Пленник (СИ)

— Вонгола Занзас, — прозвучало очередное имя, — номер три.

Хибари поднял голову, сосредотачивая взгляд на вышедшем вперед мужчине.

— Черт, это же сраный Скуало из ордена сопротивления, — ругнулся кто-то рядом вполголоса.

— И что? Тут целые толпы этих придурков-повстанцев.

— Ты идиот. Кто не знает Скуало? Проклятье, теперь у меня и шанса нет выжить.

— Рокудо Мукуро. — Хибари против воли рассвирепел. Одно это имя вызывало безумное желание уничтожить его владельца. — Номер восемнадцать.

Хибари даже не шелохнулся. Он не принадлежал Мукуро, чтобы выступать под его именем, словно какая-то ручная зверушка. Голос, обращенный к нему, повысился, заключенные с любопытством оглядывались, и стража принялась рыскать среди толпы.

— Номер восемнадцать! — гаркнул наконец распределитель. — Вам лучше бы выйти, если не хотите преждевременно закончить свой бой.

Хибари фыркнул, с досадой шагая вперед. Нет уж, умереть он тут не мог, придется надавить на горло своей гордости, впрочем, как и сотни раз за этот чудовищный год.

— Это еще кто?

— Пфф, он даже и одного сражения не переживет.

— Что за хиляк?

Хибари подошел к одному из коридоров, куда его направили, и получил неожиданный удар в живот, заставивший его согнуться пополам.

— Здесь тебе не твоя дикая страна, где ты можешь делать, что хочешь, — с нескрываемой брезгливостью произнес стражник, разжимая закованный в стальную перчатку кулак. — Не будешь следовать правилам — умрешь, не дожив до сражений.

Хибари с трудом выпрямился, опалил его уничтожающим взглядом и отошел в сторону, стараясь отдышаться.

— Черт подери, — услышал он разгневанный голос. — Мы что, в одном блоке?

К нему подошел Скуало, окидывая его оценивающим взглядом.

— Ради драки с тобой я пошел на эти кретинские бои, и ты же оказался в моем блоке. Превосходно, — досадливо цокнул он языком и уставился на распределителя. В его голове проносились сотни идей убийства этого мерзкого старикашки, умудрившегося поставить его в один блок с человеком, против которого он жаждал сразиться. — Что ж, ничего не поделать, придется сначала перебить эту вонючую кучу мусора, — фыркнул он, с презрением и превосходством оглядывая людей.

— Мы можем сразиться в любой момент, — холодно ответил Хибари, расправляя плечи. Странно, но ему становилось все лучше и лучше. Может, из-за предвкушения?

— Это вряд ли. Я не хочу выпилиться раньше времени, — хмыкнул Скуало и вскинул брови. — Ты ранен? Выглядишь отвратно. Только не говори, что мне придется в первом же сражении защищать тебя, чтобы ты не подох.

Хибари резко метнулся к нему и прижал его к стене, давя локтем на его горло. На лице Скуало появился почти звериный оскал, и в прищуренных темных глазах мелькнул азарт.

— Ты и правда псих, а? — произнес он, даже не сопротивляясь. — Я бы с удовольствием сейчас разбил твою рожу в кровавое месиво, но, увы, умирать сразу после тебя я не собираюсь. — Он взглянул поверх его головы на стражника, повернувшегося к ним, стряхнул с себя руку Хибари и несказанно удивился, когда это удалось ему с легкостью.

Кея, кажется, даже последних его слов не слышал. Он качнулся и едва не упал, но устоял на ногах и тяжело задышал, кривя лицо.

— Вот что значит безрассудно ввязываться в драку накануне боев, — не преминул съязвить Скуало. — Черт возьми, — вздохнул он и вдруг встал рядом с ним, незаметно подхватив его под руку. Хибари неприязненно отшатнулся и чуть не свалился, но Скуало его удержал. — Тц, хватит вести себя, как ошалелый ребенок, ничего страшного, что я тебе помогаю. В конце концов, ничего альтруистичного в моих действиях нет: я просто хочу, чтобы ты дожил до нашего с тобой боя.

Хибари ничего не ответил, но вырываться перестал. Хотя его дыхание все еще было учащенно и сбито, но он подобрался и тяжело смотрел прямо вперед, будто не видел никого рядом с собой. Скуало поддерживал его и чувствовал его слабость. В таком состоянии он и с младенцем не справился бы. Хорошо, все-таки, что они в одном блоке: главное теперь выжить им обоим и тогда они точно сойдутся в финале.

Если быть честным, то Скуало не помнил или даже вообще не понимал, почему хочет схлестнуться именно с Хибари, но точно почувствовал это еще тогда, когда увидел его в доме Шамала, недвижимого и болезненного. Вряд ли это было чувство мести за убитого лидера — если бы не вмешался Хибари, то Скуало бы сам грохнул этого неудачника, тут было что-то другое. Жутко не хотелось признавать, но, кажется, все было дело в воспоминании об их самой первой встрече. Яркое, живое воспоминание, которое он не мог и не хотел забывать.

Хибари ждал их на выходе из леса, где отряд повстанцев разбил лагерь. Спокойно сидел на пне, кроша хлебные крошки на землю, а вокруг него скакали птицы. Ни одного слова не прозвучало, он просто поднялся и молниеносно ударил. Скуало должен был помочь своему лидеру, но не мог даже шелохнуться, настолько заворожило его происходившее перед ним сражение.

Это не было похоже на чувство искреннего уважения к силе Занзаса — он уважал ее и признавал. Силу Хибари он признавать не хотел. Он хотел ею помериться. Хибари тогда выглядел так высокомерно, самоуверенно, и двигался так стремительно и грациозно, что это мало походило на грубые резкие удары соратников по оружию и противников, которых привык видеть Скуало изо дня в день. И это вызвало чувство восхищения и уязвимости. Скуало был сильным — это даже не подлежало сомнениям, но после увиденного на лесной опушке его собственные движения стали казаться слишком уродливыми. Его не интересовало никогда то, как он выглядел со стороны, когда дрался, он просто наслаждался самим процессом, но теперь не мог никак не сравнивать себя с Хибари, который был словно олицетворением силы и ловкости. И это раздражало до такой степени, что теперь Скуало желал одолеть его, чтобы перестать мучить себя бессмысленными переживаниями.

Омрачало его нетерпение и возбуждение лишь тот факт, что гребанный, ублюдочный Мукуро поставил под угрозу весь сок этого боя. Нет ничего более скучного и бесящего, чем драка с изможденным и сломленным противником. Потому что Скуало смотрел на него сейчас и не мог узнать в нем того самого Хибари Кею, которого увидел тогда.

А еще он понял, в чем была проблема Хибари. Просто взглянув на него, хотелось его подавить. Поэтому винить Мукуро в полной мере он не мог.

— Мукуро, — вдруг встрепенулся Хибари, и Скуало удивленно огляделся. Разумеется, Рокудо нигде не было, он должен был сейчас торчать на зрительских местах вместе с Занзасом, да его бы и не пустили в Колизей в любом случае.

Кея нахмурился, враждебно озираясь, и уставился на распределителя с таким видом, будто ожидал, что он вот-вот скинет маску с лица и с диким хохотом превратится в Мукуро. Порой он вздрагивал и ежился, или стискивал зубы до скрежета, и это тоже бесило, потому что в голове не могло уместиться два столь различных образа одного и того же человека.

Наконец, всех раскидали по блокам. Скуало думал, что их отправят назад в камеры, но вместо этого их погнали совсем в другую сторону.

— Ты что, меня сейчас ударил?!

— У тебя проблемы? Никто тебя не трогал.

— Хочешь сказать, что я вру?

Два каких-то придурка смахнулись посреди коридора, застопорив все движение. Стражники быстро растолкали толпу и пинками успокоили дерущихся, а когда один из них рванулся обратно, его просто убили.

— Хах, — усмехнулся Скуало, — получил, на что нарывался, кретин.

— Так будет с каждым, кто нарушит правила, отбросы, — гаркнул один из стражей, отпихивая ногой мертвое тело. — Никаких, мать вашу, драк не на арене, уяснили?!

Хибари не понимал, почему они остановились. Он поднял голову, но не увидел ни черта. В ушах медленно, но оглушительно бился пульс, в горле пересохло, и тело ломило так, словно все кости перемололи, а потом вырвали вместе с мясом. Если бы не торчавший рядом парень с дурацкими длинными волосами, имени которого он не запомнил, то он бы точно уже потерял сознание или потерялся среди этого отвратительного стада людей.