Портреты Пером (СИ)

– Найдутся. – Джек отложил кусачки. – В придачу могу подкинуть фонарик.

Арсений передумал уходить, остановившись у нижней ступеньки лестницы.

– Внимательно слушаю.

Зачем ему иголка? – спустя минуту, уже идя к кухне. – Или это как с работой: если послали фотографировать какую-то дребедень, лучше не допытываться, для чего она им сдалась.

Искать иголки было занятием неблагодарным – мало того, что можно самому поймать её в подошву обуви или уколоться, существовала высокая вероятность не найти вообще. Но в этот раз уж очень интересно было, на кой Джеку потребовалась игла. Дженни, не выдержав в пятый раз смотреть короткометражку «Арсень переворачивает кухню вверх дном», прямо спросила, что он ищет. Узнала, отчитала, что не сказал сразу. Оказалось, у неё в швейном наборе было с десяток запасных игл.

Когда он вернулся в подвал, там остался только сам «владыка подземья». Его подопечные таинственным образом испарились.

Арсений молча протянул Джеку две воткнутые в картонку иголки.

– Принёс? – лохматый принял картонку показалось неуверенно. Отложил, стянул с себя рубашку, оглядел дыру на ней. Дыра была явно прожженной. – Спасибо. Теперь можно залатать это безобразие. Как там женщины это делают?..

– Обещание, – напомнил Арсений, несколько разочаровавшись. Он ждал чего-то поинтереснее, чем штопка.

– Да вечером занесу, оставлю в шкатулке, – отмахнулся Джек, пристальным взглядом изучая дыру. – Я своё слово держу.

– Не сомневаюсь.

– Это… По особняку со вчера ходят слухи, что ты подолгу общаешься с Кукловодом.

– Да? Но это значит, у кого-то появилась привычка подолгу зависать у моей двери.

Подпольщик откинул будущий полигон штопки, поднявшись с ящика.

– О чём ты разговаривал с этим маньяком? – спросил напрямую.

Наконец-то. Так вот для чего все эти увёртки были

Арсений усмехнулся, скрестив на груди руки.

– Сказал ему, – заговорил небрежным тоном, – что сегодня в полночь собираюсь покинуть особняк.

– Что?..

– А он ответил, что если я не буду шуметь, тихонько откроет мне дверь.

На подпольщика стало страшно смотреть. Он разом стал казаться не то до крайности взбешённым, не то просто обезумевшим.

– Сказал тебе… – Ткнул в сторону новичка слегка дрожащим пальцем, отступив на шаг, и только тут понял. Бессильно уронил руку, с ненавистью глядя на Арсения. – Я тебя в грунт врою, сука…

– Я просто не люблю, когда лезут в мои дела. И ещё одно… Ты знаешь, что Закери вчера нашёл щель в раме окна на первом этаже?

Подпольщик промолчал, всё так же пытаясь испепелить его взглядом.

– Сбежал в конце уборки мокрый, даже переодеваться не стал, чтобы его не засекли. Стоял на сквозняке, ковырял эту дыру. Думал, наверно, что проковыряет для тебя путь на свободу. И так упорно, знаешь… истинный подпольщик.

– Ты… к чему это…

– Хочу, чтобы у тебя был повод гордиться своим учеником, – Арсений, заметив, как во взгляде лохматого проявляется понимание, усмехнулся. – Ну… – оглядел видимое пространство подвала, как гость, собравшийся покинуть гостеприимную обитель, – сказать мне больше нечего, так что пойду.

– Что… докладывать Кукловоду…

Кажется, ты уже сам плохо понимаешь, что несёшь…

– Эй, любимчик маньяка, – спокойно позвал Джек, когда он был уже на лестнице. Арсений от удивления обернулся. Он не ожидал, что подпольщик окажется рядом – думал, тот с места не сдвинется; следующим, что он увидел, был сжатый кулак, намеревавшийся кардинально поменять ландшафт его физиономии…

… – Джиму и без вас забот хватит, – начитывала Дженни, обрабатывая ссадину на скуле морщащегося Арсения. Джек, уже получивший завёрнутый в ткань кубик льда, чтобы приложить к распухшему носу, вытирал остатки крови с губы воротом футболки. – Что вы устроили там, а? А если бы переломали друг другу что-нибудь? И как Кукловод вас снова не облил…

Подпольщик отвернулся. Арсений попытался увернуться от ваты с антисептиком, но ничего не вышло.

– Синяк будет, и не маленький. – Девушка налепила на обработанное повреждение пластырь и отступила на шаг, в тусклом кухонном свете строго оглядывая обоих подопечных. – Надеюсь, если я отойду разогреть ужин, вы не передерётесь снова?

Оба уткнулись взглядами в стол. Дженни затащила на плиту кастрюлю. Стукнула крышка. Засвистел чайник, вторя тихому шипению горящего газа. Ужин полчаса как закончился, о нём напоминали только несколько тарелок на столе, которые девушка не успела убрать в раковину, да россыпь хлебных крошек.

– Вообще-то, – глухо заговорил Джек, когда хозяйка за чем-то вышла с кухни, – потому и попросил тебя поискать иголки. Попробуй скажи Дженни, что тебе что-то такое надо. Она и так… носится со мной, как будто я её сын.

– Она со всеми так носится.

– Про нитки забыл. – Подпольщик отодвинул от себя ближайшую грязную тарелку. – Кажется, проще нет дырку зашить, а сколько проблем. – Он поднялся. – Скажешь Дженни, что я есть не хочу.

– Не советую, – Арсений попытался соорудить ухмылку. Места будущих синяков болели, и сильно. С другой стороны, лохматому явно хуже, вон, губа в пару к носу уже распухать начинает, да и говорит невнятно. – Если не хочешь быть поставленным в угол за плохое поведение.

– Засунь свои…

Договорить Джек не успел, сбежать тоже – Дженни вернулась. Остаток «ужина для двоих» прошёл в напряжённом молчании.

Только в середине пришёл Кот, выпрашивать еду и тереться об ноги Дженни и Арсения. Повертелся, мурлыча, потом запрыгнул на колени к Дженни – девушка сидела в кресле с вязанием. Устроился там, уютно свернувшись, но пролежал всего минут пять – спрыгнул и юркнул под стол. Джек попытался его пнуть, на что животное вздыбило шерсть и громко зашипело. Хвост яростно метался по полу.

– Ты его пугаешь, – вступилась за Кота Дженни, хлопая себя по коленке, чтобы питомец вернулся к ней.

– Да идите вы… – подпольщик бросил вилку на тарелку, поднялся и молча вышел, оставив дверь нараспашку.

– Спасибо за еду, – Арсений тоже встал, нашаривая в сумке давно валявшуюся там ненужную катушку.

– Арсень, я…

– Всё нормально.

Джека нагнал на втором пролёте лестницы.

– Ты забыл, – сказал негромко, протягивая подпольщику нитки.

– Мне…

– Или станешь тревожить Дженни пустяками?

Лохматый молча сгрёб катушку с его руки, сунул куда-то в карман джинсов.

– Завтра рассчитаюсь.

Смерил Арсения уничтожающим взглядом напоследок, быстро взбежал вверх по лестнице, скрывшись за поворотом следующего пролёта.

Бывает же…

Джек подбросил дров в печь. Огонь в жерле печи яростно загудел, обдал тяжёлым жаром. Дверцу пришлось закрывать кочергой, ей же поддевать и возвращать на место задвижку. Вернувшись на свой ящик, подпольщик вытащил из кармана початый бутылёк со спиртом. Отхлебнул, кое-как проглотил, поморщился. Жидкость обжигала горло. Кинул оценивающий взгляд на запас дров. Тает, а маньяк и не думал делать новую поставку. Скоро холода. Джим подбивал народ искать мешки угля по комнатам – конечно же, от щедрот Кукловода. Притащил и распихал небольшие мешочки по углам и кладовкам, вроде с мыслью, что за тепло, как и за свободу, надо бороться. Ну, сколько-то нашли. И как всегда, новичок этот… Больше всех притащил. Всего мешков пятьдесят с лишним набрали… Но на них одних долго не продержишься.

Сгорбившись, подпольщик опустил руки между колен. Донышко зажатой в левой руке бутылочки стукнуло об пол. Недавно кухонный тайник Билла сделался всеобщим достоянием, судя по всему. Брат посылал этого… Эрсея за спиртом для операций, а теперь и он сам…

Накатывало иногда. Вот так, глубокой ночью, если доводилось засидеться одному. И тогда хоть вой. На следующий день обычно легчало, но до него, до следующего дня… Но так – в первый раз. Чтобы пить едва разбавленный спирт, да ещё в одиночку.

Джим ни в чём виноват не был. А я… не разобрался. Даже не спросил. С этим потопом все носились, как ошалелые…

Джек закрыл глаза. Слегка болел пострадавший в драке нос. Опухоль-то прошла, но боль осталась. Хорошо не перелом и не вывих. В печи потрескивало пламя, даже сквозь закрытые веки пробираются отблески. Труба в углу взялась течь. Не взяла бы пример с трубы в ванной. Или даже не течёт она… капает противно. Там пришлось подставить ведро. Китайская пытка: днём из-за возни не слышно, а ночью капли падают в ведро. С равными промежутками. Постоянно. Сквозь толщу стекла в крошечном подвальном окошке доносился неясный шум – ветер снаружи клокочет, хлещет дождём в стены старого особняка. С полмесяца назад осадков за одну ночь выпало столько, что это маленькое окошечко оказалось затоплено наполовину.