Полет к солнцу (СИ)

— Это ужасно, — вздрогнула Камилла. — Тревожить мертвых.

— Ничего ужасного! Это здорово. Стать повелителем смерти — вы вдумайтесь? Если смерть будет подвластна человеку — что останется неподвластным? Он будет главным на земле!

Она покачала головой.

— Вы совсем не поняли сказку о Дарах Смерти. Они все, кроме мантии, были обманом. Смерть нельзя ни победить, ни перехитрить. Можно только принять ее, когда придет срок.

Альбус вспыхнул.

— Принять? Принять, как овца покорная? Лечь под нож, может, самим? Это в вас рабство говорит! Покорность, вбитая розгами! А я не…

Он осекся. Камилла на сей раз не плакала, но смотрела на него так, словно он ее ударил или больно уколол. Стало по-настоящему стыдно.

— Простите, — он опустился на колени и поцеловал ей руку. — Честное слово, что у меня за язык такой… Пожалуйста, только не сердитесь, лучше ударьте.

Камилла вдруг расплакалась по-настоящему — закрыла лицо руками, сжалась, затряслась в беззвучных рыданиях. Альбус поднялся, прижал ее к себе и стал укачивать.

— Тише, тише… Ну не надо так плакать, что вы со мной делаете… Я же люблю вас…

Она некоторое время не отвечала, тихо всхлипывая.

— Я люблю вас, — повторил Альбус, гладя ее по волосам.

Камилла подняла заплаканное лицо, мучительно улыбнулась.

— Я вас… кажется, тоже. Но не надо так больше. Не говорите мне таких слов, это ужасно больно…

— Никогда больше, — подтвердил Альбус. В груди что-то клокотало и словно разрывалось, и непонятно было, счастье это или боль.

Как наступила зима, Альбус не заметил — просто однажды проснулся и поразился, как бело за окнами. Снег обрадовал его — его теперь все радовало. К тому же, для них с Камиллой зима означала новые развлечения.

По зимней дороге, устланной белым покровом, под ветвями, с которых сыпался иней, куда приятнее стало водить ее в Хогсмид, на пороге кафе мадам Паддифут отогревая дыханием ее маленькие озябшие ладони. Иногда начинался снегопад, снежинки усеивали шляпку Камиллы, ее худенькие плечи, и Альбус аккуратно ее отряхивал, замирая от наслаждения. На холоде ее личико разрумянивалось, глаза блестели, как два агата.

Как-то, ближе уже к середине декабря, профессор Корнфут и профессор Маккиннон, выдержав стычку с директором, все-таки залили для школьников каток. Почти все ребята были в восторге. Некоторые чопорные особы вроде Геспер Гэмп, правда, шипели за завтраком, что коньки — развлечение для простецов, но большая часть слизеринцев все-таки отдала этому развлечению должное. Что до остальных факультетов, то вечерами на катке можно было встретить очень многих. Ллойд, Аберфорт и Лили Карлайл весело гоняли, то и дело роняя друг друга. Розалин, держа за руки долговязого Лонгботтома, уговаривала его пересилить страх. Хельга Эббот и Натали Макмиллан катались с Сильванусом Кеттльберном и Гербертом Бири. Джейн и Дональд так и резали лед парой. Компания Альбуса в большинстве своем тоже не осталась в стороне: Клеменси и Айла, держась за руки, объезжали каток по краю, зато Викки выехала на самую середину, позволив всем любоваться, как развевается от быстрых движений ее малиновая юбка. Девочку быстро догнал Гораций, при своей полноте державшийся на льду удивительно легко, и дальше они помчались вместе, а Элфиас, только-только начавший учиться и не отлипавший от барьера, ревниво следил за ними. Единственным из друзей Альбуса, не принимавшим участие в забаве, был Лэм; стоя чуть в стороне и то и дело поглядывая на Айлу, он, сильно помогая себе руками, объяснял Саиду Раджану, как рождаются и умирают звезды. Индус слушал его с интересом, не обращая на лед внимания — такие развлечения ему были в диковинку, и его совершенно к ним не тянуло.

Такую картину Альбус и застал однажды воскресным утром, когда вместе с Камиллой вышел на улицу.

— Не хотите? — он кивнул на кружащиеся фигуры. Девочка поколебалась.

— У меня нет коньков…

— Да и у меня тоже, — Альбус развел руками. — Но ведь их запросто можно трансфигурировать. Давайте, я вам наколдую полозья?

Камилла присела на скамеечку, Альбус опустился на одно колено рядом с ней. Наколдовывая полозья, подивился про себя, как малы ее ножки в зимних ботиночках. Потом помог встать и довел до катка.

— Подержитесь пока за барьер, я сейчас.

Друзья приветственно кричали, Альбус помахал им в ответ. Мимо прошла группка слизеринцев: Луиза, Кантанкерус Нотт, Элла Крейвуд и Гектор Кэрроу; кажется, двое последних бросили на Камиллу странный взгляд и тут покосились на Луизу, словно чего-то опасаясь. К удивлению Альбуса, Финеаса Блэка на сей раз не было рядом с Эллой — он стоял у барьера неподалеку от Лэма и Саида, и наблюдал за Клеменси, которая, отделившись от Айлы, выехала на середину катка и легко, точно ласточка, сделала поворот.

— Идемте? — управившись с собственными ботинками, Альбус выехал к Камилле, которая так и вцепилась в барьер.

— Вообще-то я не очень хорошо катаюсь, — пробормотала она, опустив ресницы.

— Значит, будете лучше. Вперед!

Он держал ее за руку, и она, сначала скользившая неуверенно, стала разгоняться, со страхом и восторгом глядя вперед. Альбус прибавил скорость; от ветра в лицо у него захватило дух, и он расхохотался. Камилла тоже неуверенно улыбнулась.

— На нас смотрят, — прошептала она. Мальчик, обхватив ее за талию, сделал разворот. Лицо девочки сделалось пунцовым.

— Ох… Не надо так больше, — она вдруг ткнулась в его плечо и мелко засмеялась.

— Щекотно было? — тихо спросил Альбус, ловя губами ее локон, выбившийся из-под шляпки. Они остановились прямо посреди катка и смотрели друг на друга. Камилла вдруг робко подняла руку и дотронулась до его скулы.

— Вы удивительно красивы, — пролепетала она. — Вам никто об этом не говорил?

Альбус, не зная, что и ответит, смущенно рассмеялся.

— У вас глаза, как небо… — вздохнула девочка и посмотрела на лед под ногами.

— Что-то не так?

Она подняла лицо, серьезное и торжественное.

Ты притупи, о время, когти льва,

Клыки из пасти леопарда рви,

В прах обрати земные существа

И феникса сожги в его крови.

Камилла прикрыла веки, как будто ей не хватало дыхания, и продолжила:

Зимою, летом, осенью, весной

Сменяй улыбок слезы, плачем — смех.

Что хочешь делай с миром и со мной, —

Один тебе я запрещаю грех.

Чело, ланиты друга моего

Не борозди тупым своим резцом.

Пускай черты прекрасные его

Для всех времен послужат образцом.

А коль тебе не жаль его ланит,

Мой стих его прекрасным сохранит!

Альбус не вытерпел — звуки ее голоса совершенно его опьянили. Он прижал ее к себе, несмотря на слабое сопротивление, приник губами к ее губам и стал целовать.

Она казалась такой маленькой, что Альбус постарался не давить, боясь, что может сжать слишком сильно. Поцелуй не вызвал в нем огня и желания немедленно взлететь; было что-то иное, более глубокое и непонятное, словно он держал в руках нечто неземное — и ему хотелось самому стать неземным, раствориться, а может, уплыть куда-то далеко-далеко, в закат, на паруснике, и конечно, она бы стояла тогда рядом с ним, склонив головку на его плечо, а он, отважный капитан, искал бы новую землю, откуда началось бы его новое королевство — где не было бы места глупости и несправедливости, косности, где процветала бы наука, свобода и творчество.

— Вы моя звезда, — прошептал он, когда поцелуй прекратился, отчего-то краснея, — путеводная звезда.

Камилла молчала, глядя ему в лицо траурными глазами. Потом он снова подал ей руку, и они заскользили к барьеру. Кажется, на катке стало тихо — впрочем, Альбус не обратил на это внимания.

Когда он расколдовал ботиночки Камиллы, избавив их от полозьев, и проделал то же со своими ботинками, то в его спину вдруг ударил снежок. Другой угодил в плечо Камилле, отчего она испуганно вскрикнула. Мальчик обернулся: их окружали Викки, Гораций, Элфиас и Клеменси, со зверскими лицами сминая в руках только что зачерпнутый снег.