Октет

Дэвид Фостер Уоллес

Октет

Octet by David Foster Wallace

Два неизлечимых наркомана сидели у стены переулка, им нечем колоться, нет денег и некуда пойти или жить. Только один из них в куртке. Холодало, и зубы одного из неизлечимых наркоманов стучали, он потел, его лихорадило. Казался смертельно больным. От него ужасно несло. Он сидел у стены, опустив голову на колени. Это было в Кембридже, штат Массачусетс, в переулке позади Общественного Центра Переработки Алюминия на Массачусетс Авеню в ранний час 12 января 1993. Неизлечимый наркоман с курткой снял куртку и пододвинулся поближе к смертельно больному неизлечимому наркоману и накинул куртку, как мог, чтобы она накрыла их обоих, и потом придвинулся еще и прижался и приобнял его и тот обмяк у него на руке, и так они и просидели у стены все ночь.

Два человека, X и Y, — близкие друзья, но потом Y делает нечто, что вредит, отдаляет и/или злит Х. Они были очень близки. Семья Х даже практически усыновила Y, когда тот прибыл в город один и не успел обзавестись ни семьей, ни друзьями, и получил работу в том же отделе той же фирмы, где работал Х, и Х с Y работали бок о бок и стали товарищами, и Y часто засиживался в доме Х с семьей Х чуть ли не каждый вечер после работы, и это продолжалось очень долго. Но потом Y нанес Х некий вред, к примеру, написал в их фирме точную, но негативную Независимую Оценку Х, или отказался прикрыть Х, когда тот допустил серьезную ошибку и попал в беду и просил Y солгать, чтобы прикрыться. Суть в том, что Y совершил некий достойный/честный поступок, который Х видит как предательский и/или обидный, и Х злится на Y, и теперь, когда Y, как обычно, приходит домой к Х каждый вечер, Х к нему чрезвычайно холоден, или ядовито ехиден, или иногда даже кричит на Y перед женой и детьми Х. В ответ на что, однако, Y просто продолжает приходить в дом Х и засиживаться и терпеть все нападки Х, лишь как-то старательно кивая, но ничего не говоря и никоим образом не отвечая на враждебность Х. В одном конкретном случае Х даже кричит Y «убираться к чертям» из его дома и наносит то ли удар, то ли пощечину Y прямо на глазах у одного из детей так, что очки Y падают, и все, что Y делает в ответ — держится за щеку и как-то старательно кивает, подбирая очки и поправляя, как может, вывернувшийся заушник, и даже после такого продолжает приходить посидеть дома у Х, как приемный член семьи, и терпеть все нападки за то, что бы там ни совершил Y. Почему Y это делает (т. е. продолжает приходить и сидеть дома у Х) — неясно. Может быть, Y попросту бесхребетный, жалкий и ему некуда больше пойти посидеть. Или, может быть, Y один из тех тихих людей со стальным внутренним стержнем, которые достаточно сильны, чтобы не отвечать на обиды или унижения, и он видит (Y видит) за нынешней досадой Х щедрого и верного друга, каким тот был когда-то для Y, и решил (Y, может быть, решил) что просто будет сидеть и держаться рядом и часто приходить и стоически позволять Х выпустить всю злобу, которую тому надо выпустить, и, наконец, Х перерастет прежние обиды, если Y не будет отвечать или мстить или каким-либо образом усугублять ситуацию. Другими словами, неясно, является ли Y жалким и бесхребетным или невероятно сильным, понимающим и мудрым. Только в одном конкретном случае, когда Х даже вскакивает из-за стола перед всей семьей Х и кричит Y «взять свою задницу и шляпу и валить к хренам из [его, т. е. Х’а] дома и держаться подальше», Y наконец уходит из-за слов Х, но даже после этого эпизода Y возвращается посидеть у Х каждый вечер после работы. Может быть, Y просто сильно нравятся жена и дети Х, и ради них стоит постоянно приходить и терпеть язвительность Х. Может, Y каким-то образом одновременно и жалок, и силен… хотя и сложно согласовать жалкость или слабость Y с очевидной твердостью характера, необходимой для написания честной негативной Независимой Оценки или для отказа солгать или для чего бы то ни было, за что его не простил Х. Плюс неясно, чем все это кончится — т. е. сработает ли пассивное упорство Y в том виде, что Х наконец уймет свой гнев и «простит» Y, и они снова станут товарищами, или Y больше не сможет терпеть враждебность и наконец перестанет приходить к Х домой… или вся эта невероятно напряженная и неясная ситуация будет просто продолжаться неопределенное время. Пощечина была именно «то ли» потому, что Х бил Y полуоткрытой рукой. Также существует фактор того, как открытое недружелюбие Х и пассивная реакция Y повлияют на динамики в стенах семьи Х, например, в ужасе ли семья и дети Х от обращения Х с Y или они согласны с Х, что Y каким-то образом его кинул, и в основном симпатизируют Х. Это повлияет на то, что они думают о Y, который продолжает приходить и сидеть у них дома каждый вечер, хотя Х кристально ясно дал понять, что тот нежеланный гость — например, восхитятся ли они стоическим мужеством Y или найдут его пугающим и жалким и пожелают, чтобы до него наконец дошло и он прекратил притворяться уважаемым членом семьи, или что. На самом деле, выходит, что во всей этой мизансцене слишком много неопределенности, чтобы из нее получилась удачная Викторина.

Женщина выходит замуж за мужчину из очень состоятельной семьи, у них рождается ребенок и они оба его любят, хотя со временем все больше и больше отдаляются друг от друга, пока, наконец, женщина не швыряет мужчине бумаги о разводе. И женщина, и мужчина хотят получить права на опеку, но женщина полагает, что в итоге их получит она, потому что по закону о разводе все обычно утрясается именно так. Но мужчина действительно жаждет первичную опеку. Либо потому, что у него сильный отцовский инстинкт и он правда хочет вырастить ребенка, либо потому, что просто хочет отомстить за развод и поставить под угрозу ее права на первичную опеку. Но это неважно, потому что очевидно, что вся состоятельная и могущественная семья мужчины по этому вопросу стоит за него стеной и считает, что именно он должен получить права на первичную опеку (возможно, потому, что они уверены, что раз он — их отпрыск, значит, может получить все, что хочет — это такая семья). В итоге семья мужчины приходит и заявляет женщине, что, если она выиграет права на первичную опеку у их отпрыска, они отомстят, отняв щедрый Денежный Фонд, который приготовили ребенку при рождении, Денежный Фонд, круглая сумма которого финансово обеспечит ребенка на всю жизнь. Нет опеки — Нет Денежного Фонда, говорят они. Тогда женщина (а она, кстати, подписала брачный договор, по которому не получит никакого вознаграждения или алиментов вне зависимости от того, кому отойдут права на опеку) выходит из борьбы за права на опеку и дает мужчине и его отвратительной семейке взять ребенка под опеку, чтобы у того остался Денежный Фонд.

Попробуем еще раз. Тот же Х, что и в В6. У пожилого отца жены Х обнаружили неоперабельный рак мозга. Вся семья жены очень близка и связана, все живут в том же городе, что и Х, его жена и тесть со своей женой, и с тех пор, как объявили диагноз, в семье началась подлинная вагнеровская опера тревоги, горя и скорби; и, как ближайшие по географии пострадавшие, семья и дети Х также сошли с ума от горя из-за неоперабельного рака старика, потому что жена Х всегда любила отца и дети обожали дедушку до безумия и он их совершенно избаловал и их привязанность целиком и полностью была взаимна; и теперь отец жены Х постепенно теряет силы, страдает и умирает от рака мозга, и семьи Х и его жены переживают так, будто он уже умер, и все невероятно разбиты, истеричны и печальны одновременно.