Пленник (СИ)

Кучер засвистел и щелкнул кнутом, погоняя лошадей, и экипаж тронулся, скрипя деревянными колесами.

— Кто это тут у нас? — протянул глумливо какой-то мужик с желтыми кривыми зубами. Один его глаз был неестественно светлый, даже белесый, явно незрячий, и через половину лица проходил глубокий шрам. — Надо же, совсем не похож на заключенного. Чистенький, ароматный, щегол какой-то.

Послышались редкие смешки. Хибари мазнул по нему равнодушным взглядом и откинулся назад, закрывая глаза. Никто из этого жалкого отребья его не интересовал, он был уверен, что даже не встретится с ними в бою, так что решил не тратить свои силы на таких придурков.

— Мм, язык проглотил? — продолжал тормошить его мужик, пережевывая табачную жвачку. — Или считаешь нас слабаками?

— Ты сам ответил на свой вопрос, — не открывая глаз, ответил Хибари. Сразу же послышались насмешки и улюлюканье. Впрочем, другого он и не ожидал.

— Какой смелый. Уверен, что из-за таких слов не помрешь еще в дороге? — надоедливый мужик вдруг схватил его за подбородок и поднял лицо, вглядываясь. — Ого, посмотрите, у нас тут заграничный гость!

Хибари схватил его за запястье, почти не применяя силу, и с омерзением отбросил его руку.

— Чего это дикарям с островов понадобилось в нашем великом королевстве? — хихикнул кто-то прокуренным голосом.

— Эй-эй, а если я буду щурить глаза, меня примут за вашего?

— То-то смотрю, щуплый такой.

Хибари почувствовал, как подергиваются его руки от желания забить здесь всех до смерти. Никогда к нему так оскорбительно не обращались, даже Мукуро не называл его дикарем или варваром, за которых его народ считали жители этой проклятой страны.

— И кто тебя только в бойцы-то записал, — кто-то ущипнул его за бок, — кожа да кости просто.

— Может, подставился кому-то, чтобы в боях поучаствовать, — пошутил другой, и все дружно поддержали эту мысль.

Здесь все были зрелыми, взрослыми, бородатыми и мощными, поэтому появление в их среде такого, как Хибари, казалось удивительным. Победа в боях гарантировала кое-какие привилегии, может, даже свободу и награду, так что многие пытались договориться об участии в боях, не гнушаясь ничем. Абсолютно.

— Ну-ка, скажи свое имя, — насмехался один толстяк с обожженной наполовину рукой. — Может, ты знаменитость какая?

Грянул еще один взрыв смеха.

— Все-все, перестаньте, — посмеиваясь, произнес тот, что со шрамом на лице. — Ну же, миленький, назови свое имя, чтобы плохие дяди перестали над тобой смеяться.

— Хибари Кея, — ответил Хибари безразличным голосом, что удалось ему без особого труда, несмотря на всю злость, которую он сейчас испытывал. — И я тебе не миленький.

— Ах, Хиба… — начал было мужчина, но оборвал свою речь на полуслове. Остальные тоже замолкли, переваривая услышанное.

Конечно же, они слышали это имя. Может быть, и не знали, почему оно известное, но слышали так или иначе. Человек, который развалил вышколенный строй Клевентона, уничтожил крепость, которая казалась до того момента неприступной, и убил человека, считавшегося неуязвимым. Уму было непостижимо видеть его воочию, да еще и узнать о том, что он заключенный, ведь эта информация особо не распространялась, в интересах Мукуро.

— Это типа шутка?

Нет. И все это знали. И всем стало не по себе. Кому-то — из-за чувства вины перед человеком, которым искренне восхищались, кому-то — из-за страха перед перспективой встретиться с ним на боях.

И тут случилось то, что поразило всех. Один из заключенных вдруг накинулся на Хибари, что-то крича про обязанность победить. Его слова становились все более бессвязными, да Кея и не собирался слушать его. Мужчина был откровенно слабым, можно было бы просто вырубить его, но настроение у Хибари было не то. Мужчина перестал пытаться достать его лица, шеи и старался уже спасти самого себя, но ему это не удалось. Хибари, закончив с ним, отряхнул руки и вернулся на свое место, как ни в чем ни бывало, оставив тело посреди повозки.

Почему-то он был уверен, что просто так его в покое не оставят. И был прав.

***

Бельфегор извинился и отвлекся от занимательного разговора с Джессо, когда его отозвала в сторону Вайпер. Пройдя за ней в кабинет, он встретил там своего капитана, который склонил перед ним колено и голову.

— Можешь встать, — кивнул ему Бел, падая в свое кресло и закидывая ногу на ногу.

— Благодарю, Ваше Высочество. — Виллани поднялся, держа в руках свой шлем. — Осмелюсь доложить, что все участники боев прибыли на арену. Все, кто выжил, — уточнил он, не отводя пристального взгляда от принца, который игрался своим крохотным перочинным ножиком.

— Все, кто выжил, — присвистнул Бел, не особо удивившись.

— Можно задать вопрос? — помолчав, попросил Ренцо.

Бел кивнул, по-прежнему полностью увлеченный своим ножом.

— Вы ведь сделали это специально, верно? Участники могли приехать со своими «попечителями», но вы решили везти их группами… Для того, чтобы бойцов стало меньше?

— Это абсолютно некорректный вопрос, — отрезала Вайпер, но Бел пресек ее дальнейшее возмущение, предостерегающе подняв руку.

— Мне приятно, что ты беспокоишься обо мне, но все нормально.

— Это вовсе не беспокойство, — фыркнула девушка, и Бельфегор посмеялся, услышав ее ответ. Виллани терпеливо ждал ответ.

— Все верно, мой рассудительный капитан, именно на то и был расчет. Было бы очень скучно смотреть на огромное количество бездарных сражений, разве нет? — Бел защелкнул ножик и подошел к окну, глядя на пиршество в своем саду. — Я просто отделил зерна от плевел, слабаки отправились в утиль, и теперь мы сможем насладиться настоящими зрелищными боями.

— Разумно, — не смог не согласиться Виллани. В его непроницаемых светлых глазах сверкнуло восхищение.

— Надеюсь, тебя удовлетворил такой ответ? — улыбнулся Бел. Ренцо кивнул. — Тогда пойдемте же встретим вторую партию моих дорогих гостей! — воскликнул он и выскочил в коридор.

Пыльные громоздкие повозки, похожие друг на друга как близнецы, въезжали с задних ворот во внешний двор дворца. Король никогда бы не подпустил заключенных настолько близко к королевскому замку, но принц не был таким осмотрительным и брезгливым, поэтому сам же и приказал привезти их сюда, чтобы показать их собравшейся аристократии. Чтобы они увидели, на кого ставить, за кого переживать и к кому испытывать симпатию. Только в этом случае от боев можно получить настоящее удовольствие.

Некоторые повозки были заполнены наполовину, некоторые были по-прежнему набиты битком — это означало то, что ехавшие в ней заключенные все же поладили. Скуало выпрыгнул из повозки последним из своей ставшей немногочисленной партии, часть которой выкинул еще по пути на полном ходу; его попутчики выглядели слегка подавленными и, можно сказать, несколько напуганными, хотя и пытались скрыть свои эмоции. Все же здесь были собраны лучшие из лучших. Но даже они были впечатлены настолько, что без каких-то слов со стороны Скуало протянули руки, чтобы помочь ему спуститься. Бельфегор шумно аплодировал ему, не скрывая своего восхищения.

Его привлекла еще пара занятных людей (мужик, который убил в дороге кучера и вел лошадей сам, и женщина, похожая на колдунью, заставившая своих попутчиков самих покинуть повозку в дороге), а больше никого выдающегося он не заметил. Пока.

Когда большая часть заключенных, щурясь от яркого полуденного солнца, выбралась наружу, аристократы принялись оживленно обсуждать их, даже спорить, откровенно разглядывать их.

И, наконец, въехала последняя повозка. Из-за всеобщего ажиотажа на нее почти никто не обратил внимания, но те, кто все же заметил ее, были просто ошеломлены. Тем, что из нее выбрался лишь один человек. Стражники, окружавшие экипаж, выглядели растерянно.

— А… это кто? — шепнула одна из дам.

— Не знаю.

Ренцо мрачно кивнул на вопросительный взгляд Бельфегора и подошел к нему.

— Это Хибари Кея, Ваше Высочество. Он один. Стража сказала, никто больше не выжил.