Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– Стивен? Отец?

– Старший брат. Единственный представитель их семьи, воспринявший новость о видео стойко и без истерии. Он же – единственный из Трэйтонов, кто Кэрмита поддержал, а не вторил, в отличие от родителей, одноклассникам, скандируя заученные слова об омерзительной бляди, дающей каждому встречному.

– Не проще было уйти из «Орхидеи» и не провоцировать людей лишний раз?

– Проще, но Кэри лёгких путей не ищет, как показала практика. Чужое превосходство он не признаёт. Тогда стремился доказать, что, несмотря на временные неприятности, сумеет одержать победу в противостоянии. Он пережил период изрисованных шкафчиков и записок с предложением отсосать, подброшенных в личные вещи, равнодушно воспринял обвинения в наркомании и не реагировал на постоянные выкрики «сука», несущиеся ему вослед. Он, напротив, решил сделать все минусы положения своей фишкой.

– У него, правда, были проблемы с наркотиками?

– Не думаю. Просто, если верить слухам, в том видео у него зрачки, как у обдолбанного во все поля. Склонен думать, что они – результат возбуждения, спровоцированного химическими веществами. Не обязательно запрещёнными, я бы сделал ставку на специальные препараты, вполне распространённые и часто используемые. Возможно, никаких наркотиков не было. Но когда начинаешь создавать портрет отвратительного человека, детали как-то сами собой дорисовываются, а логика отправляется в свободный полёт. О ней мало кто вспоминает. Главное – как можно больше неаппетитных подробностей, чтобы от одного упоминания имени начинало тошнить и возникало желание поскорее отмыться от этой грязи.

– С трудом представляю, как можно на такой славе создать визитную карточку.

– Он просто делает вид, что ему всё нравится. Сам же подливает масла в огонь. Двусмысленные высказывания, вызывающее поведение, стремление продемонстрировать, что он нисколько не смущён, но весьма доволен произведённым эффектом. Съёмка для журнала, в конце концов.

– Он – модель. Ничего удивительного.

– Да, ничего, будь это молодёжное издание или солидный модный журнал.

– А он был несолидным? Только для определённой аудитории?

– Не для представителей благородного общества аристократов, помешанных на сохранении репутации в кристально чистом виде, уж точно. – Ник не смеялся, напротив, говорил предельно серьёзным тоном; как и ожидалось, знал он многое, стоило только спросить, и информация полилась стремительно, просто в другое время не считал нужным откровенничать, сегодня язык ему развязало желание предостеречь друга от такой напасти, как Кэрмит. – Ограниченный тираж, узкая направленность, частная студия, высокая оплата, всё строго конфиденциально. Наводит на какие-нибудь мысли?

– Издание для гомосексуалистов?

– Для очень богатых, имеющих определённые пристрастия в сексе гомосексуалистов, – поправил Николас.

– Как вышло, что его допустили к съёмкам? Это же не делается просто так. Нельзя прийти с улицы и предложить свои услуги. Нереально.

– Спроси у него, если хочешь. Я не знаю.

– Откуда тебе известно о журнале?

– Он принёс его в академию и швырнул номер в лицо наиболее активным поклонникам своего «творчества». Пуленепробиваемая невозмутимость, равнодушное выражение лица и насмешливый тон: «Дрочите, гомики». Сплошная провокация и вызов при внешнем спокойствии.

– Надо же. Сам-то он кто, позволь спросить? Или себя он гомиком не считает?

– Задай первый вопрос себе, вспомни о своих предпочтениях. Получи ответ. Он же не только с парнями. Девушек у него было больше, если разобраться.

– Ты уверен, что там действительно напечатали его снимки? Может, просто журнал подобной тематики, а высказывание к слову пришлось.

– Уверен. Кэри старался не слишком светить лицом, снимался в маске, но это, несомненно, он, предстающий в непривычном амплуа. Кожа, латекс, ботфорты, плётки, наручники, ошейники, цепи и прочие элементы фетиш-направленности. Лучшей рекламы S&M сообществу не придумать. Не сомневаюсь, что получатели подарка использовали его по назначению, последовав совету Кэрмита. Они ещё в аудитории, на глазах у посторонних, едва не залили стол слюной, открыв разворот, а в отсутствии свидетелей…

– По-моему, это было не слишком разумно с его стороны, – заметил Алекс. – Реши эти самые поклонники «творчества» выложить фотографии в открытый доступ, начался бы второй виток скандала.

– Несомненно. Но это Кэри и у него свои методы борьбы, понять которые мы не в состоянии.

– У него получилось?

– Как ни странно, да. Осознав, что он не переживает по поводу некоторых событий своей жизни, преподнося их в качестве повода для гордости, а не для самоедства, недоброжелатели заткнулись. Можно сказать, что в его жизни теперь наступил период затишья, отмеченный минимумом страстей и постоянными отношениями, но они, вероятно, закончились. Раз теперь у него новое увлечение.

– Какой занятный тип, – протянул Алекс. – Кто бы мог подумать, что в школе для отпрысков благородных семей можно найти подобный экземпляр?

Досье стремительно пополнялось дополнительными фактами. На такую удачу он, признаться, не рассчитывал.

– Отпрыски благородных семей такие же люди, как и все остальные, потому никто из них не застрахован от ошибок, неприятностей и нелепых поступков.

Николас потянулся к школьной сумке, посмотрел на экран смартфона, прикидывая, сколько времени осталось до встречи одноклубников.

– Пора идти? – спросил Алекс.

– Да. У меня в запасе двадцать минут. Как раз успею к началу заседания. Прости. С удовольствием поболтал бы с тобой ещё, но дела зовут.

– Мы можем поговорить вечером, – радушно улыбнулся Алекс.

– Обязательно. Если я приползу с дедлайна живым. Эта обязанность меня раздражает, но вместе с тем дисциплинирует, – засмеялся Ник. – Должность главного редактора газеты, пусть и школьной – неплохое испытание для нервной системы. Но зато уже через пару дней у нас появится свежий выпуск, и я смогу вздохнуть с облегчением.

– До наступления нового месяца.

– Утешаю себя тем, что это внушительный срок. За тридцать дней я успею и отдохнуть, и снова возненавидеть свои обязанности. Чем планируешь заняться ты?

– Досмотрю тренировку, пожалуй, а потом снова заделаюсь книжным червем и буду поглощать классические произведения английской литературы в подлиннике. Собираюсь поразить миссис Даглер своими познаниями.

– Неплохо. Совсем неплохо.

– Одобрено Николасом Треверси, – торжественно произнёс Алекс. – Дорогого стоит.

*

Новенький ему не нравился совершенно. Вызывал глухое раздражение каждый раз, когда появлялся в поле зрения, несмотря на то, что старался произвести на всех положительное впечатление.

Многие велись без проблем, Даниэль не пытался скрывать собственное отторжение, желая подчеркнуть его сильнее, чтобы дошло с первого раза. Видимо, Алекс был не таким уж глупым, раз не набивался в друзья, держась на почтительном расстоянии.

В его внешности не наблюдалось ничего от мерзких грызунов, но Даниэль, отводя время под размышления о данном человеке, именовал Алекса не иначе, как крысой. Всё время ожидал подвоха и не верил в широту души. То, что Алекс нашёл общий язык с Гердой, порядком раздражало. То, что Кэрмит умудрился обнаружить в этом человеке неведомое Даниэлю очарование, настораживало ещё сильнее.

Будучи посвящённым в подробности чужой жизни, Даниэль опасался – не без оснований – очередной трагедии. По иному сценарию Кэрмит работать не умел, если и вляпывался куда-то, то по самую макушку.

Заговорить с Алексом Даниэль решился лишь однажды, когда они оба оказались поблизости от конюшен. Дэн хотел посоветоваться с Гердой, но напоролся на её нового приятеля. Молчать, стоя рядом, было нелепо, а очередной побег в качестве руководства к действию не рассматривался.

– Никак не успокоишься? – спросил Даниэль, проигнорировав приветствие.