Не отбрасывая тень (СИ)

И все замерло. В оцепенении и недоумении я смотрел на меч, торчащий из моего живота, на то, как кровь стекает по лезвию к рукоятке, к Его прекрасным, тонким пальцам, которые я любил держать, которыми Он обнимал меня, касался моей кожи, поворачивал мою голову к себе для поцелуя.

Кровь была такой ярко-красной, что резала глаза. Я не мог отвести взгляд от нее, а еще мне нравился контраст моей алой крови с Его белыми пальцами.

А потом Он отступил на шаг назад, вынимая меч, и я зажал рану ладонью, даже не осознавая, что делаю. В голове был туман, перед глазами все плыло, и слабость потекла по моему телу, поднимаясь, почему-то, с ног, будто питала меня из Черной Земли, и я упал сначала на колени, а потом на бок. Пелена не вызывалась, но я ощущал, как мои губы движутся, пока я повторял «в безопасное место, в безопасное место» и, кажется, даже не понимал, что меня нечему переносить.

А потом Он подошел ко мне и остановился рядом со мной, и глядя на Его холодное, равнодушное лицо, я вдруг испытал самый настоящий страх. Все мои иллюзии пали не в тот момент, когда я нашел Сибиллу; они рассыпались сейчас, когда Он, не колеблясь, пронзил меня лезвием меча и сейчас стоял рядом, не испытывая по этому поводу никаких чувств.

Я испытал страх, осознавая в полной мере, что Он всегда был равнодушен, и как на самом деле смешно я смотрелся со стороны со своей глупой верой, что мне удастся заставить Его измениться, полюбить меня…

Этот страх - настоящий, липкий, холодящий - в мгновение ока захватил меня с головой, так сильно и всепоглощающе, что не осталось больше ничего, и я резко закрыл от Него голову руками, ожидая, что сейчас Он добьет меня.

Но Он лишь мягко и как-то словно бы даже нежно отвел мои руки от моей головы кончиком лезвия, и я несмело посмотрел на Него. Одна Его рука безжизненно висела, и кровь капала с тонких пальцев на пол, пока вторая твердо сжимала рукоять меча.

Абсолютно черные глаза скользили по мне безучастным взглядом.

- Вот и все, - тихо сказал Он и оперся на меч. - Я говорил тебе в нашу вторую встречу, что в тот момент, когда ты испытаешь страх, я убью тебя. Я почувствую это и убью тебя, потому что ты был смелым и дерзким, когда тебя привели ко мне впервые, а сейчас ты сломан. Ты стоял на коленях передо мной, Томми, а теперь ты боишься меня. От тебя ничего не осталось. Я предупреждал тебя.

Даже раненый, расцарапанный, истекающий кровью, Он все равно был прекрасен, и страх сменился на боль, потому что я резко и сильно захотел, чтобы всего этого Ада не было. Чтобы я мог просто тихо сказать Ему, что я люблю Его. Чтобы я на секунду поверил, что Ему не все равно.

- Я… - начал я и замолчал.

К горлу поднялась тошнота. Я пытался побороть ее и сглатывал, пока не понял, что начинаю захлебываться, а из уголка губ стекает тонкая струйка крови, и Он равнодушно смотрит на меня.

Слабость так сильно пропитала собой мои ноги, поднимаясь по ним и охватывая мое тело, что я не мог пошевелиться, и просто лежал на спине, прижав дрожащие ладони к ране и с тоской глядя на Него.

Не дождавшись от меня продолжения, Он коротко усмехнулся, будто знал, что я не решусь, будто понимал, что именно я хочу сказать, а потом качнул головой и поднял глаза. Серьезный, ледяной, убийственный взгляд прошелся по рядам молчащих демонов, и Он громко произнес.

- Каждый, кто решится помочь ему, поплатится за это своей головой. Я оставлю его здесь. И я узнаю, если он выживет. Я сниму кожу заживо с любого, кто хотя бы заговорит с ним.

Мне показалось, что Его взгляд метнулся туда, где стоял Пол, но я не мог повернуть голову и увидеть лицо своего хранителя. Веки были тяжелые, а слабость блаженной, меня клонило в сон, и на грани ускользания я вдруг с эйфорией подумал, что не умру от проклятия, которое заживо раздирает мои легкие.

Сквозь туман, застилавший глаза, я увидел, как Он снова перевел взгляд на меня. Мне показалось, что Он хочет что-то сказать, я словно бы даже видел движение Его губ, и я отчаянно цеплялся за сознание, чтобы услышать это, но Он, резко подхватив меч, развернулся и ушел.

Еще несколько секунд после Его ухода в холле царила абсолютная тишина, а потом Ад ожил. Демоны разошлись по столикам, этажам и коридорам; они обходили меня, переступали через мой меч и ни словом, ни взглядом не показывали, что я существую. Я лежал на полу, сотни демонов ходили вокруг меня, но никто из них меня не замечал, и я закрыл глаза.

Я не знал, на что похожа смерть, но уповал, что если это покой, то это как раз то, что мне нужно.

Как раз то, за чем я гнался, и единственное, что мне теперь остается.

А потом я позволил тьме окружить меня и воцарилась тишина.

========== Глава LII. ==========

Я приходил в себя медленно, будто выплывал на поверхность, поднимался со дна и боролся с давящей на меня водой. Тело было словно налито свинцом, болела каждая клеточка, и, еще даже не успев толком прийти в себя, я сосредоточился на дыхании. Мне почему-то казалось, что если я не буду думать о том, как поднимается и опускается моя грудная клетка, то она рухнет под этой тяжестью и раздавит мои легкие.

А потом я начал ощущать свои пальцы. Спонтанно - сжал ткань под руками, машинально дернулся, то ли желая отбиться от невидимых ударов, то ли пытаясь закрыть лицо, хотя мне уже, должно быть, ничего не угрожало.

Веки были тяжелые. Слабость была такой сильной, что меня едва хватало на слежку за дыханием, и я был погружен в какое-то странное состояние, будто бы на самом деле пребывал под водой: я был легким, растворенным в этой воде, а все тревожные ощущения и беспокойные чувства плавали на поверхности, готовясь наброситься на меня когда я всплыву, и я поднимался со дна медленно, боясь, что внезапный круговорот света и звуков затянет меня, оглушит, ослепит и скроет мой громкий пульс где-то в возрастающем сигнале вернувшейся тревоги.

Когда ощущения потихоньку начали оживать, я почувствовал и мягкие простыни подо мной, которые я неосознанно сжимал, теплое одеяло, грузом лежащее поверх моей хрупкой груди, и чужой запах. Чужой, но в то же время знакомый; я втянул его носом так глубоко, что когда он заполнил легкие, я уже ощущал себя как в лесу после дождя, окруженный запахами жасмина и гвоздики, словно внутри и вокруг меня наступила весна.

Прохладные пальцы легли на мой лоб.

- Как ты себя чувствуешь?

Я разлепил сухие губы.

- Жив.

Он усмехнулся. Убрал руку, аккуратно поправил одеяло. Я услышал тихий всплеск воды, а потом моего лба коснулась мокрая ткань, и я почувствовал, как тяжесть и туман в голове начали отступать.

- Он знает, - чуть слышно прошептал я.

Он не ответил, но это и не требовалось: Он должен был почувствовать, что я еще жив. А значит скоро Он перероет весь Ад и найдет меня, чтобы добить.

Это было первое, что захватило меня, когда я начал приходить в себя: Он. Он узнает. Он почувствует. Он найдет меня. Он, Он, Он… где-то здесь, захватил меня так сильно, что я уже и не знаю, что есть я без своих чувств.

- Сколько я был без сознания?

- Несколько часов.

Я вытащил слабую руку из-под одеяла и стянул полотенце со лба, а потом открыл глаза и тут же зажмурился: комната была ярко освещена и свет больно резал по глазам. Негромко застонав, я приподнялся на локтях и сразу почувствовал, как тонкие пальцы уперлись в мои плечи, мягко, но настойчиво убеждая меня лечь обратно.

- Тебе нельзя вставать.

Я снова открыл глаза. Перед ними все расплывалось, но свет уже не слепил так сильно, и я поднял взгляд на него.

- Он меня ищет? - спросил я.

Сайер выпрямился и поджал губы. Бордовые глаза сегодня казались еще темнее, чем обычно, и я вдруг подумал, что если бы в комнате было не так ярко, то они вполне могли показаться черными.

- Он сейчас не об этом думает, - уклончиво ответил он и добавил, не давая мне зацепиться за эту фразу. - Но Он поймет. Тебе нельзя вставать, я с трудом вытащил тебя.

- Если Он узнает, что ты сделал, тебе конец. А Он поймет, что ты спас меня.