразильский. Что же это за город? Джаз, джаз, джаз. Джазовая музыка появилась в девятнадцатом веке, насколько я помню (не зря целыми днями учила историю). Появилась она в Америке. Но есть только один город, в котором возник джаз. Джаз, карнавал, квартал. Много людей, сплошные развлечения, обилие алкоголя, танцев и музыки. Кажется, Французский квартал… Французский… Его назвали в честь тех, кто открыл этот город. Орлеан. Да! Это Новый Орлеан!!! Именно этот город возник в моей голове! Но для чего? Мне срочно нужно проснуться! Проснись, Эмма! Проснись! Внезапно картинка исчезает, боль утихает, с моих губ снова срывается пронзительный крик, и я открываю глаза.

Яркий свет ослепляет мне глаза, и я жмурюсь. Несколько секунд я ничего не вижу и не слышу, словно выпадаю из реальности. До меня доносятся голоса. Кто-то зовёт меня. Пытаюсь сконцентрироваться на том, что сейчас происходит. Глубоко вздыхаю и смотрю вперёд.

— Эмма! Эмма! Эмма! — кричит кто-то.

Этот голос я всегда узнаю. Чьи-то мягкие руки обхватывают меня, и я растворяюсь в тёплых объятиях мамы. Она здесь. И не только она. Здесь мама, папа, брат Элиот и, конечно же, Белла, Клео и Рики. Они здесь.

— Медсестра! — кричит папа, ведь мама сейчас не в силах что-либо сказать, — медсестра, срочно идите сюда!

Я крепко обнимаю маму, всё прижимаясь и прижимаясь к ней. Раньше у нас с мамой были холодные отношения. Мы очень мало общались. Сначала школа и спортивная секция, а потом работа. Эх… Знала бы мама, какую страшную тайну я от неё скрываю. Но сейчас, находясь в её объятиях, мне становится хорошо. Она с такой нежностью, с такой заботой держит меня, пытаясь успокоить. Я даже не заметила, что всё это время кричала как сумасшедшая.

— Эмма, милая, успокойся, — шепчет мне мама и сжимает мне руки. — Дыши глубже, всё хорошо. Я здесь.

Я пристально смотрю на свою маму. Она мне улыбается и своей рукой смахивает застывшие слёзы с моего лица. Я успокаиваюсь.

— Всё хорошо, — шепчет она.

— Эмма, мы с тобой, — отзывается Белла.

Через минуту в палату заявляется медсестра. Она измеряет мне пульс, давление, проверяет температуру тела.

— С тобой теперь всё нормально, — заключает она и вручает мне какие-то таблетки. — Это витамины. Принимай их каждый день.

— Хорошо, — отвечаю я.

Медсестра, мама, папа и брат выходят за дверь о чём-то поговорить. Клео, Белла и Рики тут же усаживаются возле меня.