Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– Если бы ты перестала принижать свои заслуги, поняла бы, что делаешь успехи.

– Если бы я перестала копаться в себе, самосовершенствованию можно было бы сделать ручкой и сказать «прощай», – усмехнулась Мартина. – Лучше расскажи, какие обстоятельства заставили тебя совершить дерзкий побег из-под контроля дяди Альфреда? Не думала, что ты способен на такое.

– Раньше надо мной не довлел родительский контроль, и я шёл, куда угодно. Тогда хотелось, чтобы остановили, пожалели и хотя бы ради приличия позвонили. Поинтересовались, как дела, когда вернусь… Сейчас мне восемнадцать, и я не нуждаюсь в тотальном контроле. Однако отец считает иначе.

– Лучше поздно, чем никогда. Разве нет?

– Не в этом случае. Я искренне ему благодарен за крышу над головой, но время кормления с ложечки, смены подгузников и стирки пелёнок в прошлом. Я достаточно взрослый для того, чтобы самостоятельно принимать решения и ходить туда, куда хочется. Он этого не понимает. Что касается сегодняшнего плана, то мне просто нужно было перестраховаться, – пояснил Кэндис. – Ты же знаешь, насколько ситуация запущенная. Выходя из дома на десять минут, по возвращении я обязан дать отчёт. Альфред не может пройти мимо, не спросив, почему я выходил. Конечно, можно было попытаться сбежать из дома, а потом незаметно вернуться обратно, но я решил не рисковать. Не думаю, что мои дела растянутся на долгое время. Пара часов, и я снова буду здесь. Кофе, приглушённый свет и много-много упражнений. Говорите ли вы по-французски, моя милая леди?

Увидел, как помрачнело лицо кузины при упоминании гранита науки, и тихо засмеялся. Кэндису французский давался легко. То ли сам способным учеником оказался, то ли наставники чудесные попались. Второй вариант был вероятнее. Кэндис вообще придерживался мнения, что с учителями ему везёт всегда и везде.

– Да ну тебя, – отмахнулась Мартина, останавливаясь и открывая дверь одной из спален. – Вот, располагайся здесь. Насколько я помню, эта комната всегда была твоей любимой.

– Спасибо.

Кэндис потянул молнию, доставая и выкладывая джинсы с футболкой, сложенные аккуратной стопкой, на одеяло. Расчёску и зубную щётку вместе с пастой оставил в сумке.

Бросил мимолётный взгляд на экран смартфона. До начала запланированной встречи оставалось чуть больше часа. Чтобы добраться до места назначения, требовалось в два раза меньше, потому он мог не спешить особо и не бегать по дому с вытаращенными глазами, лихорадочно пытаясь отыскать тот или иной элемент гардероба.

Он уже сюда приехал в той одежде, в какой собирался появиться на встрече. Мартин настаивал на поддержании дресс-кода, и Кэндис выполнил просьбу, помня о том, что этот вечер на романтическое свидание не тянет. Его хотят познакомить с кем-то.

Знать бы ещё, с кем именно.

Интрига подстёгивала воображение и заставляла волноваться в два раза сильнее обычного. Неоднократно проанализировав ситуацию, Кэндис так и не сделал однозначных выводов, разброс кандидатур мог оказаться огромным.

Во время телефонного разговора, он озвучил интересующий вопрос, но Мартин ответил уклончиво, заметив только, что личность важная, нужная, а бонусом – интересная. Следовательно, неловкости и длительных пауз в общении возникнуть не должно, кто-то из троих обязательно найдёт предлог для его продолжения.

– Было бы за что.

– Мне кажется, есть. Ты, как минимум, покрываешь мою ночную вылазку.

– Я всё ещё надеюсь услышать подробности, связанные с ней, по возвращении, – Мартина выразительно посмотрела на кузена, прищурила глаза, давая понять, что если не знает, то догадывается об истинных причинах чужих поступков. – В благодарность за труды.

Кэндис склонил голову и сложил руки на груди, поддерживая обмен немного ехидными взглядами.

– Это не то, о чём ты думаешь. И даже не его подобие.

– Как ты можешь делать заявления с такой уверенностью?

– А почему бы и нет?

– Ты не знаешь, о чём именно я думаю.

– У тебя всё на лице написано.

– Правда?

– Да, Марти. В твоих глазах я вижу жажду рассказа о нежных или же предельно страстных любовных похождениях. Моя история тебе разочарует, поскольку встреча ориентирована на решение вопросов, не имеющих никакой связи с чувствами.

– Ну вот. Ты только что разбил мечты романтичной девушки, – с иронией в голосе произнесла Мартина. – У меня твои действия вызывали иной ассоциативный ряд.

– Ты сама-то давно сбегала на свидания? – спросил Кэндис. – Кажется, это что-то нереально… устаревшее. Анахронизм своего рода.

– Я перестала это делать ровно в тот момент, когда кавалеры сами начали залазить в окно моей спальни.

– А потом летели с лестницы, – поддел Кэндис, зная о нравах, царивших в семье кузины.

Её отец с не меньшим вниманием отслеживал, кто наносит его дочери визиты. От дома, конечно, никому не отказывал, но отношение своё демонстрировал открыто. Иногда посетители сами зарекались приходить сюда, предпочитая встречи на нейтральной территории.

– У тебя радикальные методы.

– Не у меня, а у дяди, – поправил Кэндис, убирая сумку в ящик комода.

Помимо декоративных подушечек с лавандой там ничего не было, потому вещь поместилась без труда. Прежде чем ящик оказался закрыт, Кэндис осторожно провёл пальцами по бледно-лиловому шёлку, слыша, как едва различимо хрустят под пальцами сухие веточки остро пахнущего растения.

– Мои родители понемногу прогрессируют. Не теряю надежду убедить обоих в том, что их дочь с головой на плечах, – Мартина воздела глаза к потолку. – Сейчас я на пути к успеху. Дорога долгая, но я не сдаюсь.

– Мне на такое, когда речь заходит об Альфреде, не приходится рассчитывать.

– Итак, если ты идёшь не на свидание, то… куда? Какая-нибудь вылазка вместе с одноклассниками? Для подобного мероприятия ты одет слишком строго. Или я ошибаюсь?

– Нет, не с одноклассниками. Возрастная категория присутствующих – около тридцати лет, а, может, больше. Пока не знаю. У меня будет не один, а несколько визави. Важные, нужные люди, как высказался организатор встречи. Подозреваю, что это связано с конкурсом, но утверждать не возьмусь.

– Конкурсом?

– Разве я не говорил?

– Нет. Впервые слышу.

– Я обязательно расскажу, если у меня хоть что-то с ним выгорит. А если нет, то какой смысл? Это будет неудачная страничка биографии, которую стоит перевернуть и пойти дальше. Она точно недостойна обсуждения.

– Когда ты успел стать таким скрытным?

– Понятия не имею, – пожал плечами Кэндис. – Наверное, это началось с тех пор, как я впервые поймал себя на мысли, что людям доверять нельзя.

– Даже мне?

– Даже себе.

– Боишься отпугнуть удачу?

– Вот это последнее, о чём я мог подумать. Просто не привык смаковать неудачи, а уверенности в победе нет. Понимаешь?

Мартина согласно кивнула. Естественно понимала. Дважды повторять не требовалось.

Помимо названного пункта у Кэндиса набралось немалое количество причин, оставшихся невысказанными.

Дело было не в кузине и не в суевериях.

Просто не возникало желания болтать о призрачных перспективах и рассыпаться в восторгах. Кэндис к совету Рейчел прислушался, заявку на участие подал, рукопись отправил, но оглашения результатов побаивался.

Нельзя сказать, что Кэндис, считая себя единственным достойным автором, претендовал на победу, искренне верил в возможность получения первого места и, как следствие, заключения контракта.

Наоборот.

Уверенности ему недоставало. Он находил произведение о братьях, написанное во время летних каникул, не до конца проработанным и требующим огромного количества правок. Потому заранее определил, что плестись ему в хвосте списка участников с таким творением. Тем не менее, от участия в конкурсе молодых литераторов не отказался.

Теперь каждый вечер заходил на сайт организаторов, заворожено глядя на дату окончания конкурса, одновременно желая скорейшего наступления этого дня и вместе с тем боясь, что первое декабря отразится на календаре слишком быстро. Высветится на дисплее телефона и экране ноутбука заветная цифра, рецензенты или жюри разместят в сети список финалистов, и участники полезут туда в надежде найти своё имя, вписанным в заветную первую строку.