Двадцать и двадцать один. Наивность (СИ)

- Но вы… Вы же… – Миша отчаянно задыхался.

- Да или нет? – повторила Виктория.

- ДА! Но я не буду участвовать в вашей…

Тебя ищут! Ты не сможешь вернуться домой! Ты не можешь ходить в школу… Виктория затрясла Мишу на каждом слове.

- Но...

- А будешь учиться на «историческом отделении нашего института»! Партия может обеспечить тебе прикрытие, хотя бы относительную безопасность. Иначе ты без пяти минут труп, кто с тобой церемониться будет. Ты продолжишь работу отца, которую он не успел завершить. Мы сообщим твоим близким, что с тобой всё хорошо. Но покидать штаб одному – это верная гибель. – Виктория доверительно убрала прядь волос с глаз. – Пойми, не мы выбираем, время, обстоятельства выбирают. Если сидеть сложа руки и не принимать кардинальных мер, будет только хуже и хуже. Для счастья семьи как раз надо было никуда не лезть, а жить тихо. Отец хотел, чтобы семья жила в лучшем, справедливом мире, потому это и случилось.

Девушка отпустила Орлова, подошла к одному из шкафов и достала довольно объемную белую папку, перевязанную резинками

- На сегодня новостей хватит, а то у тебя «крыша поедет». Я поверхностно рассказала тебе о нашем деле. Есть какие-нибудь вопросы?

Миша кивнул, стараясь не паниковать и разложить всё по полочкам.

- Насчет отца мне все понятно. Но почему ты, в таком молодом возрасте, пошла на это? Зачем тебе политика?

- Просто я патриотка, я не могу смотреть, как рушится страна, в которой я родилась, – пожала плечами социалистка. – И многим из тех, кого ты видел здесь. Все они из разных городов, объединились и получилась наш партийный состав.

- Но ты же учишься где-то? – не унимался Орлов.

- Так! Обо мне потом поговорим! Сейчас ты должен ознакомиться с кратким содержанием начала двадцатого века, ознакомиться с уставом партии РСДРП, курс и программу, а потом перейти к тезисам. Написано там все просто, ты поймешь, если хоть раз читал историю в школе. Если будут вопросы – спрашивай. Я сейчас пойду, зарегистрирую тебя, а ты осваивайся. Привыкай к новой жизни.

Виктория улыбнулась ему на прощание и хотела было идти, однако парень ее одернул.

- Подожди. Ты столько для меня сегодня сделала, что мне неловко. И я хотел вернуть вот это.

Он вытащил из кармана куртки календарик и протянул девушке.

От её же последовала странная реакция: зрачки мгновенно расширились, а на лице отпечатался такой ужас, который, возможно, она даже не испытывала при известии о гибели знакомого человека.

- Он был у тебя! – гневно воскликнула она, выхватывая его из рук Миши и лихорадочно распрямляя помятые уголки.

- Да, – Орлов был смущён. – Он выпал у тебя из кармана. Кстати о календаре… Кто такой Дзержинский? Писатель или врач? Почему год закрашен? И зачем даты обведены?

Виктория высокомерно и даже презрительно взглянула на юношу, убрав календарик в карман джинсов.

- Знала я, что у нас с преподаванием истории всё хреново сейчас, но что настолько. Потом прочитаешь про него, когда будешь изучать архив. Немаловажная личность... А год, чтобы не сбиваться при слежении дат. Видишь, они обозначены разными цветами? Это даты, на которые стоит обратить внимание. Потом объясню подробнее. И… да, забыла спросить. Как ты нашел мою квартиру?

Орлов покраснел.

- Я рассчитал, где бы она могла находиться, когда ты посмотрела на свой этаж. Я хотел отомстить тебе как-нибудь…

Виктория покачала головой и отбросила прядь волос за плечо.

- Ладно, твои симпатии и антипатии сейчас меньше всего важны. Я пойду, а ты – штудируй! И помни: от тебя зависит судьба нашей партии и нашей Родины… Не думала, что скажу это именно тебе.

====== Глава 9. «Наши разногласия» ======

С тех пор, как Коба и Лев прибыли в Петроград, прошел месяц. Почти сразу же оба товарища отправились в реквизированный большевиками особняк балерины Кшесинской – теперь там располагалась редакция газеты «Правда» и вскоре стали редакторами этой газеты, предварительно выдворив из нее несколько молодых людей…

- «…теперь, покуда Россия свободна от цепей царского гнета, она сможет развиваться в полную силу! Вместе с ярким весенним солнцем рассветает новая страна! Мы ждали и, наконец, дождались! Мы противостояли монархии, мы победили, а значит, и на войне мы победим!» Эмоционально, броско, но слишком субъективно.

Лев сидел на стуле, вслух читая наброски для статьи Кобы. Сам же автор терпеливо стоял сзади него.

- А разве не главное, чтобы народу статьи были интересны? – поинтересовался Коба.

- Это, конечно, важный критерий, но нужно объективно судить о вещах, минимум своего мнения. Так дальше вот тут у тебя: «Наши партии сделают всё возможное для скорейшей победы…». Наши партии?

Лев внимательно посмотрел на Кобу. Тот ответил:

- Ну да. Меньшевистская и большевистская партии-РСДРП. Ленин же часто говорил про «интернационал», «пролетарий»… Там дальше о том, что судьба страны зависит не только от партий, но и от самих людей…

Лев задумался над словами Кобы.

- Интересно, но все же – ты в партии большевиков, зачем тебе Мартов с его партией? Ладно, это риторический вопрос… Ну, тут все понятно… Ага, вот. Концовка.

- А что с ней не так? – удивился Коба. Саму концовку он продумывал долго и очень над ней старался.

- Да нет. Все хорошо… «И поэтому гордитесь своей страной, партией. Верьте в светлое будущее… Ла, ла,ла… Под редакцией Кобы Сталина». – Лев сощурил глаза. – Сталин? Решил последовать всеобщей «металлической-броневой-фамильной зависимости»?

Коба усмехнулся.

- Сам же ей подвергся, Каменев!

- А почему именно Сталин, а не Сталиной? Или Сталинов?

Коба мечтательно поднял взгляд вверх.

- Честно сказать, чтобы было созвучие с «Ленин»…

- Вай, вай, куда замахнулся! Вернись на землю, мы с тобой обычные журналисты, Джугашвили.

Кобе пришлось опустить голову.

- Всё сказал? Спасибо за критику, а теперь я в печать. Сколько ошибок?

Лев еще раз просмотрел текст.

- Да одна две… – негромко сказал он.

- Всего?! – воскликнул Коба.

- …в каждом предложении, – Закончил Лев. Настроение у Кобы и без того поникло. Он взял у Каменева текст и направился к своему столу.

- Что ты так переживаешь? Еще успеешь проявить себя. Сейчас же, как у тебя написано, «время бушующей толпы, время улиц». Ильич еще тебя оценит.

Коба от силы улыбнулся, хоть улыбаться ему не хотелось.

- А ты чем сейчас занимаешься?

- Пишу о тезисах… – ответил Лев.

- Неужели тебя и правда не устраивает эта программа? – удивлялся Коба. Недавние «Апрельские тезисы» от Ильича вызвали бушующие разногласия между большевиками, в том числе разделили Каменева с Кобой.

- Абсолютно. Эти тезисы оказывают разлагающее влияние в обществе! О чем только думал Ленин тогда…

Коба воздержался от ответа. Он чувствовал, что за всеми следующими статьями последует негодование Вождя.

У него есть все шансы занять место рядом с ним… С Великим Лениным. Ведь у кого еще такие амбиции, как у него? Нет таких людей, которые могли бы с ним конкурировать, ну а если и есть – то они по другую сторону баррикад.

*

-Владимир Ильич, подождите секунду!

Низенький лысоватый человек обернулся. К нему чуть ли не бегом шёл революционер.

- Да-да, Григорий, я вас слушаю.

- Я хотел обсудить кое-что насчет тезисов… В «Правде» разногласия да и некоторые товарищи игнорируют Совет…

Ильич перебил его:

- Товарищ Зиновьев, вы говорите очевидные вещи. Тезисы тезисами, но мне необходимо решить несколько вопросов с меньшевиками и эсерами. Если б знал Великий Маркс, как мне не противны эти недалекие, дотошные до власти людишки, но по кодексу революционеров все симпатии в сторону.

Ильич внимательно посмотрел на собеседника и продолжил:0

- На днях мне предстоит встреча с Мартовым. Опять заведет свою нудную шарманку… Ну, да ладно. Это все мелочи.

- А как насчет «американца»? – осторожно спросил большевик.