Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

– Рад услужить, майор Тафари. – Амор вовремя прикусил язык и не добавил «сэр», хотя ему отчаянно, по-мальчишески хотелось проверить, взбеленится ли он еще и от этого, или все-таки оценит иронию. То ли майор Тафари был куда понятливей, то ли он мог читать мысли, но Амор смутился от откровенно насмешливого его взгляда.

Майор Тафари предложил Иге кофе и даже порекомендовал конфеты. Он невозмутимо объяснял:

– Эти очень вкусные. Эти – сладкие, и только. Эти – не очень сладкие, их делают с медом, а шоколад выращивают рядом с городом моих родителей. А это печенье пекут волшебники на местной кухне. И я свидетельствую, молодой человек: они истинно волшебники. Если будете на ней, обязательно поблагодарите их за меня.

Амор восхищался ловкостью майора Тафари: Иге ел конфеты, соглашался с майором, брал печенья, запивал их кофе, снова соглашался, что они просто замечательные, а попутно отвечал на простые вопросы. Что-то вроде: мама не умела печь сладкое, но хорошо готовила хлеб; Иге не помнил, любили ли его младшие братья и сестры такое, у него их, кажется, вообще не было, только младшая сестра совсем маленькая, и старших, наверное, тоже; а потом, когда он служил в отряде майора-самозванца, они ели жуткую бурду, но пару раз они останавливали машину с продовольствием, и там были консервы –мясные и рыбные, и вкусный хлеб, Иге это хорошо помнит. Майор допил кофе, предложил доесть печенье («чтобы не расстраивать поваров, а то они решат, что нам не понравилось») и взялся за дело серьезно: Иге вспоминал мельчайшие подробности того захвата, количество людей, в нем участвовавших, марку машины, сколько людей ее сопровождало, куда она двигалась. Иге рассказывал: «сэр майор» взял Ндиди и еще восемь человек, и их с Эше, когда разведчики доложили, что едет фургон. Для них с Эше это должно было стать боевым крещением. «Сэр майор» долго говорил об ответственности и чести, которые возлагает на них, и на то, как он рассчитывает на их верность и боевые качества. Затем они стреляли по машине, потом Ндиди дал ему и Эше ружье, приказал стрелять в водителя и еще одного, уже раненных, вытащенных из машины и избитых. Эше отказался, «сэр майор» ударил его так, что он упал, сказал, что изобьет Иге так, что он будет мочиться кровью, и Иге выстрелил, сначала в одного, потом другого. Они еще дергались, и тогда Ндиди велел стрелять еще раз. Иге послушался. Когда они вернулись, майор угостил Иге бренди, а затем, напившись, избил Эше – «воспитывал в нем дух мужчины». Иге сначала не мог есть консервы и хлеб, его тошнило. Но через два дня ему было плевать, откуда еда, он ел черствый хлеб, заедал им консервы и жалел, что ему не досталось сыра. Ндиди хвалился, что он был очень вкусный. Другой раз было проще, хотя машины с продовольствием охранялись куда лучше. Тогда был тяжело ранен приятель Иге, им вообще было несладко, удалось отбить машину, и трое из них уехали прямо на ней, а Ндиди приказал отступать, и приятель остался прямо в лесу. Майор сказал, что это приемлемая жертва – во имя спасения остальных.

– Помнишь, где это было? – спрашивал майор Тафари.

Они снова подходили к стене. Майор Тафари учил его обращаться с интерактивной картой, показывал пару трюков, вроде корректировки спутникового изображения, рассказывал и о ней немного. И задавал вопросы. Майор Ниссен тихо ушел, пояснив Амору, что посмотрит потом протокол допроса, и этого будет более чем достаточно – такая у Тарафи репутация.

У Иге была неплохая память на все, что касалось оружия и машин. Он охотно рассказывал, что за авто пригнали однажды Кеви и его кузен, а он и Эше должны были отмывать от крови и «такой серой фигни», – добавил Иге сдавленным шепотом и повесил голову. Эше вывернуло, пить у них было всего ничего, и Иге бегал за полкилометра, чтобы принести нормальной воды из родника, о котором знал Уфуома. Потом им досталось от «сэра майора», что к концу дня машина еще не была чистой.

– Как именно? – спросил майор Тафари.

– Выпороли. – Безразлично сказал Иге. – У сэра майора был такой хлыст. Эше рассказывал, что сэр майор учил даже его такой делать и вплетать в него камни, чтобы было больней.

Майор Тафари предпочел не останавливаться на этом, начал спрашивать о другом. Куда они ездили, о каких местах говорил их главарь, о каких людях.

– Я не очень знаю, каких людей знал сэр майор, – признался Иге, покосившись на Амора. – Эше лучше знает. Он часто был у сэра майора.

– Зачем? – спросил Кваси.

Иге задержал дыхание, пожал плечами, повернул голову к Амору, но поднять ее не смог. Амор погладил его по голове, положил руку на плечо.

– Так Эше часто был у сэра майора? – тише спросил Тафари.

– Часто. Он красиво писал и рисовал. И еще у него получалось быстро печатать, когда сэру майору что-то было нужно. И еще на ночь оставаться.

– Только Эше? – уточнил Тафари. – На всю ночь?

– Ну… – Иге замялся. – Иногда раньше. Иногда Эше возвращался. Иногда сэр майор хотел, чтобы я приходил. Иногда другие.

– Вот как, – тихо произнес Тафари. – Давай-ка вернемся к местам ваших стоянок. Кое-что мы уже установили.

И он снова спрашивал, Иге отвечал. Кваси делал кофе, и Тафари прерывался, чтобы потребовать от него съесть еще печенье или конфету, выпить еще кофе. Иге усаживался рядом с Амором, косился на него, словно убеждаясь, что тот никуда не собирается сбегать, и тянулся за печеньем. Тафари иногда подходил к окну, стоял там, затем шагал к стене с интерактивной картой. Снова усаживался напротив Иге, как понял Амор, только достаточно успокоившись.

Закончив допрос, он попросил Амора чуть задержаться.

– Вы ведь не оставите его? – требовательно спросил он. – И того другого. Эше. С ними будут работать местные психологи, но что бы они понимали!

– Не оставлю, – пообещал Амор.

Майор Тафари снова склонил голову, испрашивая благословения. Амор снова рисовал крестик на его груди.

Иге стоял у двери, вжав руки в бока, уныло повесив голову.

– Мы очень много плохого делали, отец священник, – тихо говорил он. – Очень-очень много плохого.

Амор потрепал его по плечу.

– Ты сейчас сделал очень-очень много хорошего, Иге, – ответил он. – Ты помог остановить плохое.

Они шли к Эше; Амор заметил Альбу Франк, говорившую с доктором Декрит. Стоявшую совсем близко к ней, улыбавшуюся и убиравшую волосы с ее лба. Она заметила Амора, застыла; он помахал ей рукой. Она ему в ответ, и доктор Декрит. Удивительно, но от такой мелочи – оттого, что он просто застал их за интимным разговором – у Амора поднялось настроение: человеческое в человеке так просто не уничтожить.

========== Часть 29 ==========

Амор остановился, чтобы узнать у дежурного врача, как дела у Эше.

– Никаких изменений к худшему, отец Даг, – бодро сообщил врач. Все очень даже неплохо, парень живуч как кошка, замечательно реагирует на лечение. Ты его приятель? – спросил он у Иге, смотревшего на него круглыми глазами. – Я – Армин.

Он протянул руку, приветливо улыбнулся мальчику. Сказал:

– Мне рассказали, что ты был настоящим героем, защищал своего приятеля и не оставил его умирать. Молодец!

Иге зашмыгал носом; его голова дернулась – он хотел было посмотреть на Амора, чтобы узнать – определить – понять, как себя вести, и тут же он решил, что это – недостойное мужчины решение. И руку пожимать – тоже недостойно, в смысле, он недостоин. И что делать, Иге не особо понимал.

Амор погладил его по плечу.

– Ты ведь не будешь невежливым и ответишь на приветствие Армина? Если, разумеется, месье доктор не обидится, что я обращаюсь к нему по имени, – добродушно произнес Амор.

Доктор подмигнул ему.

– Месье доктор счастлив и горд, что месье отец священник Даг изволит обращаться к нему запросто по имени, – весело ответил он.

Амор тихо засмеялся. Сказал Иге, не снимая руки с его плеча:

– Не бойся, не робей, пожми Армину руку.

Иге долго колебался, но все-таки решился. Армин радостно затряс ее, спросил, как у Иге дела, не болит ли чего, нет ли жалоб, есть ли пожелания. Восхитился, что у Иге крепкое, по-настоящему мужское рукопожатие, спросил, хочет ли Иге чуть получше осмотреться здесь. Амор не мог ничего с собой поделать – он веселился: доктор Армин трещал, что сорока, при этом как-то ловко, цепко, с умыслом изучал Иге. Даже умудрился похвастаться совершенно невероятным термометром, который способен измерить температуру не только на поверхности тела, но и внутри его. Предложил проверить, проверил – предложил Иге испытать термометр и на «месье отце священнике Аморе». Иге ухватился за термометр обеими руками, повернулся к Амору – тот одарил доктора обличающим взглядом, но послушно замер, позволяя Иге измерить температуру. Доктор в то время помечал показания на экране планшета. Он и взгляд Амора заметил – но только подмигнул. Показания, которые Иге с его помощью считал, точно так же занес на экран.