Наш величайший дар (СИ)

Да, заявление по телевидению принесло свои плоды. Мутанты отовсюду преследовали его, находили, как могли его приспешников. Братство росло на глазах, но в этом были и свои проблемы. Было слишком много детей и неопытных взрослых, перепуганных до смерти демонстрацией Стражей и заявлениями об истреблении мутантов. Об этом не говорили вслух, но это было необязательно. Эта мысль сквозила в словах всех людей, и нужно было быть готовым к последствиям этого страха.

Но не все его последователи готовы были сражаться, многие лишь нуждались в защите. И Эрик знал место, где юные мутанты будут в куда большей безопасности, чем под его командованием.

Плащ и шляпа, солнцезащитные очки. В Нью-Йорке сейчас слишком солнечно.

Будущее не предопределено. Они узнали это вместе. Изменили его. И на очередном витке истории Эрик был готов сделать то, чего не сделал бы прежде.

***

За окном в подступающих сумерках заканчивала работу бригада садовников. Вместе с прохладным ветром до кабинета доносился гул газонокосилки. Он почти не отвлекал, сплетался с шепотом голосов где-то на заднем плане основных мыслей. Чарльз снова учился жить с этим фоновым шумом, игнорировать его когда нужно. Позволяя лишь важным моментам задевать его сознание, сдерживал свои усиливающиеся способности, не давая им поглотить себя. Он ведь мог так жить раньше, голоса не мешали.

Но если бы все было так же просто, как раньше

- Мистер Ксавьер, вы слушаете? – Чарльз не сразу понял, что этот голос доносится извне, звучит в телефонной трубке, а не в его голове.

- Да, да, конечно. На следующей неделе. Вторник, три часа. Да. Записал. Спасибо, - коротко отозвался Чарльз, делая пометки в ежедневнике, прежде чем повесить трубку. Он провел бледными руками по длинным волосам, приглаживая их. Они уже касались плеч, и с ними определено нужно было что-то делать, но это было меньшей из проблем Ксавьера.

Открытие школы всего через неделю, и он как мог все подготовил с Хэнком, старался изо всех сил. Он же видел себя. Другого себя. Того, кто смог все это пережить, принять.

Пальцы сжимаются на неподвижных ногах. Почему нельзя было изменить это? Во имя будущего всех них? Чарльз тихо смеется и тяжело вздыхает, направляет кресло к шкафчику и достает оттуда бутылку виски. Последние солнечные лучи скользят по гладкому стеклу и бликами играют в остатках янтарной жидкости. Еще одна почти закончилась. А выпить тянет все чаще. Сильнейший из телепатов, как же. Алкоголь действует на всех одинаково, и отказаться от него слишком сложно. Не все сразу. Это слишком сложно.

В кабинете гораздо чище, уже мало что напоминает о тех недавних днях, когда Чарльз легко мог бы завалиться на захламленный диван, закутаться в плед, и Хэнку уже приходилось искать его по запаху. Теперь уже нет повсюду пустых бутылок среди диванных подушек и на полу, воздух не пахнет густым кальянным дымом, и сам Чарльз не похож на часть общего бардака.

Уже два месяца прошло, а это весь результат. Почти смешно. Но ведь в этом суть. Все с самого начала будут смотреть на внешний фасад, и его Чарльзу удалось привести в порядок. Вот только в шкафчиках всегда есть бутылка бренди или виски, и голоса шумят в голове, а спину то и дело режет болью, которая только подчеркивает нечувствительность ног. От слишком резкого движения боль растекается по позвоночнику вверх, разрывается между лопатками, пульсирует в голове, но ноги не чувствуют ничего из этого.

Алкоголь приятным теплом растекся по телу, но лучше от него не стало.

- Профессор, - бодрым шагом в кабинет входит Хэнк, поудобнее перехватив целую стопку файлов. – Это данные на тех мутантов, с которыми я успел связаться за эту неделю, - Хэнк скользнул взглядом по бутылке, слегка нахмурился, но промолчал, но Чарльз все же уловил его волнение и неодобрение, которыми так и светилось его сознание.

- Все те, кого вы нашли. Многие отказались от обучения, к нескольким я ездил лично… Но, знаете, уговорить их сложно, тем более в свете последних новостей…

- Эрик, - Чарльз поморщился, словно одно имя его друга причиняло боль. Он уже успел пожалеть, что отпустил его тогда. Нужно было остановить Леншерра. Придумать что-то… А теперь, Ксавьер только и может, что наблюдать за последствиями. Погром в Чикаго, нападение на частный аэропорт в Висконсине, Эрик не особенно скрывался, словно всем своим видом пытаясь сказать: «Я хоть что-то пытаюсь сделать, Чарльз. Действую, пока ты остаешься в стороне, пытаясь поверить, что проблемы не существует»

Эрик, Эрик, Эрик. Он был повсюду, во всех новостях, во всех газетах, проник в сознание всего мира. И все чаще, когда Чарльз с Хэнком приезжали к потенциальному ученику, то мутант первым делом робко и с надеждой спрашивал «Вы из братства?». Было даже сложно представить, сколько из напуганных и отвергнутых мутантов сейчас сползаются к Леншерру, после его телевизионного обращения. «Твоя тяга к театральности никуда не пропала»

Но все же он изменился. Теперь, когда гнев не разъедал душу, и в голове было спокойнее и чище без наркотического дурмана, Чарльз отчетливо видел, каким стал его дорогой друг. Годы сражений и тюремное заключение не сломали его, сделали сильным. Решительным, как никогда.

Чарльз болезненно поморщился и залпом допил остатки алкоголя. Голоса. Иногда удержать их становилось сложнее. Они пульсировали и переполняли сознание, резали виски своим неразборчивым шепотом, отдавались тупой болью в затылке. Так всегда было после использования Церебро. Чарльз отвык от этого прибора, и вновь учился вмещать в себя всю боль и агонию целого мира в поисках одного единственного живого существа.

- Профессор? – обеспокоенный голос Хэнка отвлекал и вытягивал в реальность. Снова в просторный кабинет, к разговору, начало которого Чарльз не помнил. – С вами все в порядке?

- Да. Хм, да, я в норме, - с быстрой улыбкой врет Ксавьер и растирает правый висок кончиками пальцев, не для того, чтобы усилить свои способности, а чтобы ощутить давление на голову снаружи, а не изнутри. Загнать шум глубже, настолько, чтобы от него можно было отстраниться, притвориться, что его не существует.

- Хорошо. Тогда, я завтра поеду по этим трем адресам и поговорю с теми, кого вы нашли. Надеюсь, что из этого что-то выйдет. Прежде вы… То есть… - тут же напрягся, опомнившись Хэнк.

- Прежде это делали мы с Эриком, - спокойно закончил за него Чарльз, пристально глядя на Хэнка, стараясь концентрироваться только на его мыслях, чтобы оттеснить все остальные. – Не волнуйся, друг мой, у тебя все получится, - Чарльз ободряюще улыбнулся, даже не понимая, сколько печали было сейчас в его глазах.

- Надеюсь на это. Боюсь, с демонстрацией способностей у меня возникнут проблемы, - осторожно произнес Хэнк.

- Ты один из нас и сможешь это объяснить. Не всегда необходимо проводить демонстрацию, - заверил его Чарльз, невольно вспоминая, как в свое время Эрик любил видеть изумленные лица людей, когда дрожали и поднимались в воздух металлические предметы. У него определено была тяга к театральности и эффектности, которую Чарльз отчасти разделял. Тогда, когда это веселило. Да уж. Когда-то слишком давно, чтобы можно было быть уверенным в реальности этих воспоминаний. Тем более, когда им на смену пришли недавние события, в реальности которых усомниться к сожалению было невозможно.

- … и, если выйдет, можно будет разместить их в северном крыле, - Хэнк все это время говорил, но у Чарльза не было сил следить за его речью, поэтому он просто кивнул, доверяя ученому. – Уже поздно, Хэнк. Давай, обсудим все завтра после того, как ты вернешься, - попросил Чарльз и направил свое кресло к двери. Пришлось вспоминать как им управлять. Слишком непривычно и страшно, в помещении он часто натыкался на что-то и не всегда легко проезжал в двери, но с каждым днем выходило все лучше.

- Профессор, - окликнул его Хэнк и сам торопливо обошел Чарльза, чтобы ему не пришлось снова поворачивать кресло. – Меня не будет практически весь день. Я подумал, может, стоит вызвать кого-то, все же…