Змея Давида (СИ)

Снейп остановился, шумно и глубоко дыша. Он стоял посреди небольшой поляны, заваленной старым буреломом и поросшей низкими кустиками, засыпанными снегом. Если ему не изменяла память, дальше идти было опасно – там начинались владения акромантулов. А они, хоть и дневные существа, явно обрадуются визиту свежей еды даже ночью.

Он без сил опустился на поваленный ствол, даже не смахнув с него снег. На него вдруг накатило ощущение собственной ненужности. Все эти годы он жил мыслью о том, что нужен сыну Лили, чтобы оберегать его от опасности, а теперь даже этой сомнительной привилегии его лишили.

«Правильно, кому ты нужен, старый дурак! – подумал он. – Возомнил себе, что можешь как-то влиять на ход войны, вот тебя на землю и опустили, чтобы не зазнавался!»

Постепенно эмоции улеглись, оставив после себя лишь ощущение опустошенности. Пора было возвращаться, но Снейп почему-то не находил в себе сил встать с заснеженного ствола, даже несмотря на начинавший пробирать до костей морозец. Из ступора его вывело появление Патронуса Дамблдора.

– Северус, завтра зайди к мисс Беркович и попроси у нее результаты экспертизы медовухи, которой отравился мистер Уизли, – голосом директора произнес призрачный феникс и растаял в воздухе, словно сигаретный дым.

Чертыхнувшись, Снейп устало поднялся и зашагал обратно.

Диана. Снейп совсем забыл о ней, хотя мысли о том, что произошло между ними на кухне дома номер 12, преследовали его последние два дня. Он не был силен в тонкостях взаимоотношений между полами, а уж о психологии женщин вообще имел весьма смутные представления. Поэтому и не понимал до конца ни собственных чувств по отношению к ней, ни тем более мотивов ее поступка. Она практически соблазняла его там, в доме Блэков, по крайней мере, это именно так и выглядело. И это было настолько не похоже на ее обычное поведение, на ту Диану Беркович, чей характер он, казалось, изучил достаточно хорошо, что он не знал, что и думать по этому поводу. Неужели она к нему что-то чувствует?

Снейп снова ощутил, как в нем снова поднимается нелепое, пугающее желание быть кому-то нужным как человек, а не как винтик разболтанного, громоздкого и неэффективного механизма по борьбе с Волдемортом. Чтобы кто-то (неважно кто) ждал твоего возвращения и беспокоился о тебе. Чтобы был кто-то, кому можно просто рассказать, пусть не все, но многое. И почему-то этим «кем-то» в его мыслях в последнее время были именно Диана.

Где она сейчас, подумал он, что делает? Уже за полночь, значит, если не на дежурстве, то наверное спит. Или читает. Он вдруг представил, как она сидит в кресле, поджав ноги и уткнувшись в книгу, небрежным жестом накручивая на палец непослушные прядки на висках. От этой картины повеяло чем-то щемяще домашним и уютным, а при воспоминании о ее мягких податливых губах и горячей, восхитительно нежной коже, внизу живота начала разливаться приятная тяжесть.

Он резко остановился и закрыл глаза, переводя дыхание. Не вовремя эти мысли, до крайности не вовремя. Возможно, старый манипулятор все-таки прав, намекая на то, что именно теперь не стоит пускать кого-то в свою жизнь. Да и он настолько привык быть один, что даже не представлял, что сможет выдержать чье-то присутствие рядом с собой больше, чем один час.

Диана нервно прохаживалась у дверей архива Следственного отдела Аврората. Смотритель архива сильно задерживался, что было очень странно. Когда она еще работала в Следственном, доступ к архивным материалам был почти круглосуточный, достаточно было только оформить разрешение у Маккинона, и копайся себе на здоровье, а уж о том, чтобы смотритель опаздывал с обеденного перерыва почти на час, и речи не было – Маккинон сожрал бы с потрохами любителя нарушать распорядок и дисциплину.

Мимо нее проходили какие-то люди, большей частью смутно знакомые, видимо, она встречала их раньше. Наконец, она заметила приближавшегося к ней оперативника по фамилии Лотнер – его она помнила куда лучше, чем других, главным образом потому, что сцепилась с ним практически в свой первый рабочий день в Аврорате. Лотнер при задержании какого-то торговца запрещенными ингредиентами «перестарался», а попросту отметелил задержанного так, что переколошматил пузырьки с зельями, которые тот прятал в полах пиджака. Диана, в обязанности которой входила в том числе и экспертиза изъятого у подобных типов (как зелий, так и подозрительных артефактов на предмет их «темности» и вредоносности), оказалась в весьма затруднительном положении – теперь анализировать это месиво из порошков, жидкостей и прочей дряни, которое к тому же было живописно размазано по одежде нарушителя, было, мягко говоря, затруднительно. Они тогда долго и со вкусом ругались, после чего даже здоровались сквозь зубы, да и то через раз.

К ее немалому удивлению Лотнер подошел к ней и, оглядев с головы до ног не самым дружелюбным взглядом, спросил:

– Шеппард? А тебя сюда кто вообще пустил? – А ничего, что я все еще являюсь сотрудником Аврората? – ответила Диана. – Или Следственный объединили с Отделом тайн? – Надо же, а мне сказали, что ты теперь в школе работаешь, уход за зверушками преподаешь, – хмыкнул Лотнер. – Я в охранном отряде Хогвартса, идиот! – И каково это – скатиться с эксперта-криминалиста до простого охранника? Не обидно? – Ни капельки! И вообще – это не твоего ума дело. Лучше ответь, что за бардак у вас тут происходит, и где шляется смотритель архива? – А, так ты пришла покопаться в старых делах? – Лотнер пренебрежительно усмехнулся. – Узнаю нашу доблестную бумажную крысу. Соскучилась по старой работе? Да только зря ты тут караулишь – доступ в архив теперь только через Шеклболта, а его сейчас поймать практически невозможно.

Диана мысленно выругалась. Посвящать кого-либо, даже Кингсли, в подробности того, что и с какой целью она собиралась искать в архиве, в ее планы не входило, это было слишком личное…

– Что, Шеппард, у тебя «горит»? – внезапно совершенно нормальным тоном, без тени пренебрежения, спросил Лотнер.

– Горит не горит, а посмотреть кое-что из прошлогодних дел нужно, – проворчала Диана. – Послушай моего совета – зайди через недельку. К Шеклболту ты не пробьёшься, даже не рыпайся. Ты его не поймаешь, а если поймаешь, так он с тебя не слезет, пока не узнает, за каким чертом ты сюда пожаловала, прежде чем разрешение выдаст. – А что это изменит, если я зайду через неделю? – Через неделю начальник уходит в отпуск – у него дочка в Штатах замуж выходит. А замещать его в деле выдачи бумажек будет Маккинон. Смекаешь?

Диана понятливо кивнула головой. Маккинон, конечно, тот еще зануда, но своим людям, даже бывшим, всегда старался помогать. Если повезет, он даже не станет ее расспрашивать о том, что могло ей понадобиться в архиве.

Диана вернулась в Хогвартс уже затемно. Усталости она не чувствовала, только легкое недовольство от бесполезно потраченного выходного. Хотя все было не так уж и плохо. Хорошо, что ей попался этот Лотнер и посоветовал прийти через неделю, а то она так бы и проторчала у дверей архива в полном неведении о том, что происходит.

Очутившись у себя, приняла душ, вызвала школьного домовика и попросила принести ей горячего чаю и что-нибудь поесть, а сама тем временем переоделась в простую темно-серую юбку и блузку кремового цвета. Домовик вскоре появился с подносом, на котором красовался дымящийся чайник с чашкой и тарелки с мясным пирогом и жареной картошкой.

Диана налила себе чаю и руками принялась неторопливо отправлять в рот ломтики картофеля. Взгляд ее упал на стоявшую на бюро бутыль с медовухой, рядом лежал ее письменный отчет о результатах анализа содержимого бутыли. Кажется, уже никому нет дела до того, чем же пытались отравить директора, подумала она. Может статься, Дамблдор и сам догадался, поэтому и не интересуется больше.

В камине раздалось характерное шипение – кто-то пытался выйти с ней на связь. Перед уходом она его заблокировала, а сейчас забыла снять блокировку. Она дернулась, собираясь встать и открыть доступ в свою комнату, но шипение быстро прекратилось. Значит, сейчас либо пришлют Патронуса, либо заявятся самолично…