Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Чисто эгоистичные мотивы тоже подталкивали Амора согласиться: Яспер Эйдерлинк, знавший, где его найти. Иге, Вера, Эльшадай, остальные, к которым болезненно привязался Амор – словно узы эти, насильно соединившие, стали частью их. Наверное, надежда все-таки вернуться в свой приход, узнать, как поживают староста, тетушка Николь, остальные – хотя Амор понимал, что если доберется дотуда, то лишь для того, чтобы ощутить, как в его душе одна за одной прорываются прорехи там, где хранились у него воспоминания о них, его бывших прихожанах.

Когда Амор сказал, что ему нужно подумать, Альба изобразила понимание, но тень по ее лицу скользнула – она, как показалось Амору, почти не сомневалась, что он согласится. Сам Амор тоже был почти уверен – сомнение в правильности такого решения оставалось, и он очень хотел стороннего совета, при этом понимая, что его получить не от кого. Он подозревал, впрочем, что если решится обратиться за помощью к кому бы то ни было – Ясперу, отцу Юстину, епископу Обену, кому-нибудь из местных, – они сразу и однозначно скажут: оставаться, и Амор подчинится. Ему будет хорошо, скорее всего, – замечательно даже. Он будет достойным священником, будет старательно отрабатывать свои деньги, которые заплатит за него Альба Франк – или ее фонд – или кто там из доброжелателей, и при этом осознавать, что это не было его решением. Тревожное ощущение, с которым Амор очень не хотел сталкиваться. И ситуация эта, в которой он оказался волею провидения, ничем не напоминала десятки случаев, когда Амор подчинялся решениям старших по чину, возрасту и положению. Возможно, это было тем самым испытанием, заставлявшим Амора делать то, что он не любил до изжоги – принимать решения, касавшиеся только и исключительно себя, и едва ли в этот раз получится спрятаться за чьими-то призраками, как это было в свое время, когда он отправился из благополучной Европы за миражом.

Иге сидел у барака – на корточках, обхватив руками колени, сжавшись в комок. Амор опустился на корточки, заглянул ему в лицо.

– Доброе утро, – поприветствовал он мальчика.

Иге угрюмо посмотрел на него исподлобья и не ответил. Амор встал, потянул его за руку вверх – Иге подчинился, но смотреть на него отказывался, держал голову повернутой в другую сторону и был крайне напряжен.

Амор затащил его в учебную комнату, усадил за стол, сел рядом.

– Что случилось? – мирно спросил он.

– Эше умирает, – прерывающимся голосом сообщил Иге.

– Да? И почему ты так решил?

– У него было много врачей, много-много. И там машины всякие пищали. Я зря его тащил, надо было нам там остаться. У меня было пять патронов. Нам бы хватило. Мы бы умерли как герои.

– Ты убил бы себя и Эше и позволил шакалам жрать ваши тела? – поднял брови Амор. Он умудрялся оставаться спокойным, хотя ему очень хотелось отшвырнуть стол, трясти Иге, пока тот не посинеет, чтобы эта дурь вылетела из его головы, или что-нибудь еще. Главное, чтобы в его голове не осталось этой дряни.

– Мы бы умерли как герои! – упрямо повторил Иге. – Как герои. Как настоящие мужчины!

– Эше бы погиб от руки друга, а ты бы умер как убийца своего друга. – Поправил его Амор. – Не герой. Герои как раз тащат друзей к тем, кто может им помочь.

– Эше все равно умрет! – выкрикнул Иге, вскочив. – Все равно!

Амор повернулся к нему. Удивительно, но порадовался, что мальчик плачет. Он невозмутимо сказал:

– А врачи говорят, что Эше очень хорошо поправляется. Они выводят его из того глубокого сна. Я рассказывал тебе о нем, помнишь? И они довольны, как у них все получается.

– Они врут, – категорично заявил Иге. Прозвучало почти убедительно, но сопли и мокрые от слез щеки, которые он потянулся вытереть, испортили спектакль.

– А давай проверим, – предложил Амор. – Пойдем.

Иге сопротивлялся. Амору приходилось тащить его, и это было нелегкой задачей.

В бараке, завидев Амора, медсестра воскликнула:

– Отлично! Отец священник, вы подойдете к тому подобратышу? А то он, бедняга, боится.

– Мне можно будет взять с собой ассистента? – Амор указал кивком головы на Иге. – Они с Эше, кажется, только друг друга здесь и знают.

– Хм, – сурово произнесла медсестра, складывая руки на груди. – Боюсь, у нас не найдется спецодежды такого большого размера. Сейчас что-нибудь придумаем.

Через пять минут Амор тащил Иге, облаченного в маску и шапочку, в огромной рубахе, подпоясанной невесть где найденным шнурком, в бокс Эше. Там были только врач и медбрат, проверявшие показания приборов.

– Отец священник! – обрадовался врач. – Отлично! Вас просто ангелы к нам прислали. А это кто? – поинтересовался он, посмотрев на Иге.

– Ангел, – пожал плечами Амор.

Медбрат фыркнул:

– И крылья в наличии.

Врач наградил его тычком в плечо и приказал внимательней следить за показаниями.

Эше, встревоженный разговорами, открыл глаза, испугался, увидев еще посторонних, но Иге уже вцепился в кровать и тянулся вверх, чтобы попасть в поле его зрения. Амор встал за ним сзади и положил руки на плечи. Поздоровался, представился. Спросил, как дела. Эше заметно боялся. Иге, повторявший его имя, говоривший только: «Я здесь, я здесь», – не помогал особо. Амор неторопливо рассказывал, где Эше находится, кто те люди вокруг него, говорил, что с Иге все в порядке, и что они далеко от своего отряда и в безопасности. Эше смотрел то на него, то на Иге, отчаянно шмыгавшего носом и часто моргавшего.

– Ты не хочешь рассказать своему приятелю, как вы сюда попали? – спросил Амор. – А я пока потолкую с врачом. Договорились?

Иге кивал, глядя вниз перед собой. Амор мимоходом погладил его по голове и медленно отошел в сторону. Врач сказал ему:

– У вас хорошо получается. Мальчик успокоился. Я уже думал накачивать его успокаивающими. В его состоянии еще стрессов добавлять – это крайне опасно.

Он рассказал Амору, как у Эше дела, попросил побыть с ним, ушел по делам. Амор сел рядом с Иге, улыбнулся Эше; едва ли мальчик мог видеть это – но почувствовать, увидеть улыбающийся взгляд мог вполне. И Иге с ним. Кажется, подействовало. Иге повторял после долгих пауз беспомощное: «ты живой». Эше пытался держать глаза открытыми. Амор перебирал четки и вспоминал псалмы.

Затем он вел Иге на очередной допрос. Иге послушно семенил рядом с ним, спрашивал каждые полминуты: «С Эше правда все будет в порядке? Он правда выживет?», и Амор терпеливо повторял в сотый раз: да, в порядке, да, выживет, да, ты настоящий герой, что так защищал своего друга.

В кабинете майора Ниссена их снова ждал кофе, несколько вазочек с печеньями и конфетами и лейтенант Кваси. Помимо него – еще один офицер, представившийся майором Тафари из военной полиции Лиги. Он строго посмотрел на Иге, протянул ему руку, и тот сжался, втянул голову в плечи, смотрел на него перепуганными глазами, как кролик на удава. Амор чуть подтолкнул его вперед, сказал мягко:

– Следует быть вежливым, Иге.

– Я не кусаюсь, – не меняя ни взгляда, ни выражения лица, подтвердил майор Тафари.

– Так точно, сэр майор, – выдавил Иге.

Глаза майора Тафари налились кровью. Амор не мог ничего поделать – как зачарованный следил за этим, хотя понимал недопустимость праздного любопытства.

Майор Тафари, закаменевший от бешенства, тем не менее заставил себя сказать:

– Это – обращение не по уставу, молодой человек. Обращайтесь ко мне «майор Тафари» или «сэр». Понятно?

– Так точно, сэр. Майор Тафари. – Повторил Иге, вытягиваясь еще больше.

– Отличная стойка смирно. Плечи выше, не отводи так назад: сломаешь. Спину ровно, не выгибать. Смотреть в глаза. Молодец. Садись.

Иге подчинился, сел на краешек стула, сложил руки на коленях, украдкой посмотрел на майора Тафари, опустил голову. Амор подал майору руку. Тот – склонил голову в привычном жесте, испрашивающем благословения. Получив его, сказал:

– Я рад, что вы присутствуете на беседах моих коллег и моей с этим молодым человеком. Спасибо.