Двадцать и двадцать один. Наивность (СИ)

Она, полуобернувшись, что-то вполголоса говорила идущей следом спутнице. Миша попытался скрыться у неё из виду, но было поздно.

- Мишенька, а вот и ты. Я как чувствовала, что ты придешь именно сейчас. К разговору о твоем отсутствии ночью вернемся позже. Вот кстати, к разговору о материнской интуиции, Вика, – с последней фразой Ирина Витальевна обратилась к спутнице – молодой девушке лет двадцати. Она не привлекала особого внимания Миши.

- Мам, а может, не будем возвращаться? Извини, но я не спал всю ночь, так что если не задержишь… – в следующую минуту Миша понял, что имел в виду отец, говоря, что начинать разговор следует аккуратно.

- Задержу! – прервала женщина железным тоном, но и тут же развернулась всем корпусом к девушке, которая все это время, молча, стояла в стороне. – Хочу познакомить с тебя с Викторией в рамках вопроса, что не помешали бы тебе полезные, положительно влияющие знакомства. Вика – хороший друг нашей семьи и просто положительная девушка. Трудолюбивая, талантливая, умная – учится, подрабатывает, и сомнительных знакомств не заводит. Это её картины висят у нас в гостиной.

Миша недовольно закатил глаза к небу, а затем перевел взгляд на девушку. Ничего «распрекрасного», как любой ребёнок в любом приводимом для укора, назидания и подражания примере, он в этой девушке не увидел. Не сияет неземной красотой, и нимб над головой тоже не светится. Ну да, возможно, дело и в том, что пуховик на девушке слишком длинный, «благоразумный» – для её сверстниц, более соответствующих сфере интересов молодого парня, уже достаточно весна, чтобы ног ни в коей мере не скрывать, а эта… А может, она и вовсе из тех, для кого мини-юбка что-то из области невозможного? Ну, увы ей, если так, – подумал парень.

Лицо её круглое, бледное, на щеках редкие веснушки, светлые волосы. Из-под капюшона видно было только косую, немного растрепанную челку. Серо-голубые глаза, которые, наверное, так же рассматривают его. Девушка слегка улыбнулась, не говоря ни слова. «Мышь серая», – запальчиво заключил Миша и вознамерился забыть «хорошую девочку» сразу по приходе домой.

- Оч-ч-ень приятно, – процедил Миша сквозь зубы. – Мам, теперь ты меня пустишь?

Женщина поднесла ладонь к лицу.

- Даже не рассчитывай, что опять легко отделаешься. Тебе семнадцать лет, уже пора задуматься о своей жизни, а не целыми днями развлекаться! Вот у Виктории в твоём возрасте такой ветер в голове не гулял, она о будущем, о карьере думала, она трудилась, а не жизнь прожигала! И уже сейчас плоды своих трудов видит. Нам повезло, что для нас она цены на картины снизила до предела…

- Мам, хватит! Можно я сам со своей жизнью разберусь, она моя или чья? – вспылил юноша, делая голос нарочито жалобным. – Может, ты тогда эту Викторию удочеришь, раз я для тебя такой позор?

- На мать не сметь повышать голос! При леди, поросёнок. В рамках уроков достойного поведения проводишь девушку до дома. Только попробуй «смыться», я всё узнаю! По пути попробуешь доказать, что ты не только хамить матери умеешь, – рассердилась мадам Орлова. – Виктория, если что…

- Разумеется, Ирина Витальевна, но не стоит беспокоиться. Я бы и сама дошла… – мило улыбнулась девушка, чьи голубые глаза снисходительно искрились.

- Так, не говори ничего! До свидания, милочка. Миш, и помоги девушке! – женщина поспешила пройти в подъезд.

- До свидания, Ирина Витальевна, – попрощалась девушка.

«Отлично денек начался”, – подумал Миша, провожая мать тоскливым взглядом.

- Ну, куда идем?

Добродушное лицо девушки стало серьезным. Улыбка исчезла.

- Я отведу, просто следуйте за мной. Только сначала ящик возьмите.

- Какой ещё ящик? – Миша с нехорошими предчувствиями огляделся, в темноте подъезда угадывались очертания немаленькой коробки.

- А сама никак?

- А кто джентльмен? Мне-то ничего, но твоя мама на тебя рассчитывает.

Взяв коробку в руки, Миша понял, что сильно ошибся в ожиданиях относительно её веса.

- Них… себе! Что у тебя там? Кирпичи, что ль?

Девушка ничего не ответила. Она налегке с небольшим черным клатчем в руке быстрой походкой пошла по дороге, указав направление. Мише ничего не оставалось, как идти за ней. «Ничего, быстро дойду, сброшу груз и баиньки», – успокаивал себя Орлов. Он не выспался, на него при посторонних вызверилась мать, да теперь ещё и эта посторонняя глумится.

Миша, пыхтя, чувствуя, как от веса коробки затекают руки, едва ли успевал идти нога в ногу с Викторией. Та с парнем даже не говорила. Никогда еще с Мишей так себя не вели.

- Слышь, юная Да Винчи! – крикнул парень Виктории. От такого фамильярного обращения девушка остановилась, несколько оторопев. – Что такая грубая?

Девушка повернула голову к Мише и посмотрела на него таким давящим взглядом, что парень пожалел, что начал разговор.

- Во-первых, мы пока не на короткой ноге, – ледяным голосом произнесла Виктория. – Во-вторых, я старше тебя, а к старшим, если не знаешь, нужно обращаться на «вы». И, в-третьих, свои обычные шуточки-хохмачки можешь оставить для девушек своего круга, ибо мне они не интересны.

Михаил возмущенно фыркнул, одарив девушку почти ненавидящим взглядом.

- Посмотри, как заговорила, идеальная дочурка для моей мамаши. Что, дали возможность поиздеваться, кайф от этого ловишь? У тебя с головушкой точно никаких проблем нет? У психиатра давно была? А то твои каляки-маляки тоже порой… сомнение внушают…

Однако как ни старался Миша побольнее уколоть зазнайку, та и бровью не повела.

- Послушай, мальчик. Я не знаю, как с таким «деревенским» диалектом и скудным умом тебя пускают гулять одного, это меня не касается, но разговаривать с собой в таком тоне я не позволю, особенно таким, как ты, – девушка-гордячка, любимица Ирины Витальевны, сощурила глаза, резко развернулась и ускорила шаг.

- Деревенским? – Миша несколько секунд постоял в ступоре. Ненависть к интеллигентке возрастала. – Ты сейчас вообще поняла, что сказала? Думаешь, самая умная тут, если малевать по бумаге умеешь? Если бы не мать, я бы бросил эту тупую коробку в твою тупую голову.

Девушка не отвечала. Она гордо шла впереди, и создавалось ощущение, что сзади идет не “альфа-самец” столицы Михаил Орлов, а недалекий раб-носильщик Мишка, готовый следовать хоть на край земли за своей хозяйкой. Парень готов был провалиться сквозь землю.

- Что тебе мешает? Чем быстрее донесешь коробку, тем быстрее освободишь меня от своего присутствия, – спокойно сказала Виктория. Мишка набрал шаг и почти поравнялся с девушкой.

- А при мамке как паинька стояла, улыбалась даже, лицемерка!

- Можно подумать, ты повёл себя иначе, – Девушка печально вздохнула и ответила тем же спокойным тоном превосходства, не глядя на Мишу. – Твоя мама – хорошая, умная и великодушная женщина. Жаль, что сынок пошел в кого-то другого...

Миша поднял одну бровь, недоверчиво смотря на спутницу. Хоть он был выше Виктории на голову, но девушка казалась какой-то высокой, недоступной. Хотелось ее ударить, да руки, увы, были заняты.

- Ты моего отца вроде видела. Так что у моей матери хоть личная жизнь есть… А у тебя? Я угадал? Ну, естественно! – Миша ликовал, когда заметил, что у Виктории расширились зрачки, признак страха. – И не будет, кому ты такая нужна. Сиди, зубри, работай, больше-то тебе ничего не светит. Это известно, от хронического недоебита вот так и бесятся.

Виктория презрительно покосилась на Мишу. Стук ее каблуков стал отчетливее.

- По крайней мере, у меня нет подозрения на сифилис, – усмехаясь, произнесла она. От этих слов парень рассвирепел, но подавил в себе порыв разбить чертову коробку об голову девушки.

- Долго еще идти? – процедил парень через несколько минут молчания.

- Прошли меньше трети и уже устал? Надо бы поговорить с твоей матерью о твоей готовности к армии, – парировала Виктория, прибегая к теории «лучшая защита -это нападение».

- Только попробуй! – Миша яростно буравил Викторию взглядом, считая, что вот-вот и ее белоснежный мех на капюшоне загорится медным пламенем. – Я не побоюсь, подкараулю где-нибудь за углом!