Особый луч света (СИ)

Он поскуливает. Пытается вести себя тихо, не издавая больше никаких звуков, кроме того, как он утыкается в манжету куртки, быстро всхлипывая. Билл знает этот звук. Затем слышится тихий стон, и Билл закусывает губу, когда чувствует какой-то прилив в груди, который затем опускается ниже, в то место, о котором он уже забыл, до того как Том не появился. Он крепко зажмуривает глаза, пытаясь заглушить это, но уже представляет, как трогает своей рукой Тома, дотрагивается до приподнявшейся ткани на джинсах, потирает сквозь них, приводя в действие механизм, а потом лишь достаёт рукой, настойчиво обхватывая.

Билл сдаётся и стягивает варежку, забираясь рукой под одежду и пытаясь пробраться под бельё. Он не может расстегнуть, но так тоже хорошо, он уже знает это, потому как его рука достигает своей цели, и он сдерживается, чтобы не разбудить Тома своим дыханием.

Движения Тома медленные, словно он хочет насладиться этим, что доказывают слетающие с его губ стоны. Они едва различимы, но Билл слышит, как он борется с этим.

Билл полностью накрывает свой член ладонью, едва заметно содрогаясь, и быстро выдыхает. Он закусывает свои губы, но, как только дотрагивается до головки, начинает облизывать их, сдержанно и трогательно скуля.

Том понимает, что происходит. Теперь он двигается ещё медленнее, чтобы слышать больше. Билл просыпается от своего ночного кошмара практически каждое мгновенье, в большинстве случаев; наверное, сам не осознаёт этого. Том не остановил его, потому что не хочет воочию увидеть то, чем он занимается. Они оба притворяются, что ничего не происходит, и всё нормально. Но он не ожидал, что Билл войдёт во вкус.

Том думает, что вполне может представить Билла обнаженным, с ног до головы, его бледные руки и ноги, изящные изгибы его спины и бёдер. Грациозные движения, обжигающее дыхание и мягкие пальцы, скользящие по горячей коже Тома и согревающие его. Он смыкает губы и сжимает свой член, нетерпеливо и грубо пролезая рукой под кромку джинсов, делает это обдуманно, при этом чувствуя мягкую ткань штанов Билла прямо позади себя. Кто знает, чего стоило Тому не повернуться, чтобы, наконец, увидеть, как Билл доставляет себе удовольствие.

И Билл неплохо справляется, активно проезжаясь рукой вниз-вверх, и только лишь на секунду поворачивает голову, чтобы увидеть, как резво двигается локоть вздыхающего Тома.

Тому снился сон, который очень сильно походил на реальность. Они сидели друг напротив друга, совсем близко, и касались один другого. Один мягко дотронется до покрасневшего носа, второй нежно накроет щёку ладонью. Билл провёл рукой вниз по лицу Тома, чтобы чувствовать его тёплое дыхание, так что теперь он мог снова касаться его, не принося боли от ужасного холода, что заставлял вздрагивать всем телом. Всё было именно так, как нужно, никакого напряжения, никаких поцелуев. Им больше ничего не было нужно. Было только их общее дыхание, смешивающееся облачками ледяного пара, и мерцающие тени от ресниц на щеках. Волосы Билла убраны за уши, и Том ласково коснулся их, спускаясь ладонью по шее и проезжаясь пальцами по адамову яблоку. Они сидели и не сводили глаз друг с друга, а их дыхание становилось невидимым, потрескавшиеся от холода губы смягчились, и ноющие от холода кости перестали болеть. А снег продолжал идти. А ветер всё так же дул. А они сидели.

А Том проснулся, чувствуя тепло, разливающееся теплой струйкой по его застывшему телу и затуманенному разуму.

Сейчас он понимает, что в палатке раздаются небольшие звуки. Приятные звуки. Но они не могут больше притворяться, что этого ничего не происходит, и он не имеет понятия, что делать. Он стонет громче, стонет, потому что Билл знает, чем он занимается, а Билл делает то же самое, и это было нереально сексуальным. Билл завёлся из-за того, что Том дрочил за его спиной, и Тому хочется кричать от разочарования, но он находит для себя в этом небольшое удовольствие. Его движения убыстряются, он накрывает головку ладонью и буквально заставляет себя сжать губы, подавляя стоны.

Билл слышит это, почти чувствуя, как тот дрожит, и понимает, что происходит, что Том тоже знает, и что всё это нормально. Что это возбуждающе. Но они оба собираются игнорировать это и дальше. Поэтому он расстёгивает ширинку и тоже ускоряется, резко прибавляя ритм и начиная дышать ещё громче. Он уже знает, каким будет этот оргазм: невероятно безумным. Мощным, хорошим и неудовлетворяющим. Но он сам гонится за этим, подгоняя и Тома, и его всхлипы достаточно громкие, чтобы дать Тому понять, что он захвачен азартом.

Том начинал понимать, что близок к тому, чтобы кончить, он делает это в большинстве случаев, поэтому точно знает, как управиться с этим самым быстрым способом: проводя много раз по одному и тому же месту с набухшей венкой и готовя на всякий случай вторую руку, которой он пока просто несильно сжимал свой член. С каждым вздохом он чувствует, как нарастает удовольствие, как сдерживает себя до тех пор, пока не понимает — это оно, и ему хочется, чтобы Билл тоже знал это. Хочется, чтобы Билл мог услышать, как он кончает; чтобы узнал, как он звучит. Сблизиться с ним.

Он увеличивает темп и изливается себе в руку, громко выдыхая и заглушая Билла, затем долго, тихо стонет. Как только результат этого действия заливает его руку, он мычит и затем долго выдыхает. Облегчение.

Билл невероятно возбуждён и, всё ещё используя одну руку, приближаясь к оргазму, он со вкусом протяжно воет, как только достигает пика. Он облизывает нижнюю губу и громко, долго стонет от оргазма, не вынимая руки и дотрагиваясь до головки, которая стала такой чувствительной, что с его губ слетает «Блядь… Том!».

Билл закрывает рукой в варежке свой рот и поворачивает голову к потолку, но Том оборачивается в его сторону и быстро усаживается, так что Биллу тоже приходится это сделать. Они смотрят друг на друга, оба красные, оба смущены и в хорошем, и в плохом смысле этого слова. Билл тянется назад за своим полотенцем, чтобы не дать руке замёрзнуть. Он вытирает пот со лба, пока Том продолжает на него смотреть.

— Прости, — мягко произнёс Билл.

Том не отрывает взгляда до тех пор, пока Билл не ложится и не переворачивается на другой бок, затем берёт своё полотенце. Он не знает, почему смотрел на Билла, как какое-то животное; он никогда так не хотел никого в жизни. Ему кажется, есть только один способ воздержаться от этого. Он с трудом глотает. Том чувствует себя заключённым в собственном теле.

Биллу кажется, словно начался отсчёт, как на бомбе, и он понимает, если быть логичным, что это наименьшая из их проблем. Что он даже не знает, что вот за этим углом. Знает только то, что ему придётся уберечь Тома от прошлого, даже если это значит оставить его.

Он не знает, сможет ли уйти от Тома прямо сейчас ещё раз, оставляя совсем одного, если они всё пустят на самотёк.

Но неотвратимость того, что всё это действительно происходит с ним, заставляет его просто посмеяться над собой. Он опускает руки, смеясь уже вслух, и Том поворачивается к нему с удивлением во взгляде. Решает, что Билл ещё не может отойти, и поэтому тоже посмеивается. А вскоре они оба смеются во весь голос, еле дыша. Пускай так и будет. Нужно забыть это.

Том преподал мне урок.

Палатка наполняется звуками их счастливых голосов, в то время как вьюга понемногу стихает. Как только смех прекратился, Билл с Томом тут же крепко заснули.

========== Глава 6. «Противоречия — знак наивысшей честности» - R. Buckminster Fuller. ==========

Билл вёл себя застенчиво последние дни, и это сводит Тома с ума в хорошем смысле этого выражения. Когда Билл смущён, он краснеет, поднимает скромный взгляд из-под ресниц и сдержанно улыбается. Кажется, что он флиртует, когда смущается, Том думает именно так. Или он смущается, когда флиртует. Том просто улыбается ему, и они большую часть времени молчат. Они больше не напоминали друг другу о случившемся той ночью. Им казалось, что это вовсе не обязательно.