Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Визит Кейтлин стал для Терренса полной неожиданностью. И неприятным сюрпризом, само собой. Казалось бы, на фоне вчерашнего выяснения отношений многое могло показаться чушью, но нашёлся единственный вариант, способный превзойти негатив от общения с отцом Рендалла.

В ушах до сих пор звучал скрип открывающейся двери и голос Сиенны:

– Рендалл, я…

Дальше этого она не пошла. Застыла на месте и приоткрыла от удивления рот, не в силах произнести хоть слово.

Заходя в комнату сына, она явно не ожидала увидеть его в компании другого человека. Но компания – вполне объяснимо. В конце концов, эти двое так старательно и достоверно играли в друзей перед окружающими, что можно было принять факт общения, как данность.

Однако друзьям – в большинстве своём, если не браться за обсуждение отдельно взятых случаев – не свойственно заниматься сексом. Тем более, если эти друзья одного пола, а не разного.

Сиенна чувствовала себя воздушным шариком, из которого стремительно выпустили воздух. Она ничего не говорила и не делала. Ожила лишь в тот момент, когда рядом с ней оказался супруг.

В отличие от Сиенны, Артур нужные слова нашёл сразу. На вопли не сорвался, просто отчеканил, что ждёт обоих в гостиной через пару минут, а если не дождётся, то вернётся, схватит Рендалла за волосы и самостоятельно стащит по лестнице. А, может быть, просто столкнёт, позволив пересчитать в полёте каждую ступеньку.

Мистер Уилзи-младший? Ах, средний? Да хоть какой, без разницы, в общем-то, – может спуститься самостоятельно, и обстоятельства сложатся наилучшим образом, если он не будет тратить время на попытки объяснить что-то, а сразу уберётся на все четыре стороны.

– Думаю, молодой человек, сами понимаете, что ваше присутствие здесь нежелательно, – произнёс Артур хмуро.

– Нет, не понимаю.

– В таком случае, я вынужден резюмировать: переоценил ваши умственные способности.

Каждое его слово звучало резко и очень чётко, как стук камешков, падающих на пол в бескрайней тишине.

После того, как старшее поколение Стимптонов удалилось восвояси, Рендалл устало потёр виски и потянулся к своей одежде. Особого раскаяния на лице не прочитывалось, хотя, для Терренса не осталось незамеченным некое беспокойство, промелькнувшее в глазах.

У выхода из комнаты Терренс перехватил Рендалла за локоть, удержал на мгновение, прикоснулся губами к виску.

– Всё будет хорошо, Рен, – пообещал, несмотря на то, что дикой уверенности в правдивости сказанного не испытывал.

– Учитывая особенности характера моего отца, не уверен, – хмыкнул Рендалл, протягивая Терренсу руку и позволяя сжать свою ладонь.

– Он…

– Не совсем толерантен к меньшинствам? Что-то вроде того. Правильнее будет сказать, что он вообще не терпим к такому виду отношений. Если бы не завтрашняя церемония, он действительно постарался бы исполнить обещание, спустив меня с лестницы. Но свадьба уберегла меня от незавидной участи – нельзя, чтобы жених потерял товарный вид и опозорил семейство благодетельницы. Завтра удача от меня уже отвернётся, сразу после того, как я откажусь жениться на Кейтлин.

– То есть…

– Ну да. Есть же сбежавшие невесты, а я буду сбежавшим женихом. – Рендалл улыбнулся. – Увези меня отсюда, Терренс. Просто дождись моего появления за воротами, и уедем вместе, подальше от всех этих людей, обязанностей и прочей ерунды.

– В Оксфорд?

– Боюсь, в сложившейся ситуации я его не потяну. Я, признаться, вообще ничего не потяну… Попробую, в таком случае, поработать некоторое время. Ничего страшного.

Он покусал губу, замешкавшись немного, но быстро взял себя в руки, после чего вышел за дверь и направился в сторону гостиной, где его уже ожидал отец.

Сиенны, как и предполагалось, поблизости не было. То ли рыдала в общей спальне, оплакивая позор семьи, то ли просто ушла, чтобы не становиться свидетельницей скандала – Рендалл очень сомневался, что выдержки отца хватит на цивилизованный разговор без повышения тона. Если Артур не сорвётся, это будет нечто невероятное – новая практика в истории Стимптонов.

– Мне казалось, что в нашей семье растёт мужчина, – процедил презрительно. – Никогда ещё я так фатально не ошибался. Может быть, тебе с детства следовало юбки покупать и тампоны? Не сомневаюсь, ты бы нашёл, куда их засунуть.

Рендалл стиснул зубы. Эта пьеса в лицах, разыгрываемая одним человеком, порядком раздражала. Попытки унизить его, называя женщиной и неуместно иронизируя относительно их физиологических особенностей, проходили мимо, не задевая, но выглядели довольно жалко. Рендаллу не хотелось опускаться до этого уровня, потому он хранил молчание, неотрывно глядя на отца и размышляя, как далеко Артура занесёт в попытках прочитать мораль.

У отца был свой взгляд на вещи.

Его молчание собеседника не успокаивало, а лишь раззадоривало сильнее, заставляя подбирать всё более и более едкие замечания. Он не видел границ, его так откровенно несло, что Рендаллу становилось противно до отвращения.

Впрочем, не последнюю роль в таком настрое отца играл алкоголь, принятый на пикнике. Артур не был сдержанным в выражениях на трезвую голову, а, выпив, он становился невыносимым и мерзким.

Удивительно, что не устроил показательную казнь прилюдно.

Хотя, если задуматься, то нет ничего удивительного – закономерное явление.

Он жаждал вылить свой гнев на сына, опозорить, пристыдить, пробудить комплекс ничтожества, крепко-накрепко вбив эти постулаты в голову Рендаллу. Наблюдатели пришлись бы весьма кстати, но тут ситуация не располагала к излишней откровенности и привлечению большого количества свидетелей. В противном случае, был риск получить развитие событий отличное от одобренного варианта. Не сын будет униженным и вымазанным в грязи, а Кейтлин и её семья посчитают личным оскорблением действия, последовавшие со стороны Рендалла, и откажутся от заключения союза.

– Не стану спрашивать, как долго это продолжается. Достаточно было один раз увидеть собственными глазами, чтобы составить общее впечатление. Тебя никто не принуждал и не заставлял. Тебя только пользуют, как грязную дворовую девку, имея во все дыры, а ты воешь, как последняя блядь, и просишь ещё. – Артур стиснул зубы, словно жаждал стереть их в мелкую крошку. – Ты недостоин фамилии Стимптонов, и я бы с удовольствием вышвырнул тебя из нашего дома, из семьи, поскольку большего позора представить просто не могу. Может, ты считаешь, что я всю жизнь мечтал увидеть, как мой сын отсасывает какому-нибудь мужику?

– У вас обман зрения. Всё было ровно наоборот, – произнёс Терренс, появившийся на пороге гостиной.

Рендалл обернулся.

Терренс смотрел непосредственно на Артура, не испытывая смущения, даже не пытаясь сыграть роль покорности и смирения. Стоял, сложив руки на груди и прислонившись плечом к косяку. На губах играла ироничная полуулыбка.

Рендалл с трудом удержался от тяжкого вздоха.

Неумение Терренса держать язык за зубами нередко служило источником большого количества проблем. Не в том смысле, что он был образцовым сплетником, способным растрепать ту или иную тайну по секрету всему свету, а в том, что иногда не видел границ и шёл напролом там, где следовало немного притормозить и подумать – попытаться найти иной выход, затратив меньшее количество сил, средств и нервных клеток.

– Ты ещё здесь? – прищурился Артур. – Кажется, я приказал тебе убираться.

– Я не могу уйти так просто, поскольку тоже являюсь полноправным участником событий. Наверное, за вышеназванные действия мне должно быть невыносимо стыдно, но раз уж ничего подобного не случилось, и я по-прежнему в прекрасном расположении духа, приму участие в беседе. Она ведь имеет ко мне непосредственное отношение.

– Ублюдок…

– Мистер Уилзи. Попрошу.

– Не дорос ещё до мистера, – процедил Артур.

– В таком случае, можете называть меня Терренсом. Но никак не ублюдком. Вы с членами моей семьи на брудершафт не пили. Впрочем, даже совместное распитие спиртных напитков права разбрасываться оскорблениями вам не дало бы. Кроме того, могу заверить, что прихожусь законным сыном Альберту и Нэнси Уилзи, потому о подобном определении, направленном в мою сторону, не может быть и речи.