Кошки-мышки (СИ)

- Завтра придут! Не умрут ведь от голода за вечер! – отмахивается она, звеня ключами. – И вообще, я с утра только и делаю, что улыбаюсь и выдаю им еду, выслушивая жалобы. Надоели! Проходи! Ой, у меня тут не убрано, я спешила…

Он хмыкает при виде вороха белья, разложенного на диване, и почему-то вспоминает красочные журнальные страницы. Может быть, там писали, что подобное добавляет отношениям большей интимности? Или Дейзи запомнила недавние слова Мартинеса о том, что в ее квартире страшно чашку не туда поставить? Излишняя чистота порой отнимает у дома желание задержаться в нем. Он задумчиво берет из вороха ярких треугольников что-то особенно кружевное и удивляется, как еще не порвал эту вещь. Может быть, просто руки не доходили?

- Отдай! Я сейчас уберу, и будем ужинать! Что-нибудь, - необходимость кормить своего мужчину угнетает девушку с каждым днем все больше. – Мне тут, кстати, Роуэн… Уж не знаю, с какой стати она прикидывается такой приветливой со всеми, будто я не в курсе, как она ко мне относится… Что? Ах да, к делу. В общем, она мне сказала, что на днях на улице кто-то из новеньких на девушку напал и едва не изнасиловал. Слушай, мне теперь страшно! Ты знаешь, здесь ведь так много людей и все разные. А вдруг кто-то сумасшедший? А я такая… И никого рядом. Мне спать тут одной страшно.

- А ты двери не забывай закрывать, - безразлично советует мужчина, понимая, к чему ведет подруга в очередной раз. – Может быть, для тебя на вылазке кошку какую поискать? А что, будет тебе тут подружка: и весело, и нестрашно.

- Кошку? Кошку… - Дейзи пробует это слово на вкус, хитро улыбаясь и присаживаясь на колени к Цезарю, медленно прижимаясь и мурлыча на ухо. – А чем я тебе не кошка, ммм? Давай, я буду твоей кошкой, ты возьмешь меня…

- Стоп! Всё нужное ты уже сказала, – смеется Мартинес, прерывая девушку, накрывая ее губы поцелуем и опрокидывая на диван.

Если единственный способ сбить ее с мысли о переезде именно таков, то он не против. Она хихикает и морщит лоб, пытаясь вспомнить очередные советы о том, как нужно вести себя в постели. Жадно целует, слишком торопливо извивается, в нетерпении стаскивает с него футболку и расстегивает джинсы. Программа «идеальная любовница должна быть активной» успешно загружена. Мартинес позволят ей оказаться сверху, проводит руками по натянутому телу, не отрывает взгляда от обнаженной груди и слушает искусственные стоны. Соседи у Дейзи точно курящие.

Он уходит через полчаса. Врет что-то о делах, подхватывает оставленный у двери пакет и звонко чмокает девушку в щеку, не слушая нытья. Быстро сбегает по ступенькам вниз и слышит музыку вдалеке. Расправляет плечи, зная, что впереди у него - целый вечер, и неспешной походкой идет к источнику шума. На одной из скамеек сидит девушка с гитарой, перебирая длинными пальцами струны. Она поет песню на незнакомом языке, красивым глубоким голосом, прикрыв глаза и не обращая внимания на собравшихся вокруг слушателей.

Мартинес останавливается, прислушиваясь, и по привычке окидывает взглядом толпу горожан. Маленькая тень торопливо удаляется в сторону, и мужчина прикасается к плечу стоящей рядом Роуэн, широко улыбаясь брюнетке, которую можно было бы назвать их Первой Леди.

- Кто это? Я что-то не видел раньше, - кивает он вслед уже сворачивающей за дом обладательнице желтых мокасин.

- Это? Да она с нами почти с самого начала. Если честно, я понятия не имею, как ее зовут, - недовольная тем, что ее отвлекают от музыки, отвечает женщина. – Но здесь ее называют Минни. Ну, знаешь, мультик детский… Ее прозвали Мышью. Но потом решили, что Минни звучит благозвучней. Она, кажется, не против.

- Что значит не против? – недоверчиво хмурится Цезарь. – Она что, не в себе? Почему скрывает имя?

- Она странная немного, да. Такая себе местная дурочка, - кивает Роуэн со вздохом, слыша, что песня закончилась. – Сторонится всех до сих пор. Она немая.

- Да ну?

Мартинес вспоминает дикий взгляд серых глаз и отсутствие благодарности. Полную тишину, в которой девушка пыталась отбиться от насильника. Она просто не могла закричать или позвать на помощь. И как только дожила до этого времени?

- Она и не слышит, значит? – уточняет он зачем-то, не задумываясь, какое дело ему до этой Минни. – Глухонемая?

- Понятия не имею. Понимать понимает, правда, кажется, не все. А слышит или читает по губам, никто не следил. На контакт она не идет, а предложенный блокнот с ручкой просто сунула в карман и ушла. Мартинес, у тебя всё?

Он, не отвечая, разворачивается, заносит пакет домой и отправляется проверить смену дежурных. Закуривает по дороге и думает о том, что этот Том, вымаливающий теперь у Губернатора прощение чуть ли не на коленях, соврал. Мужчина не схватил первую попавшуюся девицу по пьяни. Подобных случайностей не бывает – выбрать среди нескольких десятков ту, которая не сможет позвать на помощь. Которая будет молчать до, в процессе и после. Потому что не сможет пожаловаться. Таким в это время особенно сложно.

Подходя к воротам, Цезарь видит несколько человек и одну высокую фигуру в центре, шумно радующуюся его появлению. Губернатор доволен жизнью и собой и пришел лично пожелать удачи ребятам перед дежурством. Новенькие ценят это, скупо улыбаясь и светясь гордостью. Но Филипп не останавливается на обсуждении обычных дел. Он расспрашивает о чем-то личном каждого, показывая, что помнит всех, ободряюще хлопает их по плечам и вдруг серьезнеет.

- У меня идея. Помните, у нас был разговор о том, что народ нужно развлекать? Сейчас все ждут одного – наказания Тому Дайсону. Мы можем объединить эти два события, основав новую традицию.

- Публичная казнь? Смело! – хмыкает Диксон одобрительно.

- Нет. Казнь - это развлечение не для всех. Так далеко мы еще не вернулись, несмотря на утрату интернета и телевидения, - улыбается Губернатор, впрочем, вполне одобрительно поглядывая на Мэрла. – Мы предложим ему выбор. Или уйти за ворота, без оружия, само собой, что значит верную смерть. Или заслужить еще один шанс жить здесь. Мы устроим бои. Пусть поборется за свою жизнь. Думаю, любой из вас его на лопатки уложит. Хотя обставить это нужно позрелищней, время потянуть, сделать вид, что он вот-вот добьется своего… ну, вы поняли. Что скажете?

- Давайте я ему задницу надеру! – под громовой хохот мужчин подпрыгивает Хэйли, обиженно оглядываясь. - А что?!

- Мы не станем рисковать твоей красотой, - утешает девушку Филип и окидывает взглядом остальных. - Ну? Кто хочет поразвлечься? Подготовим арену, соберем народ. А если понравится, подумаем уже и об обычных боях на потеху публике.

Мартинес, не дожидаясь речи уже открывшего рот Диксона, делает шаг вперед. Губернатор довольно кивает – он ожидал этого. Тот, кто начал это дело, должен его и завершить. Так будет лучше всего. Мэрл разочарованно хмыкает и требует после устроить бой между ним и Цезарем. Все одобрительно гомонят и начинают заранее делать ставки, которые поровну делятся между помощниками лидера.

Дождавшись ухода Блейка, Мартинес следит за тем, как Шуперт и Кроули поднимаются на место дежурства, и разворачивается обратно. Нужно поужинать. Наверное, стоит завести себе еще одну женщину, которая будет готовить еду. Целый гарем: одна готовит, вторая убирает, третья делает массаж, четвертая красивая, а пятая умная. Впрочем, последнее необязательно.

Вокруг ни души. Комендантский час запрещает жителям города разгуливать в темноте. Но, кажется, не все еще это запомнили. Мартинес замечает кого-то на противоположной стороне улицы и останавливается, провожая долгим взглядом быстро юркнувшую в дверь одного из домов фигуру. Судя по продолжению ночных прогулок, обладательницу черной куртки, явно с чужого плеча, недавние события ничему не научили.

========== Глава 4 ==========

Мартинес смотрит перед собой, морщась от резких порывов ветра. Погода не удалась. Рядом слышно, как стучит зубами Хэйли, упрямо отказывающаяся идти домой. А может быть, надеется простудиться и просидеть дома не один день, а неделю? Нет, эта не из таких. И что ее понесло в дежурные? Но Блейк был не против, а зрение у девчонки хорошее. Пусть развлекается на здоровье. Закончатся стрелы – сама уйдет. Или стрелять наконец научится. Что вряд ли. Слышно, как кто-то приближается к воротам, но Мартинес даже не оглядывается. Должен же быть от девицы хоть какой-то прок.